Солнечный лучик

      Когда она была маленькой, когда мама ещё не уезжала из Парижа, а мир казался больше и ярче, чем сейчас, Хлоя была самым счастливым ребёнком на свете и любила всех-всех-всех. Конечно, уже в том возрасте юная мадемуазель Буржуа была главной заводилой, причиной неприятностей Агреста младшего, которого она тоже втягивала в свои проделки, но на тот момент у неё даже были друзья. Много друзей. Просто ребят из соседних дворов, каждого из которых она знала по имени.       Но после отъезда Одри, Хлоя стала гораздо более замкнутой, холодной и высокомерной. Просто ещё в девять лет пришлось понять, что даже близкий человек может тебя бросить, вот и не хотелось подпускать близко кого попало, чтобы не получить потом нож в спину, не плакать в подушку, переживая расставание с тем, кто был ей когда-то дорог.       Из старых «друзей» после такой резкой перемены характера, рядом остался только Адриан, за что Хлоя была благодарна ему до сих пор, несмотря на то, что с тех пор прошло уже очень много лет. Их дружба была настолько крепкой, что их можно было по праву считать братом и сестрой. Правда в то время Хлоя принимала это за романтические чувства. В девять лет. Кхм, м-да.       Знала бы она тогда, что в последний год учёбы в коллеже влюбится по-настоящему…       Он был полной противоположностью её друга детства: замкнутый, молчаливый, тихий, незаметный. Ну, был бы незаметным, если бы не его ярко-рыжая шевелюра. Натаниэль как-то с самого начала всё время притягивал её взгляд. Он словно был загадкой, которую Хлое очень хотелось разгадать.       Она не знала, что именно ей было в нём интересно. Может, его настоящий характер? Ну, не бывают люди всегда молчаливыми и отстранёнными. Хоть с кем-то они другие: с друзьями, с семьёй. Или, может, почему он вечно ходит с таким лицом, словно не спал никогда в жизни? Вечно сонный и, как будто, находящийся где-то не здесь, а в своём, выдуманном мире. Или какие у него секреты? Должны же быть хоть какие-то!       В общем, всё началось с простого интереса. Потом она впервые его поддела, и увидела в невероятных бирюзовых глазах что-то такое, отчего у неё мурашки по спине побежали, а в горле пересохло. Никогда бы Хлоя не подумала, что её будет так будоражить чей-то взгляд.       В тот раз Натаниэль так ничего ей и не ответил, но Хлоя по глазам видела: хотел. Её захватил азарт, она уже предвкушала, как он ввяжется в перепалку, и вот тогда… Что именно «тогда», Хлоя не знала, но ей не терпелось это выяснить, поэтому Натаниэль стал главной жертвой её насмешек. И даже когда он стал отвечать колкостью на колкость, она не успокоилась. Он был первым, кто не стеснялся поддевать её в ответ, при этом умудряясь не переходить запретную грань… до одного случая.       — Что, неуклюжесть передаётся воздушно-капельным путём? Заразился от Дюпен-Чен, а, Куртцберг? — фыркнула Хлоя, когда он споткнулся прямо около неё. — Или помидорку к родной земле тянет?       Последний звонок прозвенел пару минут назад, и одноклассники торопливо покинули класс, спеша как можно скорее оказаться подальше от душных стен уже надоевшего учебного заведения. Хлоя специально задержалась, подкрашивая губы новеньким блеском, дожидаясь пока они с Натом останутся наедине. И ему тоже будто бы этого хотелось: он всё возился, снова и снова пытаясь втиснуть тетради в сумку.       Хлоя никогда не позволяла себе думать, будто она ему нравится. Она запрещала себе мысленно признаваться даже в своих чувствах, гнала прочь все эти «влюблена», «нравится», напоминая, что все люди, которые ей были когда-то дороги, в конце концов, покидали её. Но сердце-то не обманешь. И глубоко в душе Хлоя надеялась, что может быть… когда-нибудь… Правда, верилось в это слабо. Она его доставала, он должен был её ненавидеть или презирать. Ну, в любом случае, точно не любить.       — Нет, просто в ногах у тебя захотелось поваляться, — пробурчал Натаниэль, морщась, явно недовольный своей неуклюжестью.       — Ну, простолюдинам вроде тебя там самое место, — не осталась в долгу Хлоя, получая истинное удовольствие от этого обмена «любезностями».       — Я всё спросить хочу, — Нат поднялся и посмотрел на неё так, что у Хлои дыхание перехватило. Столько непривычной решимости было в его взгляде, что сердце невольно забилось чаще. — Насколько же ты неуверенная в себе, раз, несмотря на всю свою красоту, стремишься уколоть людей побольнее? Нравится быть стервой?       — Стоп, — Хлоя выставила руку вперёд в защитном жесте, испуганная его словами. Он одной фразой попал в самое больное для неё место. — Я тебя психологом не нанимала! Не смей копаться в моих чувствах!       — Почему? Так боишься оказаться беззащитной? — Натаниэль усмехнулся, отряхивая штаны.       — Просто это не твоё дело, — огрызнулась Хлоя, нервничая из-за того, как легко он снова ударил в нужную точку.       — Хлоя, давай откровенно, — Нат вздохнул, прикрыв глаза, словно собираясь с силами, а потом вдруг выдал, — Ты мне нравишься.       Хлоя так и замерла с открытым ртом, глядя на него круглыми от удивления глазами. Она? Ему? Нравится? После всего того, что она наговорила? И он так легко в этом признаётся? Да он псих… Это выглядело как сон, как какая-то другая реальность, но ноющая рука, за которую Хлоя тайком себя ущипнула, говорила о том, что это всё по-настоящему. Как же она рада, что он такой сумасшедший! Да и она тоже. Два психа нашли друг друга.       «Хлоя Куртцберг. Отлично звучит», — пронеслось в голове у Хлои, и она с трудом заставила себя сосредоточиться на словах парня.       — И я тебе тоже. Почему нельзя было сказать об этом прямо? — Натаниэль был на все сто процентов уверен в том, что говорит.       — С чего ты взял, что я что-то к тебе чувствую? — с напускной надменностью фыркнула Хлоя, но щёки предательски покраснели. Как он умудрился её раскусить? Она так старалась выглядеть такой же, как всегда, говоря с ним.       — Это уже все заметили, — усмехнулся Нат, скрестив руки на груди, а Хлое нестерпимо захотелось поправить чёлку, явно щекочущую его лицо, чтобы лучше видеть эти невероятные глаза.       — Ну, ладно, — переступила через себя Хлоя, понимая, что и дальше отрицать свои чувства — бессмысленно, да и глупо как-то. — Допустим, ты мне нравишься. Самую чуточку.       Натаниэль скептически посмотрел на неё, словно видя насквозь. Хлоя надулась, обиженная тем, как легко её разоблачили. Ну, хоть бы для приличия сделал вид, что такой ответ его устраивает.       — Ладно! Хорошо! Я в тебя влюблена. Доволен? — ворчливо поинтересовалась она, а Натаниэль вдруг выдохнул с явным облегчением и искренне рассмеялся. Хлоя замерла, озадаченная такой реакцией и, в то же время, заворожённая его улыбкой.       — Уф! Я блефовал, Хлоя. Все считают, что ты меня ненавидишь, так что никто не знает, не парься. Просто мне показалось, что ты ко мне тоже небезразлична, и меня это мучило. Я не хотел выпуститься и всю жизнь сожалеть, что так и не признался тебе, хотя мог бы, — впервые он говорил с ней так открыто.       Это была новая его грань. Одна из тех, которые Хлое так хотелось увидеть ещё тогда, в самом начале. И, черт возьми, таким Натаниэль казался ей ещё более привлекательным! Бессовестный.       — Да ты… ты… Козёл! — возмутилась Хлоя, запустив в него пеналом.       — Но всё равно ведь нравлюсь, — весело подмигнул ей Натаниэль, перехватив отправленную в полёт несчастную канцелярию.       — Это не отменяет того, что ты вредный, нахальный… м-м-м! — договорить Хлоя не успела, потому что Нат вдруг поцеловал её так, что аж коленки подкосились.       Конечно, чувствовалось, что для них обоих этот поцелуй — первый, потому что опыта им явно недоставало. Но всю неловкость с лихвой компенсировали искренние чувства. От осознания того, с кем она сейчас целуется, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Когда он отстранился, Хлоя не смогла сдержать судорожного вздоха.       — И правда нахальный, — пробормотала она, пытаясь скрыть смущение.       — Хлоя, ты самая красивая девушка на свете. Ты, видимо, поселилась прямо в моей голове, иначе не знаю, почему я всё время думаю о тебе. У меня сердце сжимается, когда я вижу, что ты расстроена, и мне хочется улыбаться, когда улыбаешься ты, — чем дольше он говорил, тем сильнее Хлоя краснела.       — Как будто предложение мне делаешь, — буркнула она, рефлекторно заправляя за ухо выбившуюся из причёски короткую прядку.       — В потенциале, — согласно кивнул Нат, заставляя её икнуть от неожиданности. — Хлоя, ты… будешь моей девушкой?       — Ты самый непредсказуемый человек в мире, — покачала головой Буржуа, всё ещё не до конца веря услышанному. — Но я, так и быть, согласна трепать тебе нервы и дальше, но уже в официальном статусе твоей второй половинки.       — Что делает тебя не менее непредсказуемой, потому что Аликс уверенно утверждала, что ты пошлёшь меня куда подальше с моей «одержимостью» тобой, — признался Натаниэль, обнимая Хлою за талию.       — Передай ей, чтобы шла туда сама, — пробурчала Хлоя, обнимая его в ответ, а Нат весело рассмеялся.

