Второй шанс

      В бывших покоях госпожи Хе в ту ночь не гасли свечи. Это было единственное место, где император мог забыться, не думать о том, как в один из поздних приходов дочери Тхе Мона к берегу озера, он мог бы скинуть богачку в воду, а утром сидел в тронном зале, выслушивая доклад советника Сон о глупой смерти жены. За что она могла заслужить такую судьбу? Лишь за то, что своей смелостью и безрассудством напоминает Хе Су, во времена, когда ее стойкость поражала всех обитателей дворца? В голове императора всплывали четкие картины, заставляющие его слегка улыбнуться. Он видел совсем молодую Су, чью тягу к приключениям и безрассудствам невозможно было унять. Кванджон помнил ее яркие наряды, то и дело мелькающие в стенах дворца, когда она находилась под покровительством Ван Ука, нескрываемое умение радоваться мелочам: первому снегу, праздничным бумажным фонарикам, ее улыбающиеся глаза и забавное недовольство. На смену этим образам, стали приходить и другие, которые император не хотел видеть: Су с опухшими от слез глазами, в белом одеянии, испачканном кровью, слишком явная худоба и бледное измученное лицо. Кванджону хотелось переключиться от таких мыслей, осознавая собственную беспомощность в те моменты.       Он всегда старался представить Су другой, не окруженную страданиями и потерей близких. Став императором, он искренне надеялся подарить ей свободу, которая вернет ей силы и обеспечит счастливую жизнь, но не смог. Предательство братьев, нелюбовь матери, постоянное давление со стороны приближенных к власти людей, породили в нем жестокого правителя, каким он не хотел бы быть никогда. Он своими руками погасил последний светлый луч, согревающих его душу, разрешив Хе Су покинуть дворец.       Кванджон сделал это сам и будет винить себя всю оставшуюся безрадостную жизнь. Он будет сидеть в покоях бывшей придворной дамы столько сколько сможет, не будет спать долгими ночами и просить прощение, пока его душа не покинет тело.       Сидя за столом и угнетая себя собственными мыслями, император почувствовал невыносимую боль в груди, его легкие будто превратившиеся в камень, не позволяли телу насытиться кислородом, пелена в глазах не давала сосредоточиться на пламени свечи. Кванджон вновь почувствовал себя так, как после церемонии объединения семей, если в тот раз он нашёл в себе силы покинуть собственные покои, то сегодня не мог пошевелиться с места.       Нащупав в кармане небольшой стеклянный сосуд с отваром валерианы, император сделал несколько больших глотков. Находясь в таком состоянии, он ясно понял, что для него не имеет значения, что за зелье дала ему императрица Кан, Ван Со хотел хоть немного облегчить невыносимую боль в груди или забыться навсегда, давая яду проникнуть в каждую клетку тела.       Облокотившись на стол всем весом, Кванджон ждал результата своего поступка, не сводя глаз со свечи. Какого же было его удивление, когда огонь стал становится чётче, дыхание ровнее, а мысли спокойнее. Правитель Корё, не найдя в себе силы подняться, прикрыл глаза и тут же уснул.       Через секунду Ван Со почувствовал свет от проникающего сквозь закрытые веки утреннего солнца. Император нехотя выпрямил спину, покрутил затёкшей от неудобного положения шеей. Он поймал себя на мысли, что впервые за несколько лет не чувствовал никакого беспокойства во время сна, он не вставал ночью и не бродил по комнате, пытаясь прийти в себя после увиденных ночных кошмаров, в которых близкие люди лежат в окровавленных одеждах на земле и кричат не своим голосом. …              Вошедший в тронный зал советник Сон прервал увлекшегося чтением книги Кванджона. Мужчина сообщил о прибытии Ван Чжона и других членов его семьи во дворец. Император не то, чтобы был рад видеть младшего брата, которому он хоть и вернул положение при дворе, все еще не заручившись поддержкой со стороны четырнадцатого принца, но не хотел упустить возможности увидеть маленькую Юн, которая воспитывалась далеко от него. Кванджон не раз ловил себя на мысли, что беспокоится о ее жизни в доме Чжона, рядом с чужой женщиной. Порой, императору казалось, что девочка могла оказаться в такой же ситуации, как когда-то оказался он: постоянные побои, голод, одиночество не давали Ван Со расслабиться в приемной семье. Видя перед собой хорошо одетую, сытую и жизнерадостную девочку, он пытался отбросить от себя нагнетающие мысли.       