Что уж таить? Мила ты мне, ведьма.

— Что уж таить? Мила ты мне, ведьма. Да, правда, норовом не задалась. Уж больно буйная. Дерзить мне смеешь, угрожаешь… — он, как хищник, загоняет знахарку, чтобы потом напасть: — Таких как ты — на костёр или на кол… Но если сам Федор Басманов пред тобою открывает сердце своё, то ответь ему… — опричник наклоняется ближе к ее лицу и шепчет. — А если не отвечу? — отражает знахарка. — Ответишь… — он ухмыляется, замечая, как редеют девичьи щеки. — Мерзавец… — только лишь бормочет Агния. — Падаль строптивая… — Федор не даёт ничего сказать и моментально впивается в её губы, опаляя жарким дыханием. Слово искра, попавшая на кожу, он обжигает её уста. Оторвавшись тут же получает сильного знахарского леща, после которого остаётся багряно-красный след. Такой же, как женские щеки, пылающие от этого заветного лобзания. Не сломило это Басманова. Выстоял он, не дрогнув, даже зубы оскалил. Разозлило это девушку пуще прежнего. Тянуло что-то неведанное её к этому царскому душегубцу и прихвостню. Ведь было в нём что-то колдовское, то что сердце заставляло дрожать, а душу — трепетать. Это и раздражало знахарку. Не должно быть так. Не заслуживают такие как он любви… Но вскоре гнев, на желание сменился, искушать начал. Поддавшись этому Агния сама прильнула к мужским губам, также нежданно и опаляюще. Схватила за грудки Басманова, да потянула на себя. Не смогла девушка с собой совладать, соблазнилась. Это всё опричник и его пыл. Всегда своего добивается. Целует его знахарка грубо, кусая мягкие уста. Мстит, что искушать посмел. А Федора это забавляет. Забавляет, что Агния подчинить его пытается. Давно он желал её. Сначала отрицал много и долго, но вскоре сдался. Уж слишком необыкновенной казалась юная знахарка для опричника. То в мужском ходит, то у костра пляшет, то с духами разговаривает. Ретивая, упрямая, она сама словно огонь. И глаза у нее, как горящие угольки, как бусинки янтарные, как зарево солнечное. Прям лисица во плоти. Басманов крепко обхватив знахарку, прижал к стволу дерева. Теперь они целовались, наплевав на все запреты, будто не было ничего святого. Они оба давно хотели это сделать. Как потом в глаза друг другу будут смотреть, несчастные? Каждый из них сейчас дерётся в душе. Преступают они свои заповеди. Но что это по сравнению с теми жаром и трепетом, которые чувствуются в сердцах? — Ну, ведьма… — Федор отрывается от девушки и дышит отрывисто. Сердце его пылает, а глаза васильковые от счастья светятся. Только не торопиться он обнимать и кружить знахарку. Выдыхает, смотрит, как та еле на ногах стоит и сейчас упадёт. Окончательно растеряв силы Агния чуть не рухнула на землю. Благо сильные руки опричника не дали этого сделать. Крепко обхватив за поясницу Федор подтянул девушку к своей груди. Бросив на него гнусный взгляд Агния рукавом вытерла губы: — Что это было? — А ты будто не знаешь? — юноша ухмыляется и добавляет: — Я же вижу, что ты тоже этого хотела, ведьма… — Ах, ты… — знахарка пытается вырваться из крепкой хватки, бьёт по грудкам. Да как он посмел?! Посмел так близко подобраться к её сердцу, играть с её чувствами?! Почему ей хорошо от того, что тот берёт её и не отпускает? — Да, я… — снова Басманов прижимается к девичьим губам. Растаяла Агния под ним. Теперь не била, не вырывалась. Да что уж там, сама за шею обвила покрепче и в волосах вороньих руки спрятала. Опричник же так и не выпустил девушку из своих объятий. Прервав поцелуй от нехватки воздуха знахарка уткнулась лицом в мужскую грудь. Запах хвойных масел одурманил разум. Колдун, не иначе. Колдовством-то расположение царя получил, точно. И не сознается, зараза. Трудно сейчас Агнии было мыслить здраво. Будто заворожил её Федор. И молчит, не выпуская. Сама