***

      Она сбежала из дома ещё за два месяца до своего совершеннолетия. Просто примчалась в дом Натаниэля вся в слезах, с одной зубной щёткой и пижамой в пакете, и заявила, что больше не вернётся в отцовский отель.       — Ноги моей там не будет! — бушевала Хлоя, переобуваясь в тапочки, которые мама Ната давно купила специально для неё, а потом вдруг поникла. — Вы только меня не выгоняйте.       — Мы не будем, — заверил любимую Натаниэль, взволнованно хмурясь.       — Конечно, не будем, доченька, — Катрин погладила тут же прижавшуюся к ней Хлою по спине. — Давай, выпьем чаю, и ты нам всё расскажешь.       Ну, Хлоя и рассказала всё без утайки. А как могла она противостоять этой нежности, если никто и никогда не относился к ней с такой теплотой и материнской заботой с тех пор, как умерла тётя Эмили — мама Адриана?       Рассказала о том, что Одри вдруг решила взяться за её воспитание, причём начать с того, что будет выбирать, с кем дочке можно общаться, а с кем нет. Сабрина оказалась в её глазах недостойной кандидатурой в подруги, а Нат — в женихи.       — Она уже выбрала мне и мужа, и подруг, и место где я буду жить. И, наверное, имена для наших с Феликсом пятнадцати детишек, — Хлоя изобразила рвотные позывы, а потом с надеждой посмотрела на Катрин. — Но вы ведь меня не отдадите им, правда? Я хочу за Ната замуж и ни за кого другого.       — Не отдадим, — решительно покачала головой Катрин, и заключила её в объятия. — Такая хорошая, милая, добрая девочка нам самим нужна.       — Забыла «красивая» и «талантливая», — заметил Натаниэль, в котором смешались одновременно злость на родителей Хлои, и благодарность к собственной матери. Как ему с ней повезло.       — Да, точно! — серьёзно кивнула Катрин. — Тем более не отдадим. Будешь жить у нас. А мы будем тебя вкусно кормить и о тебе заботиться.       — Надо было раньше к вам сбежать, — рассмеялась Хлоя, берясь за вилку, и Натаниэль заметил синяк на её запястье, догадаться о происхождении которого было не так уж и трудно.       — Мам, а мы можем как-то приструнить эту… нехорошую женщину, чтобы она к нам с Хлоей больше не лезла? — мрачно поинтересовался Нат у Катрин.       — Я обязательно что-нибудь придумаю, — согласилась она, тоже заметив синяк на руке Хлои.

