A Question of Give and Take

— Мои условия очень просты, — Гипнос улыбнулся, но улыбка не коснулась его вечно ленивого взгляда. — Что? Не щелкает? — Мы вам все объяснили, — голос Аполлона был напряженным, его пальцы побелели, крепко сжимая лук, будто были готовы в любую секунду продырявить Гипноса. — Действия какого-то смертного короля не имеют к нам никакого отношения. Мы не можем вмешиваться в дела смертных просто так. — Да, ты действительно это сказал, — Гипнос звонко рассмеялся, его улыбка была бледной и совершенно фальшивой. — И я это полностью тебя понимаю, правда! Но такой ответ неприемлем, понимаешь? Совершенно неприемлем. Слушай, ты думаешь, я хочу этим заниматься? О, совершенно точно нет. Мне сейчас так же весело, как и тебе — совсем не весело. — Почему? — голос Ареса был резким, хриплым и напряженным, он сгорбился над неподвижным телом Гермеса, крепко прижимая спящего бога, как будто защищая его от Гипноса, как будто Гипнос еще не вонзил свои когти глубоко в взбалмошного посланника и не потащил его в дикие глубины Страны Грез. — Зачем это делать? Зачем вовлекать в это невинного Гермеса? — Потому что вы его любите, — ответ дался Гипносу легко. Услышав его глаза Ареса вспыхнули красным, как солнечная буря, и у Гипноса возникло отчетливое ощущение, что, если бы руки Ареса не были заняты его младшим братом, они бы потянулись, чтобы свернуть ему шею. — Именно потому, что вы все любите, так сильно любите, что я выбрал заложником именно его. Довольно умно, не так ли? — Ты — монстр, — Аполлон зашипел. Гипнос не вздрогнул. — Я буду настолько чудовищным, насколько мне нужно, пока мой брат находится в руках Сизифа, — твердо сказал он, встретив его взгляд без страха и заботы, и его улыбка стала острой. — Итак, я объясню свои требования еще раз на случай, если вы пропустили их первые три раза. Суть в том, что, поскольку я не могу пойти и спасти Танатоса, это сделает один из вас, мне действительно все равно, кто из вас получит эту честь, вы можете бороться за нее сами. И пока мой брат благополучно не окажется дома со своей семьей, твой брат будет спать, мертвый для всего бодрствующего мира, без какой-либо надежды проснуться. Вопросы? — Это не так просто… — огрызнулся Аполлон, но Гипнос заставил его замолчать взмахом руки, показывая, насколько он могущественнее их. — Это действительно так просто, — легко ответил он, пока Аполлон тщетно пытался заговорить. — Кто-то спустится туда и спасет Танатоса, и если вы продолжите отказываться делать это, то Гермес просто будет спать. Навсегда. Вот так это все простою — Вы не можете удерживать его во сне вечность, — Арес зарычал, и Гипнос наклонил голову, глядя на него, как на особенно глупого ребенка, превосходно зная, как это разозлит бога Войны. — Ты знаешь, на что похожи моя Страна Грез? — нарочито тихо сказал он. — Это место за пределами даже меня самого, где время и реальность не имеют значения. Мне не нужно тратить силы, чтобы удержать там кого-либо, даже бога. Все, что мне нужно было сделать, это усыпить их на достаточно долгий срок, чтобы они погрузились в Страну Грез, а затем я просто закрыл бы за ними дверь. Нет выхода — нет спасения. Смертные разумы там долго не задерживаются, поскольку структура Грез больше напоминает царство Прародителя Хаоса, чем нашу реальность. Интересно, как поступит разум бога? — И ты заточил нашего младшего брата в таком месте? — Арес рычит, притягивая Гермеса ближе, а посланник тихо дышит, выглядя для мира совершенно умиротворенным. Гипнос знал лучше. — Он страдает так же долго, как и Танатос, — слова Гипноса звучали окончательно. -Может быть, он переживет постоянно меняющийся ландшафт и неевклидову невозможную