***
Подойдя к двери, Айзава на мгновение остановился. Ему показалось, что он услышал голос мальчика, который что-то негромко сказал. Возможно, ему следовало немного подождать. Все же Всемогущий достаточно ясно дал ему понять, что разговаривать с учеником ему нужно наедине и никак иначе. Постояв около минуты у двери, Айзава так и не услышал ничьего голоса, который бы отвечал мальчику. Должно быть тот говорил по телефону с матерью или же снова бормотал, размышляя о чем-то. Женщина, которая родила и воспитала Мидорию, была довольно милой. Они впервые встретились, когда он и Сущий Мик приехали домой к ученику, чтобы сообщить о случившемся, принести свои извинения и взять немного личных вещей мальчика, чтобы они смогли должным образом позаботиться о нем, пока он без сознания. Проблемный ребенок и его мать были действительно очень похожи. Сразу стали понятны и слезы, и доброе отзывчивое сердце, и скрытая на первый взгляд стойкость, которая проявлялась в трудные времена. Оставшись с ней наедине, когда Мик вышел, чтобы отнести сумку в машину, на которой они приехали, Шота задал вопрос о причуде, о том, когда она проявилась впервые. Все же доверие доверием, но теоретически мальчик все еще мог скрывать правду даже от Всемогущего. Однако в ответ услышал то, что слышал ранее – вступительный экзамен. Чего он не ожидал, так это того, что женщина, говоря об этом, упомянет медицинское заключение о беспричудности, которое было выписано Мидории еще в четыре года. Стоит ли говорить, что этот визит оставил после себя еще больше вопросов? Подумав и взвесив еще раз все за и против, а также оценив собственное эмоциональное состояние и самоконтроль, Айзава бесшумно приоткрыл дверь лазарета. В конце концов, если Мидория действительно говорит по телефону, он просто подождет, пока он закончит и они смогут поговорить о его причуде и том, что случилось на тренировке, наедине. Открывшаяся ему картина, вызвала у него острое ощущение недоумения. Мидория сидел боком к нему перед висящим на стене зеркалом, а его руки двигались, словно он пытался что-то сказать, используя жесты. Айзава мысленно вздохнул. Должно быть Всемогущий, побывавший здесь ранее и ушедший на свои уроки по меньшей мере полчаса назад, рассказал мальчику о том, что тот пропустил занятия по основам невербальной коммуникации. В результате теперь Мидория, только-только очнувшийся после недельной комы, пытался учиться. Ну да, чего еще он ожидал от проблемного ребенка? Не этого. Такая мысль мелькнула в ошарашенном разуме Айзавы, когда сидящий возле зеркала Мидория немного неуверенно, но совершенно целенаправленно издал комбинацию щелчков, слабо присвистнув в конце. При этом со своего места Шота мог видеть, как двигались его пальцы, меняя ведущую роль. - Как-то так? – спросил мальчик, пробормотав вопрос себе под нос – Я пытаюсь выразить то, что я не могу об этом говорить. Айзава рефлекторно покачал головой, наблюдая за своим учеником как завороженный. Чтобы передать такое сообщение, первый и третий щелчки должны производиться большими и безымянными пальцами на обеих руках, последовательно, с задержкой на один вздох. К его изумлению, именно это и сделал Мидория после того, как несколько секунд сидел в неподвижности, чуть наклонив голову набок. Казалось, что он каким-то образом уловил последнюю мысль Шоты и просто принял указания к сведению. Но это было невозможно. У подростка, черт возьми, причуда усиления, а не чтения мыслей или же телепатии! Вздох вырвался из его груди громче, чем он хотел, и подросток подскочил на месте от неожиданности. Очевидно, он настолько погрузился в свое занятие, что впал в своего рода транс, не замечая ничего, что находилось вокруг. - А-айзава-сенсей? – голос ученика был испуганным писком, он сжался прямо на глазах, его поза закрылась – Как… Как давно вы там стоите? Айзава устало провел рукой по своему лицу. Это был полный провал, поскольку последнее, чего он хотел от этого разговора, это напугать своего ученика. А то, что Мидория нервничает и откровенно боится его, было, к сожалению, слишком очевидно написано в его широко открытых глазах. Черт…Глава 22. Проблемный ребенок Айзавы Шоты
11 июня 2024 г. в 19:00
Примечания:
Отступим ненадолго от формата "переключения камеры", как его назвали когда-то в комментариях, и посмотрим на последние происходящие события глазами Айзавы.
Айзава вышел из класса, как только прозвенел звонок, ознаменовавший окончание урока и начало обеденного перерыва. Для него это означало, что он может отправиться во владения Исцеляющей девочки и наконец поговорить со своим самым проблемным ребенком.
