Живая вода

Эстер закашлялась, с ужасом понимая, что от её тщетных попыток применить магию боль под рёбрами становится только сильнее… Кажется, одно из них противно хрустнуло от особо рьяного пинка ценителя вознаграждений. Котята и те опаснее меня теперь. При воспоминании о кошачьих, она по привычке попыталась обратиться к фамильяру, но на его месте была лишь пустота. Она вздрогнула, ощутив руку Дарио Бартоломью на своём плече, от этого касания возвращаясь в жуткую и вместе с тем нелепую реальность. Что он там говорит о своей непричастности и сочувствии к ней? Она наконец перевела замутненный взгляд на священника, и неожиданно для себя засмеялась, игнорируя вновь подступающую дурноту. — Эстер? — голос Дарио звучал озадаченно и вместе с тем обеспокоенно: — Что с Вами?.. Он замолчал, подступив ближе, так что она могла уловить его рваное дыхание. Запыхался что ли, пока нёс меня на руках? Всё, больше не ем ватрушки… Дарио тем временем наклонился к ней, рассматривая, принюхиваясь, словно охотничий пёс: — Вы пили спиртное? — его брови сошлись на переносице, а в обычно спокойном взгляде промелькнул страх. — Совсем немного, prete, — радуясь тому, что боль отступила, а в теле появилась лёгкость, подтвердила ведьма, — граф сказал, что будет оскорбительно не пригубить с ним , vodka, на таком печальном событии… Она мысленно перенеслась обратно на палубу корабля, где воздух был так восхитительно чист, свеж и морозен… А здесь и сейчас было слишком душно, тесно, да ещё тело близко стоящего к ней Дарио полыхало жаром. Он будто из геенны огненной вылез только что или это лишь кажется? — Скверно… — он вдруг резко ударил кулаком по лавке на которой сидела Эстер. Дерево жалобно затрещало. Практика у них в Ордене что ли такая, бить деревянные предметы? Сначала Ричард, теперь этот… -Чёрт! — продолжил выплескивать гнев Бартоломью, в то время, как Эстер медленно слезла с лавки, пользуясь случаем, и решив ускользнуть из проклятого места. Он что, черта помянул сейчас, да ещё без акцента? А что, в Ордене так можно? Удивление было мимолётным, а движения какими-то замедленными, как и мысли… Добраться до двери, Эстер, тебя здесь ничего не держит.. — Стойте! — оклик пригвоздил её к месту так, будто он заклинание произнёс. — Вам нельзя уходить отсюда ни в коем случае. Он простер к ней руку в каком-то излишне театральном жесте. Эстер фыркнула, дёрнув дверь на себя: — Ну уж нет, раз это не похищение, я ухожу немедля! Дарио сокрушенно покачал головой. Его взгляд потемнел или это игра света? — Не сможете, Эстер… менее чем через минуту Вы потеряете сознание… Сочетание зелья, что в вас влил этот идиот- похититель и спиртного — буквально взрывоопасно. Вы можете умереть в течении трёх суток и только я могу помочь избежать непоправимого. — Спасибо, не нужно, мне поможет кто-то другой, — только не ты, нет… — магия творит невозможное. -Боюсь, не в этом случае, — и снова он оказывается недопустимо близко, смотрит в глаза, берёт за руку, отсчитывает пульс, который замедляется, — сейчас магия не может буквально ничего. В этих местах она не действует совсем. Нас не найдут и не помогут. Только не маги. Он знал о чем говорил. в конце концов Дарио сам ставил блокаторы. Эстер Кроу медленно сползла вниз, теряя сознание, руки Дарио подхватили её у самого пола. ** В полу тёмной комнате, освещаемой лишь одной свечой, она была похожа на куклу из белого воска — такая же бледная и быстро сгорающая. Дарио в очередной раз отер лоб Эстер Кроу смоченной в зелье тряпицей. Давай же, действуй! Ему очень не нравилась реакция ведьмы на злосчастное зелье. Слишком острое отторжение и сильнейшая лихорадка, сопровождаемая бредом. Бредом, в котором желанная ведьма принимала даже его руку помощи. Судорожно сжимала ладонь Дарио, шепча: — Она умирает… магия… умирает… Он гладил её по волосам в такие моменты, мысленно обещая самолично расправиться с идиотом, позарившимся на золотишко и так ужасно обошедшимся с его ведьмой. А ещё он обещал расправиться с теми идиотами, что принудили её выпить злополучный алкоголь, ведь даже малая его капля, через день или даже неделю, вступая в реакцию с зельем, выдает непредсказуемый результат… летальный… — Пусть умирает, так даже лучше, только ты держись, Эстер… Она сжимала его руку и Дарио нравилось думать, что ведьма делает это осознанно, а не под влиянием жара. Кого она видела на самом деле, распахивая глаза и вглядываясь в его черты? Неважно, это теперь всё равно. В третью ночь, когда он сидел у её постели, в кои то веке искренне желая помочь, в углу комнаты раздался шорох, а после чей-то надтреснутый голос произнёс: — Ступай в лес, да набери живой водицы из ручья, мигом оклемается зазноба твоя… Дарио с ужасом увидел, как из тени на него смотрит старуха с клюкой… Самая настоящая ведьма, какими их рисуют в детских сказках. Он попятился, тревожно оглянувшись на перевернувшуюся на другой бок Эстер. Её рука безвольно свесилась