***

      В результате Одри неплохо так прищемили хвост в плане карьеры, всего лишь пустив, через одну хорошую знакомую Катрин, в СМИ слушок о том, что мадам Буржуа потихоньку подворовывает у своего мужа. О, мать Хлои была в бешенстве, но ей весьма прозрачно намекнули, что если она будет пытаться помешать счастью дочери, то одними слухами дело не ограничится.       Андрэ, как ни странно, в первый раз, на памяти Хлои, занял сторону дочери. То ли сам был нечист на руку, то ли ещё что, но проблем лишних не создавал. Ну, и слава богу.       А Хлоя была просто счастлива. Наконец-то, она почувствовала себя по-настоящему свободной! Никто больше не стоял над душой, её окружили любовью и заботой, показали, что тут, в этой новой семье она нужна и любима. А через неделю после восемнадцатого дня рождения Хлои, они с Натом поженились, и никогда после не жалели, о столь раннем браке.       Больше того, к двадцати годам они впервые задумались о детях. Ну, в смысле, серьёзно задумались, а не как до этого, и посчитали, что, в принципе, они к этому уже готовы… Наверное. Конечно, были сомнения, куда же без них, но если Хлоя и знала что-то точно, так это то, что хочет от Натаниэля дочку. Обязательно рыжую.       — Ну, если мы назовём её Элен — «солнечная», как ты и хотела, то разве не логичнее было бы, если бы она была блондинкой? — не соглашался Нат. — Ты представь этот золотистый водопад волос. Разве не будет она похожа на солнышко?       — Так не интересно, — упрямо повторяла Хлоя. — Я двадцать лет уже блондинка, у меня лучший друг — белобрысый. Не вижу в этом цвете ничего необычного или притягательного. А вот рыжики другое дело.       — Да ладно тебе, — Натаниэль с нежностью провёл по её золотистым волосам. — У тебя свекровь — рыжая, муж — рыжий, подруга — рыжая, любимая учительница и та рыжая была.       — И все они — прекрасные люди. А блондинки противные и глупые. Ты на меня посмотри, на мою маму, — Хлоя устроила голову у него на груди, наслаждаясь тем, как он перебирает её волосы.       — Ты на себя не наговаривай, — Нат чмокнул её в макушку и, помолчав, добавил. — Но мама у тебя и правда противная.       — Вот! — торжествующе воскликнула Хлоя, подскакивая, и чуть не ударяясь затылком о его подбородок. — Значит, золотце будет рыженькая. Я всё сказала.       — Ты же в курсе, что я никак не могу на это повлиять? — с трудом сдерживая смех, на всякий случай, поинтересовался Натаниэль.       — Ничего. Я привыкла всегда получать то, чего хочу, — довольно улыбнулась Хлоя. — Тебя же получила. Хотя сама не верила в то, что когда-нибудь буду носить твою труднопроизносимую фамилию.       — Справедливое возражение, — усмехнулся Натаниэль и, погладив её щёку, потянулся к жене за поцелуем. В любом случае, спорить с Хлоей было бесполезным занятием.

