***
«Мама, папа, не волнуйтесь, обследование в министерстве закончилось, так что я проведу оставшуюся неделю у друзей, а потом поеду в Вермеерскую школу.» С этим коротеньким письмом, Остер послал сову Блэка рано утром. Септимус плюхнулся за стол напротив него, и жадно вгрызся в хрустящий бекон. — Не боишься, что твои родители могли уже узнать о том, что на самом деле ты просто сбежал? — полюбопытствовал он, тыкая хлебом жидкий яичный желток. — Я теперь вообще ни в чём не уверен. — вздохнул мальчик, покосившись на присоединившегося к их маленькой трапезе Леропа. — Ты мне сегодня приснился. — меланхолично пробормотал он, обращаясь к Форесту, который изумлённо подавился мятным какао. — Это комплимент? — отдышавшись уточнил он, не глядя на Септимуса, беззвучно хохотавшего в тарелку с завтраком. — Я думал, что тебе было бы интересно послушать. Я ведь видел другую версию тебя. — простодушно объяснил мальчик, без обиняков накалывая на вилку бекон друга. — Что со мной? — драматично воскликнул Остер, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. — Люди, я кажется перестал понимать его гоблинский! — Нормальный у меня рост… — обиделся тот, так смешно набив рот, что и Форест не выдержав, рассмеялся. — Ты чего, он же путешествовал по разным реальностям! — Септимус покрутил пальцем у виска. — А меня ты видел? — Мельком. — обронил Ольяр, сосредоточено рассматривая магловскую фотографию мотоцикла на противоположной стене. — Так и что ты видел? — напомнил Остер, раскачиваясь на стуле. — Как ты превратившись в обскура, вылетаешь из министерства и уничтожаешь Лондон. — просто ответил мальчик таким тоном, словно говорил о чём-то постороннем. С лица Фореста сползла улыбка, постепенно превращаясь в выражение ужаса. — Это не шутка? — испуганно уточнил он, чувствую как всё леденеет от того, с какой интонацией Ольяр произнёс всё это. — Что ты, какие шутки. — без тени веселья покачал головой юноша и откинулся на спинку стула. — Нам с папой тогда не до шуток было… — То есть я уничтожил Лондон? — тихо повторил Остер, и его волосы стали быстро менять свой цвет, показывая насколько неоднозначны сейчас эмоции их носителя. — Ну Лондон, ещё чуть-чуть. — слегка смущённо промотал Лероп закусывая губу, чтобы не болтнуть лишнего. — Так вы с отцом могли погибнуть из-за меня! — вскричал Форест вскочив с места, и слёзы вины заблестели у него в глазах. — Не из-за тебя. — не выдержав вмешался Септимус, тоже поднимаясь. — Это была другая реальность, и другая версия тебя! — Значит, такое могло случиться здесь. — внезапно севшим голосом возразил Остер и выбежал из кухни, оставив на столе недопитое мятное какао. Септимус рванул было за ним, но Лероп придержал его за плечо. — Дай ему время осознать отсутствие своего причастия к произошедшему. — Да как он осознает, если рядом не будет никого, кто убедил бы его? — пылко полюбопытствовал мальчик, сбрасывая руку Ольяра. — Убеждение на мой взгляд, это один из видов манипуляции, но если тебе так не терпится оказаться полезным, то дай ему сначала разобраться в своих чувствах. Ты окажешь нашему другу, — юноша улыбнулся от последних двух слов. —… Медвежью услугу, если не будешь давать доходить до чего-то самостоятельно. Септимус молчал, размышляя над сказанным, а Лероп как ни в чём ни бывало вернулся к завтраку. — А если он что нибудь вытворит? — наконец спросил он, облокачиваясь на стол. Ольяр глубоко вздохнул и подпёр голову руками. — Знаешь, когда моя мать куда-нибудь собиралась, она оставляла меня с одним злобным стариком, а тот всё время говорил именно эту фразу. Тогда мать оборачивалась, и с каким-то фанатичным азартом отвечала: «тогда лупи его, пока не попросит прощения». — О, извини… — растеряно протянул мальчик. — Я не знал. — Я говорю это тебе не чтобы ты меня жалел. — нахмурился Ольяр. — просто для меня эти слова всегда символизировали недоверие матери по отношению к пятилетнему ребёнку, остававшегося дома и без пересмотра. А хуже всего было то, что она беспокоилась об испорченных моими руками вещах или о мнении соседей больше, чем о родном сыне. — с болью закончил он. — Но я ведь доверяю Остеру. — возразил Септимус барабаня пальцами по столешнице. — Тогда почему боишься, что он что нибудь «вытворит»? — Я имел ввиду не то, о чём ты подумал. — тихо произнёс мальчик. — Знаешь, мы все порой волнуемся друг за друга, и я не исключение. Я не хотел бы, чтобы Остер сбежал куда-нибудь, и провёл остаток жизни с нескончаемым чувством вины. — Звучит самую малость абсурдно. — усмехнулся Лероп и уже более серьёзно спросил — Думаешь, я правильно сделал, что рассказал ему обо всём что мы видели с отцом? — Ну разумеется! — воскликнул кто-то сзади, и в комнату вперевалочку вошёл незаязанном домашнем халатике цвета кофе. Ребята в смятении воззрились на него. — Конечно это было довольно прямолинейно, но иногда и в правду надоедает начинать важные разговоры издалека. — мужчина потрепал обоих мальчика по волосам и повернулся к шкафу с посудой. — Так вы… вы… — Без намёка на присутствие совести подслушали беседу трёх подростков с подвижной психикой и непостоянной самооценкой, абсолютно не думая о последствиях? — подсказал Лероп, вежливо приподняв бровь. У Септимуса отвисла челюсть. — С языка снял. — с набитым ртом исторг из себя Блэк, и поморщившись, выплюнул что-то неаппетитное в мусорку за холодильником. — Что за гадость? — возмутился он, поднося к глазам пёструю упаковку с пока что неизведанным содержимым. — Ты съел моих голубцов? — Альберт замер на пороге, с ужасом взирая на крёстного. Тот поднял взгляд на вошедшего, и его лицо прояснилось. — А, так это твоё! — он понимающий закивал и бросил пакетик на ближайший стул. — А я-то думаю, как я мог купить эдаку дрянь и не заметить этого? Мальчик оскорблённо задохнулся, и подлетев к столу, схватил пачку и прижал к груди. Септимус ухмыльнулся и пересеча кухню вышел в коридор, под задумчивый взгляд Леропа.***
— Остер? Мальчик резко сел на кровати, однако увидел вошедшего, поджал губы и уставился в пол. — Слушай, я знаю, что тебе может быть неприятно об этом разговаривать, но это правда важно… — Я вот чего никак не пойму. — перебил друга Форест, сверкая глазами. — Почему ты продолжаешь общаться со мной? Какой в этом смысл? Септимус нахмурился, стараясь уловить в словах приятеля зерно здравости, но потерпев в этом неудачу, решил подыграть ему. — Ну… если ты хочешь найти смысл в дружбе, то можешь даже не пытаться. Остер раздражённо наморщил нос и упрямо скрестил руки на груди. — Только не говори, что пришёл утешать меня. — буркнул он. — Ты себе льстишь, мой хороший. — весело проворковал Септимус. — Завязывай с этим! — разозлился юноша и вскочил с места. — Ты ждёшь, что мы отречёмся от тебя, потому что в какой-то другой мифической вселенной ты стал монстром и всё раскурочил? Жаль тебя разочаровывать, дружище, но ты подобрал неудачный предлог для того чтобы свалить. — он тоже поднялся. — Я опасен, от чего до тебя это никак не дойдёт? — вскричал Остер топая ногой. — Заруби себе на носу. — Септимус ткнул его пальцем в лоб. — Когда в следующий раз захочешь предать собственной персоне побольше важности, веди себя более естественно. Форест развернулся на каблуках и вылетел из спальни, но юноша поклясться, что на его лице мекнул намёк на ухмылку.