Последний вздох

      Туркафинвэ зашипел, когда попытался принять сидячее положение. Он лежал на холодном каменном полу в зале, когда-то полном света и жизни. Где-то рядом в этой мрачной обители, в которую превратился некогда прекрасный Менегрот, лежало тело Диора. Жестокая насмешка судьбы: он оказался убийцей сына женщины, которую так сильно любил, и отвергнувшую его ради смертного. Он злился на Лютиэн, ненавидел Берена. В его сердце бушевала месть, а в мыслях раздавались проклятия на каждый шаг судьбы, приведший к этой трагедии.       Горечь и боль заполнили душу Келегорма, когда перед глазами всплыл момент — меч пронзил тело Диора. Он жаждал отмщения. Обида сжимала сердце, погруженное во власть Клятвы. Однако теперь, когда сил совсем не осталось и перед глазами всё плыло, его охватили сожаление и ужас от собственного поступка. Был ли этот путь истинно его выбором или он просто стал пешкой в игре Валар?       Келегорм чувствовал, как силы постепенно оставляют его, как капля за каплей жизнь уходит из израненного тела. В этот момент перед глазами проносились картины прошлого, словно летящие облака, несущие в себе воспоминания и боль.       Вот он, молодой и смелый, слишком самоуверенный, шагает рядом с братьями по улицам Тириона. Солнечные лучи играют в его серебристых волосах. Его братья о чем-то спорят и шутят. Он чувствует на себе взгляд гордого отца, полного надежд и ожиданий, но все эти надежды разбиваются о жестокую реальность, как волны о скалы. Вместо великих свершений и восхищённых взглядов — тернистые тропы предательства и смерти.       Келегорм зажмурился, пытаясь удержать воспоминания. Они ускользали, словно сильный ветер пытался сорвать последние листья с дерева. Мысли уносили его назад к тем временам, когда все казалось возможным. Он вспомнил свои первые охоты в лесах Валинора, как он и его верный друг, Хуан, сливались с природой, ощущая себя её частью. Они преследовали дичь, наслаждаясь свободой и бесконечными лесными просторами.       Он помнил, как нежные лучи солнца пробивались сквозь густую листву, создавая танцующие тени на земле. Хуан был не просто его другом, а настоящим компаньоном, с которым он разделял все радости и тяготы. Вместе они пробирались сквозь заросли, наслаждаясь каждым мгновением, каждым шорохом леса. Эти моменты были наполнены безмятежностью и радостью, которые теперь казались далекой мечтой. Воспоминания о юности были яркими, как первые лучи летнего рассвета. Турко видел перед собой лица братьев, других охотников, их смех и улыбки, когда они собирались вокруг костра после удачной охоты.       Реальность напоминала о себе невыносимой болью. Келегорм вновь вспомнил моменты, когда тьма начала проникать в их сердца. Клятва, которую они дали в пылу гнева, отравленного горечью, превратилась в неразрушимую цепь, связывающую их судьбы. Братья становились всё более озлобленными и одержимыми, стремясь завладеть Сильмариллами любой ценой. Как же он ненавидел эту Клятву!       В Дориате он вновь в полной мере ощутил отчаяние и боль, когда стало понятно, что они проигрывают бой, что Сильмарилла нигде нет. Он помнил взгляд Диора, полный торжества, решимости и гнева, словно отражение все тех ошибок, которые Келегорм совершил. Но думать об отступлении было невозможно — Клятва была превыше всего. Ради неё Келегорм был готов на всё, даже на это последнее отчаянное сражение. Они пришли за Сильмариллом, но нашли лишь смерть и разрушение.       Турко не мог позволить себе сомнения. Его отец, Феанор, возлагал на них великие ожидания, и это чувство долга и обязательства было сильнее личных чувств. Но даже сейчас, когда бой подходил к концу, когда всё было потеряно, Келегорм чувствовал неугасимую силу Клятвы, которая сковывала его волю и мысли.       