Гидра: Последствия

— Я… — Дейнерис, казалось, совершенно растерялась. Перед ней в этот момент пролетел весь её путь и решения, многие из которых, или, честно говоря, почти все вели к кровопролитию, и данное предложение ввело её в ступор. Она постоянно говорила себе, что собирается сломать колесо, меняющее королей с каждым своим оборотом, но подвижек в этом не наблюдалось, и тут оказывается, что один из самых дорогих ей людей на самом деле её родственник, да ещё и имеющий все права на трон вместе с лояльностью одного из главных домов Вестероса в подарок. А ведь она уже успела смириться, что осталась в этом мире абсолютно одна, и на ней род Таргариенов прервётся. Так ещё и вместе с желанным ей троном и семьёй ей была обещана возможность вновь завести ребёнка, вернуть то, чего она лишилась, поверив знахарке, и то, чем она самолично пожертвовала для спасения мужа, точнее, как позже оказалось, лишь его пустой оболочки, без души. Дейнерис мечтала о ребёнке, но в данный момент, когда её мечта была так близко и стоило всего лишь сказать «да», чтобы получить столь желаемый дар, ей стало страшно. Гонимые многие бессонные ночи мысли о том, что она заслуживает своё бесплодие, резко заполонили голову пепельноволосой Таргариен, ведь какая мать самолично пожертвует своим дитя и даст принести его в жертву? Она многие дни после той трагедии пыталась оправдаться перед самой собой, сказать, что долг любой Кхалиси — это забота о Кхале и готовность пожертвовать всем, но каждый раз эта сладкая ложь разбивалась о понимание того, что её солнце и звёзды никогда бы не принял эту жертву и скорее самолично лишил её жизни, узнай он о её поступке. Сколько бы она не убеждала себя, всё сводилось к тому, что, впервые ощутив заботу и любовь, она была готова отдать буквально всё ради сохранения давшего ей это тепло человека, и именно эта её часть пугала больше всего. Ведь что случится, если по какой-то причине перед ней вновь встанет этот выбор, и она совершит ту же ошибку: вновь будет готова отдать своего ребёнка на закланье ради спасения Эйгона и сохранения своего счастья? Как отнесётся к этому её новообретённый племянник и, что немаловажно, сможет ли она продолжить жить после этого сама? Хватит ли у неё сил пережить это горе дважды или она примет заслуживаемую кару и отправится вслед за детьми?.. Заметивший смятение Дейнерис, Джон дотронулся до ладони своей возлюбленной, чем вывел её из упаднического настроения и позволил теплу своего тела проникнуть через, казалось, невосприимчивую к огню, но так приятно нагревшуюся конечность. Это позволило воспоминаниям о, казалось бы, столь далёком прошлом в качестве жены Кхала отступить и скрыться за мыслями о последних неделях, проведённых вместе с Эйгоном, как впервые в мыслях назвала стоящего напротив неё брюнета девушка. Задумавшись о чувствах, возникших между ними, она повернулась к живому воплощению договора Льда и Пламени, заключённом между их домами во время Танца драконов, и нежно провела по щеке своего, как оказалось, последнего родственника на этой земле, остановившись на волосах и одной чёрной пряди, упавшей ей в руку. Почему-то в тот момент ей в голову полезли совершенно глупые вопросы о том, какого цвета будут волосы у их детей, если у Эйгона нет ни одной белой пряди, так отличительно выделяющих их связь с Валирией и великим прошлым дома драконьих всадников. — Я буду готов принять любое твоё решение, — молвил Эйгон, готовый на многое ради любимой. Услышав эти слова, Дейнерис укрепилась в зарождающемся ответе и решила для себя, что даже если она и не заслуживает быть матерью, то Эйгон точно сможет стать отличным отцом, и, как рассказывал он сам, ему хватило достойного отца, чтобы вырасти правильным, а самое главное, великим человеком. Убрав руку от лица Эйгона Таргариена, Дейнерис повернулась к стоящему напротив неё магу, колдуну, а возможно, и настоящему полубогу — это в данный момент совершенно не волновало Бурерождённую, главным было то, что она впервые за последние годы увидела путь к своему счастью, в котором не было так уже привычных за последние шесть лет крови и пламени. — Я согласна, — произнесла Таргариен, смотря прямо в глаза Пирсу, в которых на мгновение мелькнуло удовлетворение. — Приятно это слышать, — сказал, чуть улыбнувшись, Раин. — Кстати, чувствуете? — тут же спросил Пирс, смотря на окружающие