Нет, Айзава был искренне рад тому, что мальчишка очнулся, потому что он не мог в действительности не беспокоиться за здоровье и жизнь подростка, своего ученика. Все же он не бесчувственное чудовище, что бы о нем не думали эти дети и некоторые недальновидные коллеги.
Не говоря уже о том, что Мидория пострадал в том числе по их вине. По вине учителей. Поскольку они сами поставили их в пару, чтобы они научились взаимодействовать друг с другом для достижения общей цели, при этом в корне неверно оценив их отношения.
В результате у них на руках оказался взбешенный Бакуго, который вообще не отдавал себе отчета в последствиях и противоправности своих действий, и истекающий кровью Мидория, которого Исцеляющей девочке пришлось ввести в искусственную кому, чтобы его тело быстрее набрало необходимое для использования ее причуды количество энергии. Сказать, что Айзава и остальные учителя были в шоке и бешенстве – ничего не сказать.
Но на этом сюрпризы отнюдь не закончились. Айзава все еще кипел внутри от того, что он увидел и услышал, когда явился в старую школу, которую, как оказалось, эти двое посещали вместе. Какого черта он не знал, что они так давно знакомы?! Это же, оглядываясь назад, было так очевидно! Ведь ни один из них не звал другого по имени с самого первого дня. У них были прозвища друг для друга. Возможно, ему стоило бы спать немного больше, раз он позволяет подобным деталям ускользать из его понимания.
Айзава резко остановился посреди коридора, к счастью, пустого, поскольку все ученики уже были в столовой, и прислонился лбом к оконному стеклу, чтобы заземлиться. Нельзя. Нельзя идти к Мидории, когда он пребывал внутри подобного шквала эмоций. Подросток и так шарахается от половины учителей, за исключением разве что Всемогущего и, возможно, Мика.
Айзава закусил губу, сжимая пальцами свой захватный шарф. Это тоже было очевидно и он обязан был это заметить и отработать. Да, он привык к тому, что ученики испытывают по отношению к нему трепет, да и он не стремился купаться в фанатской любви. Он здесь не за этим. И все же… Он должен был понять, что на этот раз дело не только в его образе, который он сознательно создал вокруг себя.
Айзава опустился на скамейку, на мгновение прикрывая перегруженные и зудящие глаза. Только затем, чтобы поморщиться мгновение спустя. Он еще слишком хорошо помнил то, что он увидел в той школе, в которую не посчастливилось ходить Мидории раньше. Да и Бакуго тоже, если уж на то пошло.
Ложь, хулиганство, подстрекательство, мошенничество, асоциальное поведение, неопрятность – это были лишь немногие слова из числа тех, что он в обилии услышал от тех, с позволения сказать, учителей, которые учили его проблемного ребенка до Юэй. Должно быть они считали, что он солидарен с ними, раз дал ученику такое прозвище. Айзава чуть фыркнул, вспоминая это.
Они слишком плохо его знали, чтобы прийти к верным выводам. Да, он называл Мидорию проблемным ребенком с первого дня, когда тот оказался в его классе. Но это прозвище было в большей степени логической уловкой, чем чем-то, что можно было воспринимать буквально. Поскольку этот ребенок слишком часто думал о том, как решить чужие проблемы, а не позволить кому-то справиться с его собственными. И похоже, что Всемогущий был единственным, кого тот изредка просил о помощи.
Айзава вздохнул, потирая зудящие от едва активирующейся причуды глаза. Он ненавидел это, но стирание нередко активировалось даже без его команды, когда он был раздражен или злился. Это дополнительно перегружало его и без того уставшие глаза.
Ему хватило нескольких минут, чтобы понять, что то место, где раньше учились его ученики, не должно называться школой и работать с детьми. Однако он не ожидал, что на этом откровения и сюрпризы не закончатся.
Беспричудность. Это слово было брошено ему в лицо словно плевок, будучи при этом главным аргументом этих людей, когда он весьма красноречиво и недвусмысленно высказал все то, что он думал о них и о их методах. То, что это на мгновение остановило его мир – ничего не сказать.
Это не имело смысла и противоречило логике. У Мидории была причуда. Сильная, яркая, разрушительная. Даже слишком разрушительная, учитывая ее последствия. Айзава, идя в эту школу, ожидал скорее услышать о ситуации, сходной с опытом Сущего Мика – слишком большая сила, которая может только навредить, то, что вызывает страх у недальновидных людей. Но это?
Айзава был рад тому, что вместе с ним Незу отправил Тсукаучи, и потому он мог на месте получить подтверждение или опровержение подобного факта о его ученике. Его слова о том, что это правда, выбили почву из-под ног Шоты.