с кровати. — Она совсем слаба, странный ты человек… спеши, говорю, дай ей живой воды… Старуха, казалось, заглядывала в самое его сердце. Видела всё, без утайки. И черноту, и греховные желания. -… А после прыгай в Геенну Огненную… — с этими словами она разразилась безумным смехом. Он врезался в уши Дарио, который упал на колени посреди комнаты. — Изыди, тварь! — сумел процедить он сквозь зубы. Ненависть к магии придала ему сил. Послышался громкий хлопок и в комнате остался только он и Эстер Кроу. Почти как в мечтах — если не считать в каком состоянии находилась молодая женщина. Он издал тяжкий вздох: Неужто придется следовать советам сумасшедшей старухи, которая ему при виделась? Он положил ладонь на пылающий жаром лоб ведьмы. Выходит, что так. Не снимать же защитных блоков, чтобы маги ковена смогли пробраться сюда и предъявить ему и Церкви обвинения? — Магия… магия… — в бреду шептала ведьма, пока Дарио Бартоломью, под покровом ночи, седлал лошадь и направлялся в лес, чтобы достать заветной водицы. ** — Магия приправленная страстью? Обожаю! — старуха теперь сидела на ближайшем к нему дереве и скрюченным пальцем указывала на ручей. Я медленно теряю разум… Бартоломью, набирал в склянку воду из ручья, стоя при этом посреди леса. Эстер свела меня с ума… Он был в ярости, но не мог не пытаться спасти леди Кроу. — Сгораешь от страсти, да? — сидя на суку и болтая ногами, будто хулиганистая девчонка, спросила старуха. — Тебя не существует, — разгибая спину и вновь садясь на лошадь с драгоценным грузом, пробормотал священник, — пошла прочь! Смех старухи был ему ответом. В шелесте листвы Дарио услышал: Нет, это вас всех не существует, а я была всегда.. Всегда-всегда…- вторят деревья в дремучем лесу ему вслед... ** Дарио слабо верит в то, что на полном серьёзе следует указке призрака, ведьмы, или кто она там? Баба Яга? Но только желание спасти его ведьму сильнее разума и доводов рассудка… обе позиции он, похоже, теряет. Но свидетелей нет, а значит никто не сможет доказать, что Бартоломью сошёл с ума. Магия должна быть истреблена, но сперва приди в себя, Эстер Кроу… Он при открывает ей рот и вливает несколько капель, заставляя проглотить. Эстер кашляет, морщится, но пьёт. Вот идиот, что только делаю? Видимо, разум совсем покинул… Он не успевает закончить мысль, как ведьма одновременно с громким судорожным вдохом резко принимает сидячее положение на кровати и смотрит будто сквозь него. Дарио может рассмотреть своё двойное отражение в ее глазах. — Помог? А теперь вперёд, в костёр! Это не её голос, это не её взгляд, но Дарио готов выполнить приказ… наваждение длится секунды, после чего он приходит в себя. Упав на колени и припав губами к её запястью, произносит: — Наконец очнулась… Пустота во взгляде сменилась непониманием и испугом — она осмотрела пространство вокруг, такое незнакомое, догоревшую на столе свечу и наконец остановила его на Дарио. — Вы… — внизу слышится, треск и крики людей. — Я… — зачем-то отзывается он, пока шум не достигает верхнего этажа, где они находятся, а дверь с треском не падает с петель. Дарио благоразумно поднимается с колен, старательно придавая своему лицу привычно-холодное выражение. А Эстер с поразительным для только что вышедшим из тяжёлой болезни рвением, бросается к замершему в проёме светловолосому юноше, чей взгляд горит праведным гневом. — Моя Эстер, я обегал весь город, пабы, больницы и подворотни в поисках Вас и вот поиски увенчались успехом! На слове , моя, да и вообще от бесцеремонности этого юнца у Бартоломью сводит челюсть, убранная за спину ладонь сжимается в кулак. Но внешне он остаётся спокойным, невозмутимым. Она подносит пальцы к вискам, морщится, с удивлением окидывает взглядом белую ночную строчку в которую облачена. Вопросительный взгляд на Дарио, который молчит и холодно смотрит на незнакомца. — Вот, — юноша протягивает ведьме свой плащ, — набросьте и пойдемте отсюда. — Спасибо, Вам, граф, — тепло благодарит Эстер, отводя взгляд от Бартоломью, — здесь так холодно. — Верховный чародей не смог найти Вас, как и прочие маги но у меня… — он скрещивает взгляд с Бартоломью, — свои методы. Дарио мысленно считает до десяти, чтобы не сорваться и дать им уйти без скандала. Это сейчас ни к чему. Это будет играть против самого Бартоломью. Куда же ты, Эстер? Ему так хочется задать этот вопрос, но он молчит, всё крепче сжимая в руке склянку из-под чудодейственной воды. Стекло врезается под кожу. А боль помогает избежать неверных решений. Она — выжила. А он должен оставаться в тени до определённой поры. Стекольное крошево опадает на пол, чем-то схожее с снегом. Эстер и Николай Ланской под руки выходят из дома, спеша поскорее убраться из странного места. И от страшного prete. И он отпускает свою ожившую ведьму до следующей судьбоносной встречи. Дарио Бартоломью давно мёртв изнутри, а Эстер Кроу стала живой водой для него. Дразнящей каплей на самом дне сердца.