Бриллиантовая девушка

Приглашение пришло по почте, да так вовремя, что Урю показалось, будто у него острые края, зазубренные, чтобы рассечь его плоть. Главная больница Каракуры рада пригласить вас на наш ежегодный гала-концерт по сбору средств, — начиналось оно и заканчивалось: — Не позорь меня, Урю. Приведи гостя. Как будто напоминание от любящего отца было так уж необходимо: в прошлом году, когда он отправился на сбор средств один, Рюукен нашел столько язвительных слов о его неправильно расставленных приоритетах, что спутница в конце концов отбуксировала его, дабы отругать за жестокость. Урю не хотел снова подвергать себя подобным нравоучениям. Но ему также не хотелось выглядеть так, будто он уступил требованиям отца. Гость. Первой его мыслью была Орихиме, красивая и желающая угодить, странно очаровательная по причинам, которые Урю никогда не исследовал слишком глубоко и не задумывался о них. Он не сомневался, что она примет приглашение, хотя бы для того, чтобы помочь другу. Но у неё было гиперактивное воображение и тонкость товарного поезда, и когда Урю пытался представить Иноуэ на торжественном вечере, он не мог не думать о том, что она скажет другим гостям, и сколько раз за вечер он будет поставлен в неловкое положение. Он так и представлял себе, как она будет рассказывать невинным присутствующим какую-нибудь забавную историю о собаках в пачках или с укором спрашивать Рюукена, нравится ли ему вишивать, как его сыну (еще один из его неверно расставленных приоритетов). К сожалению, не Орихиме. Но была ещё одна знакомая женщина, которая могла бы оказать ему услугу — особенно в обмен на одежду её размеров. Кучики Рукия. — Не знаю, я никогда раньше не была на официальных мероприятиях в мире живых. — Её глаза загорелись, и она продолжила, — За исключением одного раза, в 1973 году... — Тебе лучше забыть о том времени, — быстро сообщил ей Урю. Он понятия не имел, как выглядело официальное мероприятие в 1973 году. — Ничего особенного. Много людей, одетых очень красиво, они едят, пьют, общаются, а потом будет аукцион, в котором мы не обязаны участвовать. Если ты будешь вести себя так, как ведешь себя с нашими одноклассниками, все будут считать, что ты великолепна. Казалось, это лучший способ сказать — для одноклассников она всегда была искрящейся и милой, воплощением скромной, достойной молодой женщины. Одень её в вечернее платье (как он и собирался сделать), и она стала бы красавицей бала, компаньонкой, которой можно было бы гордиться. А Кучики Рукия не только умела быть красивой и очаровательной, но и была шинигами. Это не могло не разозлить Рюукена. — Мне нужно привести кого-то, — сказал Урю, может быть, немного умоляюще. — Иноуэ-сан не подойдет. А вот ты — в самый раз! — Ты мог бы привести Чада, — заметила она. Это был точно не тот скандал, который он желал устроить. — Мог бы, - неохотно ответил он, — но я бы предпочел сшить тебе платье, а не костюм. Теперь она выглядела гораздо более заинтересованной. — Платье для меня? — спросила она. — ...Что за платье? Он уже придумал его, отчасти в ожидании этого разговора, отчасти потому, что никак не мог избавиться от привычного инстинкта мысленно одевать людей в одежду своего кроя. — Стильно и элегантно, — пообещал Исида. — Тёмного цвета, вроде бурого. Открытые плечи, думаю, с одной лямкой на шее. Ещё немного ткани, собранной вокруг локтей, бретельки-спагетти, как на шее. Думаю, разрез до бедра... И Рукия была подкуплена. Платье, конечно, было идеальным, когда на торжественном вечере на неё надели готовый вариант; она была маленькой и стройной, но платье подчеркивало её фигуру, не утопая в ней и не подчеркивая изгибы, которых у неё не было. Он очень гордился своей кропотливой работой. — Ты великолепно выглядишь, — сказал ей квинси. На самом деле это было удивительно. Конечно, она была женщиной, и, конечно, она была прекрасна, но обычно она говорила и вела себя как такая грубиянка, так что трудно было вспомнить, что она, по сути, аристократка Общества душ, и у неё всегда была возможность выглядеть и вести себя соответствующим образом. — Да, — самодовольно согласилась Рукия, протягивая ему руку. — А платье я оставлю себе? Зачем оно ему? — Конечно. Она ему улыбнулась. — Знаешь, — сказала она нехотя, — даже если этот