тоже, будто язык проглотила. Опричник ладонью коснулся её щеки. Последние капли гордости знахарки дали о себе знать. Она дёрнула головой, чтобы он не смог как следует насладиться этим моментом. — Ну-ну, я же уже приручил тебя, ведьма. Что ты противишься, коль самой приятно? — Басманову забавно за ней наблюдать. Даже сейчас, в капкане, она вырывалась и боролась. — Ты мне противен, Федор Басманов! — девушка сорвалась на крик и была уже готова ударить огнем прямо в это красивое и стервозное лицо. — Или всё-таки люб я тебе? — этот подлец не унимался: — А, чертовка? — играется, улыбается. Люб и ещё как люб, против собственной девичьей воли. Сердцем готова отдаться ему, но не разумом. — Ну, люб… Сам вижу, что люб… Можешь даже не возражать, нет смысла в это… Чем сильнее противишься, тем любишь крепче… — в этой схватке Федор победил, чем сильно задел Агнию. Наконец ослабил он свои объятия и тут же получил кулаком в челюсть. — Эй, за что? — недоуменно уставился опричник, потирая ушибленное место. — А ты будто не знаешь? — злорадно промолвила знахарка изображая его тон. Отошла подальше, теперь ничто не сковывало ее движения: — Знаешь, лучше сдохнуть! Сгнить в темнице, чем ложиться под такого, как ты! Вот тут Басманов замер. Кольнули его слова сильно и больно. Не ожидал он такого от девушки: — Сейчас тебе сойдет это с рук. Будь кто-то другой на твоем месте — тот час же зарубил бы… И не смей впредь так говорить! — он резко приблизился к ней и прошипел. Что-то пугающее промелькнуло в его взгляде, что-то ему не свойственное, глубинное. От этого внутри Агнии будто все сжалось. Но не подала она виду. Опустила взор, будто извиняясь. — Ну ладно тебе! Я же пошутил! — Федор заливается смехом. Та огорошено заглянула в его яркие очи. Ни капельки чего-то пугающего не осталось. Возвратился тот нахальный и хитрый блеск. Ну точно бабкин дар ему передался! — Мы с тобой слишком долго одни вместе. Люд болтать много будет… — знахарка намекнула, что пора бы им вернуться на привал к остальным опричникам. — Мне все равно, что про меня говорят… — юноша поправил волосы и проверил саблю на поясе. — А я за себя хлопочу… — холодно ответила девушка. — От чего же? Неужто гнева боярского боишься? Ах, да, вам же, знахарям свойственно подлизываться, чтобы выгоду свою получить… — с привычной надменностью в голосе произносит Басманов. Агния уже хотела ответить на его дерзость, но хитрый Федор не дал этого сделать: — Пойдем, провожу тебя… — он положил свою руку ей на плечо. — Я кажется не говорила, что меня можно касаться… — Ну ты явно была не прочь, когда я держал тебя… — и снова улыбается, мерзавец. Поняв, что противиться этому нахалу нет смысла, Агния смирилась и позволила довести себя до привала. Заметив молодых людей идущих к стоянке вместе Афонька Вяземский пустил смешок: — Федька, тебе юнцов мало, ты теперь на девок в кафтанах заглядываешься, а? Кто-то рассмеялся в ответ. Девушка лишь закатила глаза. — А я её знаю, ик… Она Никитку нашего Захарьина охраняет, ик… — до этого распивавший вино Василий Грязной подполз к Вяземскому, провожая взглядом пару. — Ты бы поменьше раптал, Афонька, так и до сглаза недалеко… Девки в кафтанах многое умеют… — Басманов повернулся к Афанасию и одарил того хитрым взглядом. — Ой, а что они умеют… — раскрасневшийся от хмеля Василий будто вспомнил что-то постыдное и намекал так Вяземскому. Неуютно стало Агнии от этих взглядов. Каждый, кто поднимал на неё очи, одаривал двусмысленным взглядом. Сейчас она была благодарна Федору как никак, что держит ее, будто защищает. В школе ни у кого подобного поведения не наблюдалось. Все были равны между собой и могли друг другу доверять. А здесь, как будто змеиное гнездо. Каждый может растерзать тебя, коли ты