их стены крипты. — О чём Вы? — спросил Джон. — Точно, кому я это говорю, — усмехнулся Раин, вспомнив об особенностях Таргариенов. — Тут становится жарковато, мы всего на один этаж выше места прорыва, и тут уже почти шестьдесят градусов. Вскоре, думаю, здесь можно будет ожидать и все девяносто, — пояснил Бранд, прикладывая руку к полу. — Градусов? — вновь услышали непонятное слово Таргариены. — Средневековье, как я мог забыть… В общем, тут сейчас где-то одна десятая жара внешней части костра, — покачал головой Одинсон. — И насколько высоко поднимется данный жар? — задал вопрос Эйгон, так же прикасаясь к стенам и осознавая, что чувствует просто лёгкую теплоту и ничего больше. — Не могу точно сказать, но снега к вечеру в Винтерфелле уже точно не будет. Думаю, к моменту битвы температура поднимется до двадцати-двадцати пяти градусов, то есть здесь создастся маленький кусочек летних островов. Но это не продержится долго — насколько я знаю, с Королём ночи придут и холода, так что в момент битвы в округе будет в лучшем случае плюс десять, — заставил задуматься пару Бранд, из-за чего минуту в крипте стояла мёртвая тишина. — Жар можно будет остановить, если он поднимется слишком высоко? — спросил Старк, раздумывая о сложившейся ситуации. — Если ты волнуешься о состоянии женщин и детей, то в случае непредвиденного повышения температуры я смогу создать прохладную территорию для них размером в пару уровней склепа, — тут же успокоил Эйгона Бранд. — Ну что, ты готов к возвышению? — подойдя к наследнику двух могущественных домов, спросил Одинсон. — Что от меня потребуется? — сразу перешёл к делу Джон. — Ничего сложного, ну, кроме раскрытия своей сути. Ты получишь силы, хоть и прошедшие очистку, но всё ещё имеющие влияние на носителя. Поэтому в момент наделения тебя частью сил адского пламени и взором, способным заглянуть в самую душу человека и показать тебе все грехи, совершённые им при жизни, ты должен будешь испытать свою волю. Отстоять право на обладание данным даром. После чего он впитается в твой дух и активирует дремлющую в тебе магию, — произнёс Пирс, заставив Дейнерис начать испытывать волнение за Эйгона. — А что будет, если он не справится? — спросила взволнованная Бурерождённая. — Тогда он станет более грубым и агрессивным к окружающим, а его взор и сила пламени смогут навязывать ему остатки своей воли. Проще говоря, он может начать испытывать подсознательное желание покарать всех грешников, попавшихся ему на глаза, и выпустить дремлющее внутри пламя, но поскольку воздействие будет не столь сильно, то на то, чтобы одолеть его волю, даже после провала подчинения, дару понадобится десятилетие. Доводить до этого я, конечно, не буду, и после битвы в случае провала просто заберу свой дар назад, — спокойно объяснил Раин, смотря на Джона и ища в его лице хоть долю сомнения в себе и своей воле. — Я подчиню эту силу, — уверенно произнёс Джон, после чего бывший Король зимы задал заинтересовавший его вопрос. — Во мне что, есть магия? — Конечно, ведь ты волшебник, Джон, великий волшебник, — ухмыльнувшись незамысловатой шутке, произнёс Одинсон, после чего продолжил: — Точнее, ты смог бы стать великим волшебником, учи тебя магическим искусствам хоть кто-нибудь, всё же смешение крови Старков и Таргариенов — это не шутки. Но, к сожалению, вряд ли ты когда-либо познаешь все грани своего дара, максимум, что я могу тебе дать в оставшееся время, — это урезанные до нельзя навыки варга. Ты сможешь входить в сознание единственного близкого к тебе по духу и готового отдать за тебя жизнь существа, своего лютоволка, Призрака. Особой пользы, кроме частичного единения душ с возможностью мысленного общения во время боя, это не даст, но зато со временем ты сможешь по этой связи передать часть своих сил своему тотемному зверю дома матери, и сделать его магическим существом. Конечно он не будет ровней драконам, но отряду хорошо вооружённых рыцарей он, скорее всего, точно сможет задать неплохую трёпку, — рассказывал Бранд внимательно слушающим его Таргариенам и нескольким десяткам мертвецов про дар Старка. — Но пока не будем забегать вперёд, сначала тебе ещё нужно справиться с даром. — Хорошо, — согласился Джон, приготовившись к чему-то магическому. — Тогда раздевайся, — серьёзно сказал Раин, заставив Старка удивлённо вытаращиться на находящегося перед ним мужчину.