гала-вечер — отстой, пока что ты сделал неплохое свидание. Не было абсолютно никакой причины быть польщенным, когда она, по сути, сказала ему, что он подарил ей достаточно приятных вещей, чтобы заслужить статус "хорошего свидания" благодаря экстравагантности, но Урю неловко покраснел, сам не понимая, от чего. — Ну, я... спасибо? — Не волнуйся, — пообещала Рукия. — Я тоже буду хорошей парой. И она была. Она сияла и была милой, болтала с незнакомцами и смеялась так, словно каждое слово, сорвавшееся с их губ, было проницательным и умным: охохо, Миназава-сан, вы, конечно, преувеличиваете, никто не может быть настолько совершенным! Люди смотрели на неё, даже те, с кем она не разговаривала, и восхищались. И хотя они не смотрели на Урю (он не хотел этого), он знал, что они видят его и понимают, что он — счастливчик, поймавший бриллиант в коже и атласе. — Разве он не сын директора? — услышал он чей-то ропот. — Хорошая партия. Юноша ухмыльнулся. В конце концов, как и следовало ожидать, они встретили Рюукена. Рано или поздно он должен был выследить Урю, как безжалостный хищник; или, возможно, он услышал, что гостья его сына подняла шум. Но в тот момент, когда Рюукен стоял перед ними, его взгляд обратился к ней, и без того холодные глаза сузились и затвердели, точно несокрушимый лазер, разрезающий его потрясающий бриллиант. — Шинигами, Урю? — холодно сказал его отец. — Это действительно уместно? Несколько человек вокруг бросили на него недоуменные взгляды, но Урю лишь выпрямился, полностью готовый начать всё прямо здесь и сейчас. Если Рюукен собирался броситься на растерзание волкам, то он без колебаний сделает то же самое. Он не стыдился ни правды, ни шинигами, ни своего рода. Но Рукия сказала с совершенно неискренней легкостью: — Ну что вы, отец Исиды-куна, вы говорите странные вещи! Неужели ты не любишь Сашида-ку Шинигами? Я знаю, что в последнее время у нас был исключительно удачный сезон, но не стоит так расстраиваться из-за небольшого бейсбольного соперничества. Зеваки от души рассмеялись, успокоенные и вдвойне развеселенные шутливым предположением, что хозяин вечера может быть таким мелочным. Рюукен не был тронут её очаровательной репликой, но Урю чувствовал, как его сердце учащенно бьется в ожидании какой-то реакции, любой реакции. — Если ты мудра, то не позволишь мне увидеть, как ты уходишь, шинигами, — мягко сказал Рюукен под разговоры вокруг них. — И вам приятного вечера, Исида-сан, — улыбнулась Рукия, по-девичьи трепеща и не моргая, чтобы не выдать тревоги. Урюу возвышенно сказал: — Прошу нас извинить — у нас ещё не было возможности присесть. Госпожа Кучики была очень востребована. Он провел рукой по её спине; кожа была такой теплой под его прикосновениями, что он наконец понял, что его пальцы замерзли, как будто у него было состояние близкое к обморожению или шоку. Но Урю оказался предусмотрительным — он подвел её к столу и выдвинул для неё стул, а затем принес каждому что-нибудь выпить, после чего принялся незаметно поглаживать пальцы под скатертью. — Контролирующий придурок, — пробормотала Рукия и залпом выпила свой напиток. Квинси не мог не согласиться. Он заставил себя произнести: — Я знаю, что ты не хотела приходить... — Слова давались ему медленно, потому что он не был уверен, как именно в этом признаться. — Но я должен поблагодарить тебя, несмотря ни на что. Всё прошло даже лучше, чем я надеялся. Рукия повернулась и бросила на него настороженный взгляд, словно оценивая, насколько сильно он лжет, и Урю застыл, как олень при свете фар, пока она не приняла решение. Тогда она улыбнулась ему — не той сверкающей улыбкой, которой обманывала всех присутствующих на благотворительном вечере, а настоящей, личной, для него, и с искренней привязанностью. От этой улыбки Урюу снова захотелось покраснеть, но он сдержал желание вести себя как совершенный идиот на глазах у всех. — Я же говорила, что буду хорошей парой, — напомнила ему Рукия, а затем наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. О боже, его лицо теперь точно горело. Урю быстро нашел салфетку, чтобы спрятаться за ней, но его вторая рука была захвачена её ладонью, и она держала её в крепкой, неумолимой хватке. Может быть, они просто удачная пара, но остаток вечера Исида Урю провел, витая в воздухе.