Потому что он не видел, как и зачем Мидории бы потребовалось скрывать свою причуду. Ведь в настоящее время лучше уж быть злодеем в глазах окружающих, чем беспричудным. Не говоря уже о том, что регистрационная запись в реестре является открытой информацией для любого, кто даст себе труд ее поискать. Не говоря уже о том, что школы имели туда доступ, чтобы передать эти данные консультантам, которые работали с детьми. И Айзава не видел причин, по которым семья Мидории смогла бы нарушить закон и не провести регистрацию. Это было нелогично и опасно для ребенка.
К тому моменту, как он добрался из Альдеры в Юэй, оставив Тсукаучи проводить дальнейшее расследование и составлять уголовные дела, Шота уже успел сам проверить реестр. Он не делал этого раньше, потому что для него не имело значения, пробудил ли его ученик причуду 3 марта или 25 августа того года, когда ему исполнилось четыре.
Открыв файл Мидории, Айзава испытал очередной шок. С момента первой регистрации прошло всего несколько месяцев, поскольку она была проведена после, мать его, вступительного экзамена (!).
Шота помнил холодок, который пробежал по его спине, когда он снова вспоминал действия мальчика на том тесте. Всего один удар, нанесенный в крайне напряженной, можно даже сказать критической ситуации, сопровождаемой безумным выбросом адреналина, и закончившийся переломами трех конечностей из имеющихся четырех. Должен ли он допустить, что в тот момент и произошла первая активация, спровоцированная сильнейшим стрессом и угрозой для жизни?
Айзава откинулся на спинку скамейки, думая о том, что произошло, когда он вернулся в академию в тот день. Он был настолько сильно выбит из колеи, что позволил Всемогущему фактически застать его врасплох, когда входил в ворота.
- Нам нужно поговорить о юном Мидории и о том, что ты узнал, Айзава, – сказал тогда герой, будучи предельно серьезным. – И я вынужден настаивать на том, чтобы у нас не было свидетелей, поскольку это вопрос безопасности мальчика.
Это был трудный разговор, который оставил после себя у Айзавы гораздо больше вопросов, чем дал ответов. Но кое-что он все же узнал. Да, Всемогущий был в курсе того, что причуда Мидории проявилась так поздно, и подтвердил опасения Шоты о том, что первая активация случилась во время экзамена. Он также знал, что тот жил жизнью беспричудного человека до своего поступления в Юэй со всеми вытекающими из этого последствиями, хотя в подробности подросток его не посвящал. Они были знакомы уже около года и потому мальчик знал о его второй, истинной форме.
- Айзава, я знаю, что ты искренне переживаешь о юном Мидории и о ситуации, в которой он оказался из-за своего прошлого, хоть ты и всячески это скрываешь, – сказал герой, когда они заканчивали свое общение. – Я также понимаю, что ты, мягко говоря, озадачен тем, что узнал. Но я прошу тебя крайне осторожно относиться к этой информации и не разглашать ее. По крайней мере, без явного согласия мальчика, – Всемогущий закусил губу, казалось, что он с трудом подбирает слова. – Причуды людей всегда могут стать для них источником опасности, если найдется кто-то, кто пожелает так или иначе присвоить себе их силу или поработить. И причуда юного Мидории не исключение. Есть причины, по которым он молчит обо всем этом, и я прошу, даже умоляю, тебя – отнесись с должным уважением к его праву хранить секреты. Его доверие и так слишком часто обманывали люди. Не становись тем, кто просто воспользуется им, не спросив разрешения.
Вспоминая тот разговор, Айзава вздохнул. Ему определенно не нравилась вся эта ситуация, но вместе с тем он действительно не хотел стать в глазах мальчика тем, кто предаст его. То, что таких людей в его прошлом было немало, он не сомневался и он не хотел пополнить этот список, став одним из них.
Именно поэтому Айзава внял словам Всемогущего и смолчал о том, какую шокирующую правду о своем ученике он узнал в его старой школе, когда рассказывал Незу и другим учителям обо всем остальном. По этой же причине он позволил немолодому герою первым навестить мальчика, когда Исцеляющая девочка сообщила, что тот наконец очнулся. Пусть ребенок сперва поговорит с тем, кто уже смог заслужить его доверие, прежде чем он придет к нему со своими вопросами и попытается сам завоевать его.
Наконец Айзава начал чувствовать, что эмоциональный шторм, в который он свалился, постепенно стихает. Ему всегда помогало в таких случаях просто остановиться и последовательно проанализировать все то, что было его причиной. Теперь, успокоившись и вернув себе способность мыслить здраво, он мог пойти к ребенку. Поднявшись со скамейки в пустом коридоре, он направился в сторону лазарета.