Боль усилилась, и Келегорм почувствовал, как земля под ним становится холоднее. Мысли становились спутанными, но одно было ясно — он подвёл всех, кого любил. Подвёл отца, который возлагал на него такие надежды, братьев, которые верили в него, и самого себя.       В один из последних моментов, когда дыхание стало рваным, он вспомнил Хуана. Верный друг покинул его ради проклятых Берена и Лютиэн!       — Простите меня! — прошептал он, надеясь, что его слова долетят до ушедших в иные миры.       Келегорм почувствовал, как мысли о Хуане переплетаются с горечью от предательства и чувством утраты. Хуан, благородный и верный, всегда был его тенью и опорой, но их пути разошлись, когда Хуан выбрал сторону тех, кого Келегорм считал врагами... Это было невыносимо!       Вспомнился златовласый Финрод, и Келегорм почувствовал резкий укол в сердце. Зависть и гордость мешали ему быть честным даже с самим собой. Смерть Финрода, плененного Сауроном и погибшего ради спасения Берена, показалась особенно жестокой и несправедливой. Сейчас, на грани смерти, Келегорм понимал, что его ненависть и гордость лишь умножили страдания. Теперь все казалось таким глупым и напрасным.       Слёзы текли по его лицу, смешиваясь с грязью и кровью, но он уже не мог остановить этот поток чувств. Тьма медленно заволакивала сознание Келегорма. Он знал, что конец близок, и мысли его метались между прошлым и настоящим.       Юный племянник отвернулся от него и Курво. Тьельпе, который был столь дорог Куруфинвэ, обладал таким же блестящим умом и талантом... Он отрекся от них, отверг свою семью. Келегорм почувствовал смешанные эмоции, думая о нём. Часть его надеялась, что Тьельпе не постигнет проклятие, уготованное отпрыскам Феанора, что он сможет жить свободным, не обременённым их ошибками. Но тёмная часть души, затуманенная ненавистью и болью, желала ему той же участи, что постигла других потомков Финвэ. Отчасти он понимал, что его собственные поступки и жестокость оттолкнули племянника. Вспоминался тот день, когда Тьельпе объявил о своем решении, отвернувшись от их пути. Гнев и разочарование кипели в Келегорме, но, возможно, он даже в какой-то степени гордился им. Келебримбор обладал внутренней силой и мужеством, чтобы сделать этот выбор.       Аредэль. Его милая Аредэль. Между ними лежало многое. Келегорм вспомнил её ясные глаза и светлую улыбку, когда-то согревавшую его сердце. Она была для него не просто двоюродной сестрой, но самым лучшим другом, понимающим его как никто другой. Однако их пути разошлись: гордость, амбиции, Клятва и ледяные пустоши Хелкараксэ встали между ними.       Аредэль выбрала другой путь, решив следовать за своими братьями через льды Хелкараксэ, вместо того, чтобы остаться в Валиноре. Келегорм всегда восхищался её стойкостью и смелостью. В его памяти четко отпечатался тот день, когда они вместе стояли на берегу, готовые покинуть Аман и отправиться в неизведанные земли Эндорэ. Тогда они верили, что смогут преодолеть все трудности, а их сила и решимость приведут к победе. Но реальность оказалась жестокой.       Глядя на пылающие корабли в Лосгаре, Турко мысленно прощался с Ириссэ, не надеясь увидеть её когда-нибудь ещё. Переход через Хелкараксэ был настоящим испытанием для народа Финголфина. Холод пронизывал до костей, каждый шаг давался с неимоверным трудом.       Когда они, наконец, достигли Эндорэ, Аредэль предпочла искать своё место в новом мире отдельно от Феанорингов. Их пути разошлись окончательно, и каждая редкая встреча с ней напоминала ему о том, что их когда-то связывало. А потом её не стало, и это оставило огромную дыру в его сердце. Он видел перед собой её образ, такой яркий и живой, как будто она стояла рядом с ним. Келегорм хотел бы вернуть то время, когда они были счастливы, когда их связывали не клятвы и ненависть, а любовь и взаимопонимание. Вскоре они снова встретятся, только если…       Когда-то Феаноринги поклялись, и Валар разгневались, сказав, что в случае неудачи их ждёт Пустота. Келегорм боялся её. В эти последние мгновения, когда его дыхание становилось всё более слабым, страх перед неизведанным завладел его сердцем.       