Мы в ответе за тех...

Гермиона прибыла на место встречи немного заранее. Она специально продумала, где им встретиться, чтобы исключить малейший шанс быть замеченными Одри. Грейнджер зажгла принесенные свечи, чтобы разогнать темноту. Сидя на полу в полутемном помещении, она вспомнила момент, когда Крам передавал Малфою портключ. В Викторе явно умер актер, так мастерски он разыграл сцену "О, Малфой! Какая встреча! А ты меня помнишь?", и на некоторое время заполучил того себе в собеседники, не возбуждая подозрения у Одри. А может все-таки та что-то заподозрила? С ней Крам обменялся холодными кивками, ведь они были знакомы по событиям в Америке. Тут Гермиона похолодела. На балу она считала, что Крам появился очень кстати, удачно послужив посредником между ней и Малфоем, когда ей это было крайне необходимо. Но теперь, поразмыслив, она осознала, что это было неразумно, что Одри могла что-то сопоставить, увидев рядом человека из ее прошлого, того прошлого, которое она желает скрыть ото всех. И дальше, у Одри был целый день, чтобы залезть в голову к Драко и разузнать, случайно ли этот человек, возможно, догадывающийся о ее тайне, подходил и разговаривал с ее женихом. О чем говорили, затрагивали ли опасные темы. Так или иначе, дело сделано. Теперь сиди и жди: придет — не придет, а если не придет, то по какой причине — не захотел или не смог. Вот она, полночь. Портал закодирован именно на это время. Вот теперь — так или иначе. Воздух в помещении замерцал. Гермиона вскочила на ноги. Мерцание сгустилось, изнутри уплотнилось и материализовалось в человеческую фигуру. Чуть пошатнувшись, Драко Малфой переступил фосфоресцирующую границу. Некоторое время он молча стоял с расширенными зрачками, не видя ничего вокруг. — Малфой! — окликнула его Гермиона. Волнение не отпускало ее, прорываясь тремором рук и голоса. — Грейнджер! — Он повернулся на голос и нашел ее взглядом. — Где это мы? — Хогсмид. Воющая хижина. — Ты с ума сошла? Это же такая даль! — Так безопаснее. Молчание. Они стояли друг напротив друга и каждый не решался заговорить первым. Малфой был равнодушным и отстраненным. Словно делал ей одолжение, находясь здесь. — У меня к тебе важный разговор, — наконец решилась Гермиона. — Давай присядем. Присесть было решительно некуда. Воющая хижина была разорена, лишь остатки поломанной деревянной мебели да какая-то рваная ветошь валялись на полу. Можно было трансфигурировать из этого хлама какие-нибудь скамьи, но Малфой сел просто на пол и привалился спиной к стене. Гермиона устроилась неподалеку. Несколько свечей, тихо потрескивая, освещали зыбким светом лишь часть комнаты, но этого было достаточно. — Грейнджер. А это и правда Хогсмид? — вдруг оживился Малфой, сбрасывая маску равнодушия. — Значит, если выйти отсюда и пройти через улицу, потом через лес на холме, а потом через пустошь, то придешь к воротам Хогвартса? — Ну… да. А что? — Пойдем туда, а? Прямо сейчас. Ну неужели же ты не скучала по Хогвартсу? — Я там бываю, нечасто, но… Мы по договоренности с нынешним директором иногда читаем студентам лекции. И, огорчу тебя: Воющая заперта снаружи. Уже много лет. Сюда можно попасть только через портал, и уйти точно так же. — Жаль. — Возбуждение Малфоя тут же вновь сменилось безразличием. — Так для чего мы здесь? Что ты хотела мне сказать? — Прежде всего мне нужно знать, насколько Бут контролирует твой мозг. Разговор пойдет об этом. — Я окклюмент, Грейнджер, — усмехнулся Малфой. — Слабенький, но окклюмент. Я могу сдержать вторжение средней силы. Обычно этого хватает, но меня иногда можно застать врасплох. Так было, когда она увидела, что мы с тобой встречались в баре. — Тебе нужно быть предельно собранным. Речь идет о твоем ментальном порабощении. — И Гермиона рассказала все, что узнала за последнее время. — Да, и еще, знаешь, флакон с воспоминанием брата Одри, с помощью которого она, очевидно, собирается шантажировать Тристана, у меня. Я передам его тебе, чтобы ты мог сам всё увидеть. Да, было бы неплохо, если бы ты поместил воспоминание обратно в надписанный флакон в спальне Одри. Ты ведь бываешь в ее спальне, верно? — не без яда в голосе спросила Гермиона. Вместо ответа он молча протянул ладонь, в которую она вложила миниатюрную склянку с воспоминанием. Опять молчание. — Малфой, ты слышишь вообще, что я говорю?! — вскипела Грейнджер. — Тебе грозит опасность! Опасность заключается в женитьбе на Одри Бут и грозит не только разрушением твоей ментальности, но и физическим истощением, и затем — смертью! Ты понимаешь это?! Что ты молчишь?! Возмущенная его безучастностью, Грейнджер вскочила на ноги и, не помня себя, рывком преодолела те пару метров, что разделяли их, в неконтролируемом гневе схватила Малфоя за горловину толстовки и начала трясти. Она вцепилась в его ворот, как утопающий, и встряхивала его голову, желая одного — чтобы он отреагировал. — Тебе! Надо! Бежать! Бежать от нее! Скрыться! Она ужасный человек и не остановится ни перед чем! — Она почти кричала, в отчаянии, что он молчит и игнорирует ужасный смысл ее слов. Тут она почувствовала, что он схватил ее за запястья и сильно сжал их. Гермиона опомнилась и разжала свою хватку, но он не разжал свою. Ее руки так и остались зажатыми в тисках возле его горла. Ее лицо было в дюйме от его лица, и от ее сбившегося дыхания легкая прядь его серебристых волос взлетала вверх. — Гермиона, — сказал он совершенно спокойно. — Мне некуда бежать. Я связан с ней Непреложным обетом