Часть 1
22 мая 2024 г. в 19:03
Текут по бумаге фиолетовые реки, возникают сами собой фиолетовые берега. В конце листа образуется фиолетовое море, если смотреть туда долго, можно утонуть, поэтому я не смотрю.
Я вывожу слова пером, с которого стекают чернила. Я пишу письмо, буквы складываются, буквы прыгают со строчки на строчку, буквы падают.
Кап-кап-кап.
Шум воды раздражающе действует на мои и без того расшатанные нервы. Почему я слышу, если вода течёт лишь по бумаге, и не так уж её много, чтобы она капала. Она собирается внизу листа и остаётся там, пока не засохнет.
А теперь звонят в колокола. Но колоколов (между нами) нет в пределах слышимости. Я никак не могу их слышать.
Ни их, ни звенящий шёпот, проникающий в самую душу. Шепчут чернила: пиши, пиши письмо, он ждёт, ждёт.
Как может ждать письма тот, кто…
И всё это: шёпот, звон, шум падающей воды (мне представляется фиолетовый водопад), всё это ненастоящее, уверяю себя я, этого нет, я слышу, но всего этого нет, нужно быстрее написать письмо.
Я оборачиваюсь в поисках источника шума.
Мой друг лежит на диване, вытянув ноги, листает каталог чернил. Он всегда всё знает. Нужно спросить у него, что происходит.
— Вы слышите фиолетовый звон, друг мой?
— Да. А что?
Такой будничный, безмятежный ответ. Мне становится как-то не по себе.
— Не могу понять, откуда идёт звук.
— От письма, что вы пишите, — спокойно отвечает мой друг. — С фиолетовыми чернилами всегда так. Как начнут подсказывать слова этим звенящим шёпотом, потом звенеть, с ума можно сойти с ними. А ещё бывает, можно услышать водопад или что-то в этом роде.
Я пытаюсь осознать, что только что услышал.
— Вы пишите тому, кто давно умер, — добавляет мой друг. — Это был ваш родственник. Брат, я полагаю?
Звук перелистываемой страницы. Он доходит в каталоге до оттенков фиолетовых чернил.
— Как вы догадались, что я пишу тому, кого нет, — буднично шепчу я.
— Ну. У меня есть мозг, — несколько раздраженно откликается он. — А для чего ещё используют фиолетовые чернила, как не для писем к мертвецам?
Действительно. Все просто. Именно за этим я их и приобрёл.
— О, я вижу, в каталоге появились сиреневые чернила, восхитительно. Ха. Текст, начертанный сиреневыми чернилами, можно прочесть лишь спустя год с момента написания. Весьма удобно, если нужно, чтобы письмо не прочли сразу. Знаете, друг мой. Я бы на вашем месте поторопился с выражением признательности, иначе мы тут с вами оба отъедем в Бедлам.
Мой друг молча изучает каталог, а я торопливо дописываю свое послание недавно погибшему дяде.
И всё это под невыносимо-фиолетовый звон с той стороны.