***

      Это был… трудный период в их жизни. У них всё никак не получалось завести ребёнка. Сначала Хлоя особенно не расстраивалась: ну, не вышло в этот раз, получится в другой. Тем более что её карьера как раз пошла в гору, и она была сильно занята в театре — ей как раз дали главную роль в серьёзном спектакле.       Потом Хлоя занервничала. Посчитала, что дело в стрессе, и на закрытие театрального сезона они махнули на отдых, поближе к морю. За это время Хлоя отлично отдохнула… но ни отдых, ни смена обстановки не помогли.       Тогда они забеспокоились всерьёз, пошли к врачу. После кучи тестов и анализов, Хлое сообщили, что она не сможет иметь детей. Врач смотрел виновато, но она только сдержано улыбнулась, кивнула и вышла из кабинета, поддерживаемая мужем под руку.       Накрыло Хлою уже в машине. Это была первая серьёзная истерика в её жизни. Никогда до этого ей не было так больно и так плохо. Страшно было осознавать, что той девочки, которую она себе придумала, у них с Натом никогда не будет. Да у неё вообще не будет родного ребёнка! Ни Элен, ни кого-либо другого. И ладно она, но Натаниэль… он ведь не заслужил такого! Он так мечтал о том, как будет рассматривать с малышом книжки с картинками, играть в чаепитие, возить в школу…       — Я ужасная! Жалкая! Никчёмная! Из-за меня… я… — Хлоя захлёбывалась слезами, не в силах чётко сформулировать свои мысли.       — Сладкая. Радость моя, — Натаниэль взял её лицо в ладони, ласково стёр со щёк большими пальцами влажные дорожки. — Посмотри на меня.       Хлоя подняла на него заплаканные глаза, опасаясь увидеть во взгляде мужа осуждение или горечь, но нашла там лишь нежность. Он, кажется, не расстроился даже, и Хлоя недоумённо нахмурилась. Почему? Нат же, вроде, хотел ребёнка. Они ведь вместе мечтали.       — Слова одного человека ничего не значат, слышишь? Всегда есть погрешность, это всё ещё слишком неточно. Давай через неделю запишемся к другому врачу, посмотрим, что он нам посоветует. Выход есть. И не один точно. Нельзя так быстро сдаваться, и, тем более, начинать корить себя, — спокойно и мягко, продолжая гладить её щёки, пояснил причину своего спокойствия Натаниэль.       — Но мы ведь уже два года пытаемся, — неуверенно заметила Хлоя, чувствуя себя намного лучше, чем пару минут назад.       — Ерунда. Кажется, кто-то говорил, что всегда получает то, что хочет, м? — улыбнулся Натаниэль.       — Да, точно, — решительно кивнула Хлоя. — Я не я, если сдамся. Слёзы высушили, сопли на кулак намотали и поехали тра…       — Хлоя! Любишь ты некультурно выражаться, — возмутился Натаниэль, не давая ей закончить предложение, а потом улыбнулся. — Но я рад, что тебе уже лучше. Давай, чтобы тебя порадовать, заедем в твой любимый ресторан поужинать?       — Господи, ну, вот за что мне такое счастье? — умилённо вздохнула Хлоя, пристёгиваясь.       — Я так понимаю, это «да», — хмыкнул Нат и завёл машину.

