Долг Защитницы

Чёрная тьма клубилась и пульсировала, разрываемая кровавыми всполохами разъярённого неба, что сейчас напоминало ржавчину или заскорузлую кровь. Крысы вились, грызли, взбирались по сородичам, копошились жутким месивом, являя собой тысячеглазый гомункул, созданный человеческой злобой и жестокостью. А вдалеке был Гуго. Он висел на чём-то похожем на обугленное, костлявое дерево, напоминая собой распятого Христа. На ум пришёл яркий образ распятия в старой монастырской часовне, когда они с Гуго молились, пытаясь испросить прощение за первое, но увы, как оказалось, далеко не последнее убийство. Ей было плохо. Сейчас ей было куда хуже, ведь теперь на кресте висел её собственный брат, а она давно перестала молиться. В голове набатом звучал его голос и просьба: — Пожалуйста, Амиция... останови меня! Я не могу сам. Не получается! «Не бойся, Гуго, я здесь! Я рядом! Я... я сейчас!» — отвечала она ему, и даже внутренний голос её срывался. Не помня себя она достигла обрыва, чуть не сорвавшись камнем, только Лука остановил. — Здесь не пройти! — сказал он, задыхаясь. Амиция не могла отвести взгляда от Гуго, губы дрожали, а сердце кровило нещадно. Она его не оставит! Ни за что! Никогда не оставит! Пересилила себя, обернулась. Лука глядел на неё испуганно и дико, рот его открылся, но слов не сорвалось. — Лука, у меня есть просьба, — сказал Амиция скороговоркой, всё время оглядываясь на Гуго, словно он мог исчезнуть. — Какая? Что я могу сделать? — горячо отозвался Лука. Амиция положила руки ему на плечи и сжала, смотрела безмолвно в его постепенно расширяющиеся от понимания глаза, потом обняла, прижимаясь щекой к виску и жмурясь от рвущихся наружу слёз. — Прости меня, Лука... Прости! Он молчал. Только сглотнул шумно. Амиция хрипло шепнула: — Выстрелишь, когда я скажу. Это была не просьба. И она сорвалась с места, оставляя Луку всё ещё прощаться с тенью. Побежала прочь, развернулась, взяла разгон побольше. Она знала что делать. Свист в ушах. Рывок и собственный отчаянный крик, раздирающий глотку и мозг. — Амиция! — едва различимый бессильный оклик друга. А в голове одно: «Ты не останешься один! Не останешься один! Не останешься!» Басилиос умер в одиночестве, в холоде и боли. Элия не смогла дойти, не смогла победить. Умерла так и не увидим его. Так и не успев сказать... «В этот раз, всё будет по другому!» Не допрыгнула. Зыбучий, отлогий скат обрыва рыхло осыпался под напряжёнными добела пальцами, не давая возможности зацепиться. Она трепыхалась, борясь с песком, что жёг глаза и не оставлял надежды. Корень! Схватилась, забралась, яростно перебирая ногами, срываясь и опять стремясь навстречу. «Не оставлю!» — сжала зубы до скрежета, ещё немного и раскрошатся. «Никогда не оставлю». Дикий рык пропитал всё её естество. Немой рык, бурлящий где-то внутри и дающий силы двигаться вперёд. Земля затряслась, разверзая пасть, стараясь низвергнуть Амицию вниз, не дать добраться до Гуго. Но Амиция победит дикого неведомого зверя, струящуюся сквозь почву силу! Должна победить! Ещё яростней. Ещё стремительней. Буквально выпрыгнула из зияющей черноты. Устремилась вперёд, осеклась. Распятый на дереве Гуго был ещё жив. Точно был жив! Она чувствовала, как бьётся его сердце, слышала хриплое лихорадочное дыхание и видела слабо подрагивающий подбородок. Слёзы хлынули из глаз. Стало ещё больнее, ещё невыносимее. Внутренности стянуло узлом, не было и шанса вдохнуть. Побежала, что есть мочи, карабкалась, срывалась, падала на колени, цеплялась изрезанными руками за камни, ползла и поднималась. «Ты не останешься один!» Накрыла его, обхватила ствол, в который он почти что врос, сжимала, так и не смогла свести руки, но продолжала судорожно сжимать. И плакала, плакала, плакала. Она смогла. Она здесь. Она рядом. — Гуго, я здесь. Ты не один, Гуго. Ты никогда не останешься один. Я не брошу тебя, никогда не брошу, слышишь? Ты не можешь приказать мне уйти. Я не оставлю тебя. Никогда, ни за что не оставлю! Говорила, всхлипывала, опять говорила, срывалась, хрипела, но продолжала прижиматься к нему, обнимать и защищать. Защищать... Она закрыла глаза, только чувствовала его рядом и этого было достаточно. — Амиция?.. — слабый шёпот. У неё в голове, или он сказал это сам? — Да, Гуго, да! Это я, я!.. Я рядом, рядом...  Я здесь! Гуго, я всегда буду рядом!.. — слёзы не переставали, душили, она захлёбывалась, не могла говорить, лишь непонятные звуки вырывались из груди. Она отстранилась. Он улыбался. Слабо, но в глазах его жило солнце. Губы её дрогнули в непроизвольной ответной улыбке. — Спасибо, Амиция. Схватила его, прижала к себе. Не один. Никогда не будет один. А потом она крикнула: «Стреляй!»