под подозрением. Никто никому не доверяет. — Со мной поедешь. Верхом, — сказал Басманов, подходя к своему вороному рысаку. Конь потянулся к хозяину и дал себя погладить. — Ты мне указывать ещё будешь, что делать? — пылко ответила знахарка, да потом добавила тише: — То, что я позволила себя поцеловать не значит, что разрешила подчинять… Я, как и до этого, поеду в телеге… Федор не смог сдержать улыбку. Эта девка в любой ипостаси уже свела его с ума. На самом деле Агния очень сильно боялась лошадей, еще с детства, но глядя сейчас на улыбающегося опричника быстро сообразила: — Я ведь травы разные насобирала. Они рассыпаться могут от такой тряски… — но что-то слабо верилось Басманову. Он наклонил голову, прищурившись, не переставая улыбаться: — Все равно поедешь со мной, ведьма… — Нет, — отрезала девушка. — Да… — Нет! — знахарка выкрутилась из его объятий и хотела уже убежать, но сильные руки юноши крепко схватили ее: — Поедешь со мной, — и снова этот пугающий взгляд. Знахарка поняла, что бессмысленно бороться и тихо произнесла: — Я… Я лошадей боюсь… Честно, — и отвела взгляд. Рассмешило это опричника, а девушка продолжала смотреть куда-то в сторону: — И верхом ты никогда не ездила? — Пешком хаживала, на повозке каталась. Боюсь я их, правду тебе говорю. С детства… — искренней была сейчас Агния. — Я подсоблю. Сзади меня сядешь и ничего… — упёртый. Сказала ведь ему знахарка, что лошадей боится с детства, а ему хоть бы хны. — А тебе для чего? Что бы я тебя охраняла, а? Ты же такой смелый и сильный, Федор Басманов. И зачем тебе я, простая знахарка, которую боится лишь челядь? — а девушка знает на что давить. Хитро прищурившись она взглянула опричника. Вспомнила прошлое, а именно первую их встречу. Многое тогда Басманов наговорил, да небось сам уже забыл. — Ах, ты! — вскипает Федор, смогший бы от приступа гнева сделать что-то плохое. — А хотя знаешь… Я могу с тобой поехать… Только при условии… Ты сам к Никите Романовичу пойдешь… И попросишь, чтобы я с тобой ехала, а не с ним… — Агнию внутри уже переполняло злорадство и хитрость. А Басманову это кажется понравилось: — А что я получу взамен? — Я поеду с тобой на лошади… — как ни в чем не бывало улыбнулась девушка. — Не равноценный обмен выходит… — А ты думал, что я каждому твоему слова повиноваться буду? Заслужить нужно покорность мою… — Ну ведьма… Вместо ответа Агния жестом погнала опричника к царскому шатру. Если бы кто-то раньше сказал Федору, что тот будет бегать по требованию какой-то безродной знахарки, то он бы тут же без раздумий того казнил. Ишь, удумали любимцу цареву указы раздавать, совсем страх потеряли. Но Агния действовала на него иначе. Ноги будто сами понесли его. Что-то заставляло Басманова подчиниться. А девушка провела его взглядом. Нет, она не использовала на нём морок, а лишь его чувства. Просекла, что молодцы ради любимых девиц на всё готовы, на любую глупость или прихоть. И сословия здесь вообще не причём. Знахарка про себя ухмыльнулась, когда увидела Федора уже в шатре разговаривающего с Никитой Захарьиным. Боярин сначала недоуменно посмотрел на юношу, но после того, как тот что-то нашептал ему, смягчился и кивнул. Возвращался опричник гордой походкой: — Уговор я твой выполнил, ведьма. Теперь твоя очередь… — Ну ведь мы ещё не собираемся… — Агния оглянулась. Никто ещё не суетился. — Скоро будем. И ежели не сдержишь своё обещание… — Басманов был доволен, теперь он — хозяин положения. — Да сдержу, сдержу… Ты бы болтал поменьше… — девушка постаралась не выдавать своё волнение. Она действительно рассчитывала, что Федору откажут, и она опять поедет в телеге. Пускай вместе с вещами, за то спокойно. Можно подумать, никто отвлекать не будет. Да и в случае чего с тыла удар нанести можно…