Пустота была для него чем-то ужасным и неизбежным. Обещание, данное им, висело мрачной тенью на протяжении всей его жизни на этих берегах. Он не раздумывал о последствиях, когда в гневе и отчаянии клялся вместе с братьями отомстить за деда и вернуть Сильмариллы. Но теперь, когда смерть была близка, Пустота казалась неизбежной, готовой поглотить его без остатка.       О ней рассказывали шепотом. Бескрайнее, холодное пространство, где нет ни света, ни тьмы, ни времени. Только бесконечная бездна, лишённая всего, что когда-либо имело значение. И Келегорм боялся не только исчезнуть и раствориться в ней, но и того, что ему придётся навечно скитаться в этом ничто, без возможности найти покой и прощение. Оба исхода не сулили ничего хорошего. Этот страх стал его постоянным спутником, толкая на самые страшные поступки.       Келегорм любил прекрасные леса Амана, но дикие неизведанные просторы Белерианда пленили его. Эти земли, с их дремучими лесами, зелёными полями и горными хребтами, обещали неизведанную доселе свободу и приключения, которых не могло дать даже волшебное величие Валинора. В таком опасном и смертоносном Белерианде он чувствовал себя настоящим охотником, исследователем и воином.       Теперь, в последние минуты жизни, он вновь ощущал связь с природой, хотя и не так ярко, как раньше. Долгие дни охоты в лесах Белерианда в сопровождении Хуана оставили неизгладимый след в его памяти. Они сливались с лесом, становились её частью, ощущая единство с дикой природой, которое невозможно было обрести в Валиноре.       Потеря земель Химлада и крепости на перевале Аглон оставила горькую тоску. Эти земли были не просто территорией, которой Келегорм владел, они стали частью его самого, символизируя власть и связь с Белериандом. Он с братом вложил столько труда в эти земли. Их потеря означала не только утрату территории, но и разрушение чего-то глубоко личного и значимого для него.       Сердце пропустило удар, и Келегорм, чувствуя, что сила покидает его, не мог не рассмеяться над горькой иронией судьбы. Пройдя через множество сражений, выжив в огненном аду Дагор Браголлаха, преодолев испытания Битвы Бесчисленных Слёз, он теперь умирал на полу пещер, принадлежавших тем, кого презирал. Турко попытался зажать рану. Кто мог подумать, что его одолеет какой-то смертный! Это был удар, которого он не ожидал.       — Намо, надеюсь, ты доволен? — злорадно прошептал он, обращаясь к судье мёртвых, олицетворявшему для него всю несправедливость мира. В эти мгновения он был просто одиноким эльфом, потерянным в вихре предсмертной агонии.       Его мысли вернулись к Клятве. Как глупо они погубили свою судьбу ради одного желания отца! Этот огонь, что так ярко горел в сердцах сынов Феанора, оказался разрушительным для них самих, обратив их против мира, который они когда-то защищали.       Келегорм тихо прошептал имя брата, словно молитву на прощание, едва ли способный произнести слова вслух. Они так долго были неразлучны, делили все радости и невзгоды и даже сейчас, на пороге смерти, он все чувствовал связь фэа. Похоже, что Куруфину придётся теперь справляться одному, оставшись одному лишённого его поддержки и братского участия.       Несмотря на то, что они часто спорили и не всегда соглашались друг с другом, именно эта близость, эта невидимая нить, давала Келегорму силы и опору в самые тяжёлые моменты. Он сожалел о том, что не сможет быть рядом с братом, чтобы помочь ему или поддержать в его собственной борьбе. Келегорм слабо надеялся, что его брат выживет в этой резне.       Изувеченное тело Маэдроса, когда-то любящего доброго брата, теперь лишь мучительное напоминание о его горькой участи. Он стал кем-то, кого называли Красным Демоном, и его плен принес лишь печаль и разрушения.       