Первая прогулка из тысячи минувших

После того, как Гадес нажал на «отбой», он ещё с минуту смотрел на экран. Ему было непросто настроиться на эту встречу. Гадес сильнее сжал телефон, уже не в первый раз ощущая подступившее бессилие из-за потерянной памяти Сеф. Это чувство было совсем не по вкусу богу Подземного Царства, но пока он не знал, что с ним делать. Сеф… Он одёрнул себя уже не в первый раз. Неправильно сейчас называть Персефону именем, которое принадлежало той, кто помнила своё прошлое, помнила себя, как королеву Подземного Царства и как его жену. Сейчас она была Софи. В её взгляде вместо любви и страсти отражалась настороженность, а, порой, испуг. Поездка до парка, после того, как он забрал Софи, заняла, казалось, целую вечность. Напряжённая тишина между ними никак не желала разбавляться, и Гадес уверился, что прогулка на свежем воздухе — лучший вариант. Идя по асфальтовой дорожке, он невзначай наблюдал за Софи. И в который раз убеждался, что осень ей очень к лицу. Было огромным заблуждением считать, что, будучи богиней Весны, Персефоне идёт только цветочное, нежное и светлое. В ней идеально сочеталась тьма Поземного Царства и свет солнечных лучей. Нежность первых бутонов и шорох пожухлой листвы, закостенелой от первых морозов. Вначале Гадес плохо улавливал, о чём говорила Софи. Он с какой-то жадностью следил за поворотами её головы, за движениями рук, за взглядами, брошенными украдкой. В каждой мелочи он надеялся увидеть скрытую за пеленой забвения Сеф. Свою Сеф. И хуже всего было видеть её неловкость. Спустя тысячи лет, которые они провели вместе, меньше всего желаешь ощутить от любимой жены неловкость. Словно нахождение рядом с ним было неправильным. Гадес коротко сжал руки в кулаки. Взметнувшаяся ярость быстро улеглась, как только он заметил встревоженный взгляд тёмных глаз Софи, который был направлен на него. Если даже она не помнила, то не чувствовать силу Гадеса не могла. А пугать её он хотел меньше всего. Поэтому, подчинённое его воле, внутри разлилось спокойствие, напоминающее воздух на кладбище ранним вечером или гранитные скалы в Подземном Царстве. Софи нервно заправила за ухо прядку рыжих волос, потревоженную ветром. Гадес был рад, что сегодня она решила прийти с распущенными волосами. Он мог любоваться блеском меди в лучах низкого солнца. Как бы он хотел коснуться их, пропустить прядь сквозь пальцы и почувствовать шёлковое касание. Но Гадес не торопился. Ни в первый раз, ни позже он не принуждал Сеф. История, запечатлённая в мифах, нагло врала. Поначалу его злило такое изложение, потому что не в малой степени он считал причастной к этому Деметру. Но Сеф не предавала значения такому толкованию их истории. Ей всегда было достаточно, что они сами знали, как всё было на самом деле. Зато остальные, она считала, будут сто раз думать прежде, чем связываться с ним. Внезапно Гадес понял, что Софи замолчала и как-то неуверенно смотрела на него уже некоторое время. В её растерянном взгляде читалось начавшее зарождаться предположение, что она ему не интересна. Гадес поспешил развеять его: — Я заслушался. У тебя очень красивый голос. Который может быть не только робким, но и властным. Гадес поспешил отогнать мысли о прошлом. Раньше у них не было таких сложностей, но сейчас ему казалось, что он создавал настоящее, не чувствуя опоры былого. Гадес чуть не усмехнулся: за его плечами целое Подземное Царство, а он, его владыка, не мог почувствовать опоры. Деметре бы понравилось, узнай она, что смогла немного выбить почву у него из-под ног. Чтобы снова не подпустить ярость, Гадес сосредоточился на Софи. От его слов молочные щёки залил розовый румянец. — Никогда не думала так о своём голосе. А ты, наверное, часто слышишь комплементы про свой? Софи слишком явно попыталась увести разговор от себя. Гадес быстро прокрутил в голове всё, что она говорила, и понял, что Софи не рассказывала ничего о себе, а только что-то общее и часто связанное с матерью. Он раньше никогда не задумывался об этом, потому что не наблюдал Сеф в её прошлых воплощениях до своего появления. Похоже, без воспоминаний о себе Софи очень зависела от Деметры и не отделяла себя от неё. Гадеса посетила внезапная мысль: возможно, с каждым воссоединением с ним Сеф не только вспоминала Гадеса и Подземное Царство, но и обретала себя и свободу. — Немного на самом деле, — признался он, возвращаясь в настоящее. — Я не часто общаюсь с фанатами, — по его губам скользнула задумчивая улыбка, словно тьму на мгновение прорезал луч света. Он посмотрел на Софи и увидел, что она ответила ему своей улыбкой. А следом её взгляд задержался на нём дольше необходимого. Внутри Гадеса тут же вспыхнула надежда. Он ждал, что вот-вот, сейчас в её глазах появится узнавание, осветит её лицо, как это было сотни раз. Но Софи смутилась и торопливо перевела глаза на тропинку. Гадес почувствовал, как на смену надежде пришла боль. А следом в голове пронеслось обещание, что он не допустит, чтобы это ожидание узнавания в её глазах продлилось всю жизнь. Эту жизнь Сеф. — Наверное, это бывает обременительно, — снова без особой уверенности произнесла Софи. Он чуть не поморщился, осознав, что в который раз показал слишком многое, тем самым взметнув сомнения относительно себя. — В занятиях музыкой мне больше нравится творческий процесс, — ответил он. Софи вскинула голову, видимо, уже не ожидая, что Гадес ответит. Внезапно её правая нога подвернулась, соскочив с края дорожки, и Софи начала падать. Гадес тут же подхватил её под локоть. Прикосновение хоть и было через ткань, но всё равно вызвало дрожь. Сеф была Стиксом, её течением, а он её тёмными берегами. Непоколебимыми и надёжными. Убрать руку оказалось также трудно, как отрывать кусок плоти от себя. Для Гадеса прикасаться к Сеф казалось не просто естественно, а неотъемлемо от них самих. Но сейчас это была Софи. Она снова поправила волосы и немного нервно улыбнулась. — Спасибо, — тихо поблагодарила Софи. Гадес ничего не ответил. Они направились в сторону кафе, а он впитывал ощущение нахождения рядом с ней. Пока Гадес не заберёт её от Деметры, придётся довольствоваться малым.