архитектуру, может быть, он переживет безумных странников, которые проникли внутрь, но так и не сумели выбраться, может быть, он сможет бежать по небу, не теряясь в кружащихся звездах. Черт, может быть, он будет достаточно быстр, чтобы ускользнуть от моих прелестных танцовщиц, знаете, существ, ответственных за все смерит во сне. Но я почти уверен, что даже он долго не продержится против моих онейронов. Злобные маленькие существа с очень острыми зубами, защищающие своего папу. Они недолюбливают вторженцев в мое царство. — Ты жестокий, порочный, злой маленький… — прошипел Аполлон, наконец освободившись от затыкающего проклятия, но Гипнос прервал его. — Вероятно, вам следует принять решение в ближайшее время, — небрежно сказал он. — Там время движется по-другому, минуты здесь могут быть тянуться дни там. — Ты чертово животное! — Аполлон плюнул — Как ты смеешь подвергать нашего Гермеса таким ужасам?! — Мы не можем просто вмешиваться в дела Подземного мира или в дела смертных, — умолял его Арес, умея сохранять хладнокровие лучше, чем Аполлон, и Гипнос подавил желание закатить глаза. — Если мы будем вмешиваться, когда захотим, естественный порядок вещей потеряет смысл и… — Я бы с легкостью принял эти оправдания, если бы во всей этой истории не было Зевса. Или во всех его историях, — Гипнос резко улыбнулся. — Может быть, ему нужно освежить знания во всей этой теме о «естественном порядке», или, может быть, ты на самом деле не понимаешь, о чем говоришь. Часть мудрости — притворяться, пока не добьешься успеха, но в этом случае ты рискуешь не только принципами. — Это не оправдания, вы, ненавистные маленькие… — Гипнос оборвал Аполлона взмахом руки, решив снова напомнить им, кто именно здесь держит власть. Он сгибал и разгибал пальцы, пальцы неестественно подергивались, как будто он манипулировал какой-то искривленной марионеткой, и Гермес начал шевелиться во сне. Арес с надеждой позвал его по имени, но, несмотря на надежду, его брат не проснулся. Бровь Гермеса нахмурилась, когда Гипнос осветил его местоположение в Стране Грез, заставляя танцоров найти и атаковать его, и беспокойство Гермеса постепенно стало очевидным, когда он беспокойно двигался, его боль и страх были настолько острыми в Стране Грез, что они проявлялись в бодрствующем мире через хныканье, дрожь и запыхавшееся бессмысленное бормотание. Гипнос старался не расстраиваться из-за бедняги. Гермес никогда ничего не делал ему ничего плохо. Временами он даже был отличным собеседником, совершенно не обращая внимания на то, что Гипнос спал во время его бессвязной речи. Было больно использовать его в качестве рычага, действительно больно. Возможно, не так больно, как избиение от Харона, которое он определенно получит, когда брат узнает, что он сделал, но все же. Танатос нуждался в нем, и он сделал бы все возможное, чтобы вырвать его из жадных лап Сизифа. Гипносу было больно, но, судя по всему, олимпийцам было гораздо больнее. — Прекрати, прекрати, отпусти его! — Аполлон бросился на него, но остановился из-за внезапной слабости и чувства онемения в ногах, которые заставили его рухнуть на землю. — Отпусти его, или клянусь Олимпом, я буду использовать твои яйца в качестве стрельбы по мишеням! Я буду сжигать тебя снова и снова! Я разорву тебя на такие мелкие лоскуты, что от тебя не останется и кусочка! — воздух вокруг них нагрелся от ярости Аполлона, и любой другой вздрогнул бы при виде самого Несущего Свет, смотрящего на них такими яркими глазами, что они физически горели, рыча и с дикой яростью, которую редко можно увидеть у добродушного человека. Но Гипнос был не просто кем-то, и он быстро терял терпение. Почему они должны были быть