Часть 1
7 июня 2024 г. в 19:45
Пыль, искрящаяся в лучах солнца, осела на губах, и Йеджи попробовала её на вкус: мягкая, горячая, только чего-то будто не хватало. Она распахнула глаза, светящиеся позолотой, а потом резко взглянула в сторону большой книги, обитой змеиной кожей. Она знала завершающий элемент зелья, которое начала варить много лет назад мама. Теперь знала. Но маму это зелье не вернёт.
Зато поможет вернуть кое-кого другого.
Смешав костяную пыль с волчьими ягодами, доведя воду, смешанную с эфиром, до кипения, молодая ведьма принялась колдовать, время от времени делая пасы руками и прикрывая глаза. Она сосредоточилась на каждом движении, на каждом слове, даруя силу всему, чтобы всё получилось, но… свиток с заклятием выпал из рук и девушка заплакала. А он ведь говорил, что колдуньи не плачут, он ведь говорил, что надо меняться, но у Йеджи не было абсолютно никаких сил ни на что.
И смысл был вспоминать давно всеми забытый рецепт, если Ёнджун к ней больше никогда не вернётся в том обличье, в котором она привыкла его видеть?
Они были юны, когда он вскочил на коня, крикнув ей в спину «ведьма!», желая как можно скорее оказаться как можно дальше от неё. Он любил её тогда так сильно, что возненавидел себя сейчас, пылая обжигающей болью и желая разорвать собственные жилы руками. Самой Йеджи тоже тогда было больно, очень больно, и она долго плакала в объятиях мамы, пока не уснула. То тепло до сих пор осталось на руках, ароматом на платье и слезами в уголках губ, но мама больше не вернётся и не утешит. Она умерла. А умирают даже самые добрые колдуньи навсегда.
Их любовь была первой, нежной и трепетной, они уважали друг друга, как и положено возлюбленным, он катал её на своём коне, а она показывала ему фокусы с лёгкой щепоткой магии. Не раскрывала, кто есть на самом деле, стыдливо опускала глаза и улыбалась, говоря, что она беглая крестьянка, которой надо скрываться от короля и быть как можно дальше от столицы. Только вот её дом, полный сухих трав и аромата полыни, выглядел слишком обжитым, слишком тёплым, и дом принял Ёнджуна.
Он тоже живой, дышит и может выбирать людей.
— Если бы у меня была возможность, я бы сделал так, чтобы ты никогда больше ни в чём не нуждалась, — они сидели на лужайке перед домом, а мама — у раскрытого окна, слушала их разговор и улыбалась. Ах, любовь! Она прекрасна и способна на любые поступки. — И озолотил тебя.
— Так говоришь, будто ты принц, — рассмеялась Йеджи. — Ты это… Действительно обещаешь сделать?
— Клянусь всем влиянием моей семьи, богатствами страны и собственной жизнью — я осчастливлю тебя и сделаю своей.
Принцем он и был. Это Йеджи поняла, когда он подарил ей золотое кольцо с синим турмалином — простые люди такого позволить себе не могут. И оказалось, что принц совершенно не хочет жениться на ведьме, у которой теперь не безобидные фокусы в репертуаре, а вполне себе опасный дар воскрешать мёртвых при помощи снадобий и поворачивать время вспять. И если птички улетали от неё целыми и невредимыми, хотя секунду назад лежали убитыми на земле, то со временем дела обстояли иные. Потому что ничего не получалось.
Йеджи знала, что если объединить два своих дара, то можно попытаться вернуть человека, чтобы он был рядом всегда. Знала, потому и варила дурно пахнущее зелье из волчьих ягод, потому что бабушка, обладающая теми же дарами, успела обучить всей премудрости. Только жаль, что ничего не получится так, как того хочет Йеджи.
Колдунья упала на колени, плача в голос, размазывая слёзы по щекам и не веря до сих пор в ту весть, что прошлым утром ей принёс ветер. Храбрый принц Ёнджун, что в попытках забыть её ушёл на войну, умер на поле брани, и только вороны летают над его телом и клюют мягкую податливую плоть. И если она могла вернуть его, то он бы не был тем же красивым принцем, кем являлся при жизни. Он будет изуродованным до того момента, пока Йеджи не устанет от него и не избавится, заставляя тело воскрешённого сгореть заживо.
Но она любила. И любовь эта была ужасна.
Перелив зелье в склянку, она собрала с собой в поход небольшую сумку с самыми необходимыми вещами и запасом еды. Взглянула на себя в мутное зеркало, выдохнула и покрутила на пальце кольцо с турмалином. Да, она плакала, да, истерика исказила её черты, боль и страдания дополнили удручающую картину, но она была полна решимости оживить принца, чтобы он всегда был рядом.
А он ведь будет — деваться некуда. Демоны Йеджи будут накормлены его вниманием и лаской с лёгким ароматом разложения.
Йеджи шла несколько дней пешком до поля битвы, где выжженная земля перемежалась с лужами алой крови, и ощущала страх, что пробирался в вены. Ведьма не должна бояться, это её должны почитать, задабривать, делать всё, чтобы он не натворила зла. Хван этого и не делала, ведь жила всю свою жизнь в лесу вместе с мамой, они питались дарами природы и лишь помогали заблудившимся путникам. Они развязывали силки на птицах, гадали девушкам, что неслучайно забредали, а потом удивлялись, что их за это озолотили. Они не нуждались в деньгах. Они нуждались лишь в спокойствии.
С тех пор как исчез Ёнджун, Йеджи горевала и долго не могла взяться за обучение, за то, чтобы прийти в себя. Мама подарила ей все свои силы, но это стало смертельным для неё. Да, Йеджи очнулась, осознала своё положение и готова была сорваться вслед за Ёнджуном, но… Мама умерла и требовалось похоронить её по всем традициям семьи. Хван три дня и три ночи сидела у тела, читая заклинания и молитвы, ничего не ела и не пила, а после этого соорудила костёр, омыла тело матери и, спрятав тело в белую простыню, поместила его в пламя. Сама Йеджи, так как была живой, в огне не горела и в воде не тонула, а мамино тело сразу стало гореть, как лучина. Дочь смотрела на обряд пустыми глазами, а потом опустила голову, зябко обхватив себя за плечи.
Она ощущала себя примерно так же и сейчас: потерянно, но в руках всё же сжимала зелье для воскрешения, а в голове прочитывались слова заклинания замогильным голосом. Йеджи сжала кулаки и ступила на место, где лежали сотни трупов поверженных воинов, которые защищали честь королевства. Среди тел лежало одно, которое ей было нужно, но его ещё предстояло найти.
Йеджи провела целый день, вглядываясь в мутные мёртвые глаза, и только ближе к ночи заметила мундир с золотыми пуговицами, которые почему-то никто не сорвал. Видимо, на территории другого королевства нельзя осквернять трупы. Но кто говорит, что запрещено их… Оживлять?
В голове лентой прошлись воспоминания об их клятве, их первый поцелуй и прощание, и Йеджи влила в распахнутый рот Ёнджуна зелье, вслух прося силы природы, духов предков и саму себя, чтобы возлюбленный ожил. Он должен жить. Должен.
— С добрым утром, мой принц, — Ёнджун посмотрел на неё осознанно, но не улыбнулся. Самой Йеджи стало настолько горько, что она лишь чудом не заплакала. Зелье сработало. Но не так, как она того хотела.
Объятия Ёнджуна всё равно были холодными и мёртвыми, и слёзы молодой ведьмы, что потеряла многое, не могли воскресить в нём человека, которого она очень сильно в прошлом любила.