Жгучая вина Канафинвэ, его игра на струнах и устрашающее пение, звучали в ушах тех, кто осмелился встать у него на пути. Он никогда не был прежним, ни после Алквалондэ, ни после Дагор Браголлаха. Келегорм не мог выносить осуждение и презрение в глазах брата после событий в Нарготронде.       Вечно хмурый и хитрый Карантир, чьи слова были всегда наполнены скрытым смыслом или гневом. Он любил ворчать по любому поводу, но за его мрачным обличьем скрывалось любящее сердце и непостижимые планы.       Юные близнецы, умелые охотники и затейники. Почему они не остались с матерью в безопасности Валинора? Возможно, они просто не могли остаться в стороне, пока мир пылал в огне?       Мама! Интересно, что бы она сказала, увидев его сейчас умирающего на полу вражеской крепости? Он снова совершил братоубийство. Её сердце разрывалось бы от горя и боли? Хорошо, что она осталась на дальних берегах в безопасности. Может она поступила мудрее, чем все они. Он боялся признаться себе, как сильно скучал по ней. Может быть, будь она рядом, отец был бы жив, а они сами не пали во тьму? Почему она бросила их?       Его дыхание становилось все более хриплым, словно шепот последнего прощания. В глубине его сознания пробуждалась ностальгия по тем временам, когда жизнь была полна надежды и обещаний. Но теперь все стало тенью, и он готов был покинуть этот мир, чтобы отправиться в другое место, надеясь, что все же это не пустота.       Мир накрыла холодная ночь, когда душа Келегорма отправлялась туда, где уже не было ни клятв, ни ненависти, а только мир и забвение. В последний раз он попытался поднять руку, словно стремясь ухватиться за что-то, что было только его. Но было уже поздно. Чувствуя, как его тело становится все тяжелее, и даже воспоминания блекнут.       В его мыслях в последний миг всплывали образы их дома в Амане, где они были юны, счастливы и беззаботны. Всплывали воспоминания о матери, чья забота и любовь наполняли каждый день, об отце, полном вдохновения и идей о веселом смехе дедушки — все это заставило его улыбнуться, несмотря на боль и ускользающее сознание.       В последние мгновения, когда на губах замер последний вздох, его мысли наполнились тишиной. И когда душа, наконец, освободилась от телесных оков, Келегорм уже не мог ощутить как ещё один его брат пал, сокрушëнный его гибелью. Его надежды оказались напрасны. Келегорм не знал, что совершат его люди, озлобленные его смертью. В последний момент Туркафинвэ слышал только полный горя крик старшего брата, от которого дрожал весь мир.       Холодный ветер Дориата шептал свою грустную песню, словно прощаясь с ушедшим. Келегорм, сын Феанора, нашел свой последний покой среди лесов, в которых он нашел множество воспоминаний и утратил многое. Этот мир, который он так стремился защитить и разрушить одновременно, теперь стал его последним прибежищем. Тишина окутала окрестности, лишь треск погребального костра разрывал ее. В этом моменте природа и судьба слились в едином грустном прощании.       С течением времени его прах стал частью земель Дориата, возвращаясь к природе, которую он так горячо защищал и разрушал. В лесах отразилась его жизнь: могучие деревья, символизирующие его силу; тихие ручьи, отражающие его спокойствие в моменты умиротворения; и дикие цветы, символизирующие его страсть и стремление к свободе.       Море, в конце концов, поглотило земли Белерианда, унося с собой истории и судьбы эльфов, людей, наугрим и в том числе Келегорма. Но его дух остался жить в сердцах тех, кто помнил его. Легенды о нём и его родичах раздавались скорбным эхом на берегах Средиземья и иногда в скрытой долине Имладриса. И каждый раз, когда кто-то пел Нолдолантэ по обе стороны моря, дух Келегорма оживал вновь, живущий в бессмертных строках песни о падении его народа и в сердцах тех, кто еще помнил его судьбу и любил его.