такими утомительными? Все, что он хотел, это вернуть брата, разве это так многого? Он махнул рукой, призывая своих танцоров уйти, и Гермес успокоился, ужасно тихий, когда он рухнул обратно в объятия Ареса. — Хочешь услышать забавный факт? — спросил он, слегка зевая, борясь с вездесущим зовом своего царства, пока Арес гладил Гермеса по волосам, сердито глядя на Гипноса с убийством в глазах. — Боги со смертной кровью имеют тенденцию видеть сны гораздо ярче, чем чистокровные. Все кажется им гораздо более реальным, и они более склонны к ночным кошмарам и плохим сновидениям. И что хуже всего, они гораздо заметнее для жителей Страны Грез. -… Что ты имеешь ввиду? — спросил Арес так спокойно, как только мог, хотя его голос дрожал от ярости. Гипнос уважал его за относительную вежливость. Он бы уважал ее гораздо больше, если бы они перестали так сопротивляться. — Я говорю, что сейчас Гермес бродит по моему спиральному царству нереальности и иллюзий, борясь за то, чтобы оставаться в здравом уме и целостности, — он улыбнулся, желая, чтобы вся эта ситуация закончилась, тоскуя по своей мягкой постели и сварливому брату — И я могу скрыть его от всех опасностей, которые там обитают, или, по крайней мере, я не буду транслировать им его местонахождение. Конечно, до тех пор, пока его вспыльчивые и упрямые братья и сестры не дадут мне повода перестать делать это, — Арес зарычал низко и дико, но, похоже, наконец осознал, что у них нет выбора в этом вопросе. Он склонил голову, белые волосы упали на вялое лицо Гермеса, его голос сдался, когда он говорил. — Хорошо, — он признал, Бог Войны сдался — Я пойду. Я спасу Смерть и верну его тебе. Взамен вы освободите Гермеса и вернете его нам. — Наконец! — Гипнос сиял, подпрыгивая в воздухе и паря, — Да, да, Гермес будет освобожден, и я даже обещаю, что ему до конца жизни будут сниться только хорошие сны, совершенно безопасные сны! И в следующей войне, в которой ты будешь сражаться, всем твоим врагам будет отказано во сне, пока они либо не сойдут с ума, либо не сдадутся! — Я этого не забуду, Сон, — Аполлон зарычал, глядя на него, пока он пытался заставить свои конечности подчиниться, чтобы восстановить достаточно чувствительности, чтобы двигаться. — Клянусь Олимпом, ты заплатишь за это. — Да, конечно, как хочешь, — Гипнос пренебрежительно махнул рукой, сосредоточив свое внимание на Аресе — парне, который на самом деле действовал — Чего ты ждешь, Арес? Иди! Верти его! — он прогонял бога, как бездомного кота, и Арес неохотно поднялся на ноги, остановившись ровно настолько, чтобы опустить Гермеса рядом с Аполлоном. — Держи его в безопасности, — тихо сказал Арес, и Аполлон кивнул. — Я буду, — ответил он, обхватив спящего Посланника вялыми руками и глядя на Гипноса, как будто провоцируя его попытаться схватить его. Гипнос только улыбнулся, решив проявить милосердие и вернуть ему конечности. — Удачи, — он ухмыльнулся Аресу, когда Аполлон тут же схватил Гермеса и отпрыгнул на приличное расстояние, как будто расстояние могло помочь, — Устрой для меня настоящий ад этому смертному, — Арес только кивнул, стиснув челюсти. Он еще раз взглянул на Гермеса, прежде чем исчезнуть в водовороте дыма и звуке криков, Гипнос счастливо вздохнул. — Наконец-то прогресс, — зевнул он, потягиваясь настолько сильно, что его спина приятно хрустнула. — Скажи Аресу, чтобы он разбудил меня, когда он спасет Тана. Я буду у входа в храм Стикса, — затем он телепортировался прочь, оставив разъяренного Аполлона наедине со своим спящим младшим братом. Наедине с тишиной, которая никогда не должна существовать в присутствии Посланника. Возможно, это поможет им увидеть ситуации с точки зрения Гипноса.