***

      Хлоя старалась бодриться, но периодически вспоминала о словах врача, и плакать хотелось. Нат предлагал записаться на приём к другому, но она всё откладывала, боясь, что тот подтвердит диагноз своего коллеги.       Спасала работа. Много работы. Ей предлагали самые увлекательные роли, и Хлоя согласилась сразу на две, едва успевая совмещать. Она бы, наверное, уподобилась своей матери, забыв обо всём, с головой погрузившись в съёмки, если бы не Натаниэль.       Заметив, что она специально себя загоняет, Нат настоял на том, чтобы Хлоя сделала передышку, и они провели хотя бы неделю вместе, наслаждаясь отдыхом и обществом друг друга. Хлоя сначала хотела было возмутиться, а потом попыталась вспомнить, когда они в последний раз просто спокойно сидели на диване, смотрели какой-нибудь глупый фильм и целовались, как влюблённые подростки, и поняла, что муж прав. Как это, в общем-то, частенько и бывало.       С этими мыслями Хлоя взяла перерыв не на неделю, а на две. О, ради Натаниэля она была готова совсем отказаться от работы, но он, к счастью, никогда бы этого не потребовал. И Хлоя ни за что бы не попросила Натаниэля ради неё бросить карьеру.       Первую неделю они вообще ни о чём не вспоминали. Мир для них словно перестал существовать, а время специально замедлилось, давая им как следует отдохнуть, снова вспомнить, каково это любить, быть любимыми, жить. Просто жить. Спокойно, размеренно, счастливо, никуда не торопясь и наслаждаясь, казалось бы, самыми обыкновенными мелочами.       — Смотри, как солнце красиво падает, — заметил одним утром Натаниэль, когда они просто нежились в кровати, не спеша вставать.       — Мгм, — довольно протянула Хлоя, пододвигаясь ближе к нему.       Солнце и правда освещало место на стене практически идеально ровным кругом, вызывая у неё улыбку. Чудесное утро. И это знак того, что оно будет ещё чудеснее.       — Знаешь, мне кажется, это Элен передаёт привет. Она же у нас «светлая», — улыбнулся Натаниэль, неосознанно поглаживая жену по спине.       — А ведь и правда, — улыбка Хлои стала ещё шире. Они какое-то время лежали молча, а потом Хлоя резко села на кровати. — Я за это время ещё ни разу не делала тест. Думаешь… мне стоит…       — Да, — уверенно кивнул Натаниэль, тоже садясь на кровати. — Почему-то мне кажется, что в этот раз результат будет положительным.       Хлоя улыбнулась, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Как же сильно ей хотелось в это верить.

***

      Она сверлила взглядом тест, ожидая результата. Руки тряслись от волнения, и Хлоя нервно барабанила пальцами по раковине, на которую опиралась. Сейчас она больше всего на свете хотела, чтобы слова Ната оказались правдой, чтобы солнечный лучик, оставивший свой след на стене, действительно был знаком того, что их дочка, их малышка уже с ними. Взять бы дочку на руки, заглянуть в её милое сонное личико, понимая, что это не сон, не мечта, что она по-настоящему тут, с ними. Их дочка, их маленькое солнышко.       Наконец, тест показал результат… Хлоя со скоростью пули вылетела из ванной, и тут же наткнулась на Натаниэля. Он встревоженно взглянул ей в глаза. Она судорожно выдохнула, собираясь с силами. Сейчас надо было суметь не ляпнуть от волнения какую-нибудь глупость, чтобы не испортить момент. Тем более такой момент.       — Ты был прав. У нас будет малыш, — Хлоя радостно улыбнулась, чувствуя себя настолько бесконечно счастливой, что аж сердце замирало от восторга. — Я беременна.       — Я так рад, — Нат улыбнулся в ответ, не в силах сдержать слёз. Он обнял жену, спрятал лицо у неё на плече. — Боже мой. Я уже с нетерпением жду её появления.       — И я тоже, — пробормотала Хлоя, обнимая его в ответ.

