Отправляясь на Итаку

— Лорд Морос! — в голосе Мелинои звучала непоколебимая решительность. — Так не может продолжаться и дальше! — …Что случилось? — опешив от её напора, осторожно спросил он. Алый глаз Мелинои грозно сверкнул. — Меня крайне беспокоит ваше чувство юмора, лорд Морос. — Чувство… юмора? — Сперва вы говорите, что расскажете уморительную историю, а потом оказывается, что по ней впору ставить трагедии. Сломанные судьбы, неизбежная и ужасающая гибель, насланное богами безумие, кровосмешение и каннибализм — всё это вы находите невероятно смешным, но по-моему это скорее тревожно. — У меня не было намерений тревожить вас, принцесса, — Морос отвёл взгляд, но в его голосе не было раскаяния — лишь бездна непонимания, почему Мелиное все эти истории не кажутся забавными. — Поэтому, — она поманила его за собой, — я решила, что вам необходимо взять хотя бы один урок. У меня есть на примете специалист. На другом краю Распутья Одиссей ощутил, что злой рок вновь вот-вот настигнет его. Через минуту предчувствие превратилось в Мороса во плоти, замершего за спиной Мелинои; та, сложив руки на груди, обратилась к тактику: — Одиссей, расскажи анекдот. Только не про троянский поход! — тут же добавила она. Одиссей, уже почти открывший рот, тут же захлопнул его и задумался. Просиял, и Мелиноя, угадав его вторую мысль, опять нахмурились: — И не «вернулся муж из командировки», от него я тоже не в восторге. — Он точно специалист? — уточнил Морос, глядя на вновь погрузившегося в размышления Одиссея. — О, этот я ещё не рассказывал, — в ту же секунду отозвался тот, заранее посмеиваясь. — Значит, анекдот: умирает старый Менелай… — Отличное начало, — вздохнула Мелиноя, но больше не стала его останавливать. — Послали Харона переправить его тень в дом Аида. А Менелай не будь дурак — после троянской войны уехал с женой в Египет, на курорт. А в Египте из рек только Нил, дальше — сплошной песок. Взял Харон весло на плечо и пошёл по пустыне. День идёт, два, три — наконец находит дом Менелая, а тот уже мёртвый лежит, вокруг него египтяне суетятся, бинтуют. Увидели египтяне Харона и говорят: «Ну слава всем богам, прислали хоть кого-то с лопатой. Копай могилу, да поскорее!» Под конец, выдохнув, Одиссей захохотал, утирая пальцем выступившую слезу. Морос прикрыл рот ладонью, пряча улыбку. У одной лишь Мелинои лицо оставалось убийственно-серьёзным. — Эм-м, Од? — дождавшись, когда он хоть чуть-чуть успокоится, окликнула она. — За тобой… Обернувшись, Одиссей успел увидеть лишь чёрные провалы глазниц Харона, прежде чем «веслопата» опустилась ему на голову. — …Некоторых детей Никты природа точно обделила чувством юмора, — заметил он через несколько минут, оклемавшись и приподнимаясь с земли. Мелиноя, сотворившая над ним исцеляющее заклинание, вздохнула: — Подозреваю, что это правило распространяется на всех, — она с укоризной покосилась на Мороса, который всё ещё не мог избавиться от глуповатой улыбки. — Да ладно вам, принцесса, хорошая же шутка, — попытался оправдаться он. — Сюжет, может, и заезженный, но её глубинная контекстуальность веселит меня до сих пор. — Даже не знаю, хочу ли я спрашивать, что это за контекст, — закатила она глаза, помогая Одиссею подняться. — Невозможно с вами, господа юмористы. Что ни шутка — так кто-нибудь умер. Юмористы хором хмыкнули. — У лорда Мороса хорошее чувство юмора, поверь мне, юная богиня, — сказал Одиссей. — Главное, чтобы он шутил над другими, а не над тобой. — В этом мы довольно схожи, не правда ли? — усмехнулся тот. — Лучше прекращайте с вашими шутками, пока кто-нибудь ещё не пострадал, — устало протянула Мелиноя, оставляя надежду исправить Мороса и направляясь к месту тренировок — попытки сразить Кроноса теперь казались ей куда более привлекательным способом убить время.