***

      Когда они узнали, что у них всё-таки будет девочка, оба были в восторге. Свободная комната в их доме, которую Хлоя и Натаниэль изначально оставили под детскую, стремительно заполнялась вещами. Одежда, игрушки, мебель — Хлою было невозможно остановить от спонтанных покупок не всегда необходимых вещей для малышки.       Ещё до своего рождения Элен уже получила прозвище — «золотце». Оно прижилось как-то легко и незаметно, словно став её вторыми именем. Это и не удивительно, учитывая, что обоим родителям оно безумно нравилось. И, что самое главное, позже пришлось по вкусу и самой Элен… но не будем забегать вперёд.       Конечно, со съёмками Хлое пришлось завязать, начиная с третьего месяца её беременности. К тому времени как раз закончилась её работа над одним из проектов, и начинать следующий будучи в положении, зная, что живот будет становиться только больше, казалось ей ужасно глупым. Но она всё ещё периодически участвовала в спектаклях, загримированная до неузнаваемости. Мучимая желанием вернуться к работе, уже ближе к концу беременности, Хлоя всё-таки не выдержала и согласилась на эпизодическую роль, настояв на том, чтобы героиня тоже была в положении. Режиссёр, к счастью, пошёл на уступки, так что проблем с этим не возникло.       Во время родов Натаниэль был рядом. Спокойный, уверенный, помогающий своей уравновешенностью и самой Хлое чувствовать себя комфортнее. Хотя позже Нат признался ей, что и сам ужасно волновался, но не хотел заставлять жену нервничать, тем вызвал у любимой умилённый вздох и полный благодарности взгляд.       Элен была здоровой, спокойной малышкой, не вызывающей у родителей никаких трудностей. Послушный, милый, скромный ребёнок, очень чувствительный к чужим переживаниям. Элли не очень любила знакомиться с новыми людьми, немного опасаясь их, но, если видела, что к ней относятся дружелюбно, то расслаблялась и начинала полностью соответствовать своему имени, становясь маленьким солнышком.       Хлоя обожала брать дочь на руки, прижимать к сердцу, видеть её искреннюю улыбку. Она не могла вспомнить, как жила раньше, до рождения их любимой малышки. Да и не хотела, честно говоря, потому что с появлением Элен вся их жизнь изменилась в лучшую сторону.       Натаниэль оказался просто чудесным папой, хотя не то чтобы Хлоя в этом сомневалась. Он никогда не отлынивал от своих отцовских обязанностей: играл с малышкой в развивающие игры, учил её ходить, говорить, рисовать. Поначалу они даже купали Элли в четыре руки, потому что Хлоя боялась сделать что-нибудь не так, случайно навредить их дочери, но потом она вполне неплохо справлялась и самостоятельно.       Больше всего Хлоя обожала две вещи: возиться с дочкиными рыжими волосами, расчёсывая их и собирая в причёски, и читать Элен сказки. Ещё не умея разговаривать, Элли слушала маму так внимательно, словно понимала, что она говорит. И этот сосредоточенный взгляд бирюзовых глаз вызывал в Хлое волну нежности, смешанной с умилением.       Время шло, их дочка росла, оставаясь всё таким же очаровательным, стеснительным созданием, но обретая всё больше уверенности в себе. Элен была интересным собеседником, отличной художницей и просто светлым человечком, так что с именем для неё Хлоя точно не прогадала.       А ещё она очень гордилась тем, что у неё получилось сделать то, что не выходило у многих матерей: отпустить дочь, когда та выросла. Считать её не только своим ребёнком, не любимым маленьким несмышлёнышем, за которым всегда нужен был глаз да глаз, а взрослым, сознательным человеком. Хотя, конечно, сюсюканья в моменты приливов нежности это не отменяло, но Элли и не имела ничего против.       Элен вообще очень любила родителей, и даже в свои самые занятые дни своей уже взрослой и самостоятельной жизни никогда про них не забывала. Она восхищалась папиными картинами и маминым актёрским талантом, никогда не пропускала выставки Ната и премьеры Хлои, и, в целом, считала родителей своими кумирами.       Вряд ли что-то ещё, кроме восхищения самых дорогих людей, могло так же согреть сердце Хлои. Пускай со стороны она и выглядела забавно — блондинка, окружённая рыжиками, — но это был именно тот расклад, которого Хлоя и хотела. Именно те люди, которых она любила больше всего на свете.