Чжон слишком любил Хе Су, чтобы плохо относится к ее дочери, изменения в поведении брата с приобретением отцовства трудно было игнорировать: четырнадцатый принц, вечно рискующий собой, и пытающийся доказать своё физическое превосходство в самых неподобающих для знатного господина местах, приобрёл ту мудрость, которой ему не доставало в юношеские годы. Он мог часами гулять с маленькой девочкой по саду, слушая выдуманные истории о его обителях. Терпеть непоседливость и несдержанность ребёнка, отвечая на шалости лишь недовольным взглядом. Успокаивать Юн, когда та, бегая по каменистым дорожкам и запутавшись в юбках, падала и начинала плакать.       Отчасти император завидовал Чжону за то, что он нашёл своё предназначение и проживает каждый новый день, чувствуя себя нужным.       У правителя Корё не было такой возможности: своего сына император не знал и встречался с ним крайне редко. Ему казалось, что будущий наследник трона во всем копирует свою мать, обладающую нескрываемой хитростью и испытывавшую враждебность к императору. Кванджон считал, что, немного повзрослев, Чу станет видеть в нем не отца, а конкурента, которого он попытается неминуемо сместить с трона. Ван Со прекрасно помнил, как Ван Ю, ничуть не переживающий о состоянии родного отца, вошёл в ворота дворца, окружённый многочисленным войском, желая доказать всем, в том числе умирающему Тхэджо, превосходство и желание ослушаться его воли. Кванджон считал, что лучше не испытывать вовсе никакой привязанности к сыну, чем потом ощутить себя преданным.       Рядом с Юн, император чувствовал себя совсем иначе, хоть он и скрывал свою любовь к маленькому созданию. Он не видел коварства в улыбке ребёнка, да и откуда ей было взяться? Девочка была рождена самым искренним и добрым человеком, которого знал Ван Со, не став отнимать частичку Хе Су у брата, император понимал, что она никогда не унаследует тёмных качеств его души.       Находясь в тени высокого старого дерева и наслаждаясь прекрасной погодой, молодая жена Чжона заметила вдалеке идущую в сторону сада девушку, окружённую шестерыми придворными дамами и несколькими стражниками. Внимание Чон Хи привлек ярко-фиолетовый ханбок незнакомки, украшенный серебряной вышивкой. Она махнула головой мужу, чтобы тот обратил внимание на проходящую процессию. Стоявший поодаль от пары Кванджон повернул свою голову в сторону приближающейся к ним второй жены.       Кан Ён, рассмотрев лица, как тогда ей показалось, незнакомцев, замерла на месте. Среди фигур у старой громоздкой ивы девушка увидела Чжона, который раньше всегда встречал Хе Су с улыбкой на лице. Сейчас же его лицо выглядело немного взволнованным, находясь рядом с человеком, который в один миг мог бы лишить его той, кем он очень дорожил. Совсем близко с повзрослевшим четырнадцатым принцем стояла девушка, ханбок которой выглядел немного нелепо, потому что был натянут на заметно округлившийся живот.       Подойдя ближе, Кан Ён уважительно поклонилась и уставилась на недоумевающее лицо четырнадцатого принца.       Чжон был поражён схожестью второй императрицы с Хе Су, неторопливо подошедшей к ним. Он переводил взгляд то на неё, то на Кванджона, не в силах сказать что-либо. В его голове крутилась целая куча мыслей, начиная от того, как возможно, что девушка, так сильно походившая на Су, оказалась во дворце, заканчивая размышлениями о том, чем Кванджон заслужил такую судьбу: каждый день видеть Кан Ён и корить себя за бессердечность в последние месяцы жизни придворной дамы Хе. Ван Со делал вид, что не замечает взгляда со стороны четырнадцатого принца, отойдя на несколько шагов в сторону, изобразил полное безразличие к разговору гостей и второй императрицы. Чжон извинился перед дочерью Тхе Мона за то, что его семья не присутствовала на церемонии, ссылаясь на плохое самочувствие беременной жены, и стал рассказывать о детстве, проведённом во дворце, и других незначительных, как казалось Ван Со, вещах. Кванджон ожидал, когда вторая императрица поймёт, что мешает прогулке и, прихватив с собой придворных дам, оставит их. Кан Ён была воодушевлена, наконец, видеть знакомое лицо, ей хотелось узнать как можно больше о жизни Чжона и Юн.       Девушка искренне радовалась, что хотя бы один из принцев нашёл силы жить счастливо: он больше не был похож на беззаботного мальчика, Чжон стал рассудительным господином, который не способен на глупые поступки и неуважительное отношение к жене. Перед второй женой правителя Корё стоял вовсе не юноша, каким она его помнила, а хорошо одетый, статный господин. Его волосы были убраны в аккуратный пучок, подхваченный блестящей на солнце шпилькой. Что в Чжоне не изменилось, так это его по-детски горящий искренний взгляд. Кан Ён внимательно вслушивалась в слова принца, пытаясь скрыть восторг от беседы с ним.       За спиной императрицы послышался звонкий детский голос, она резко обернулась и увидела маленькую девочку, бегущую по садовой дорожке. Пытавшаяся поспеть за ней женщина, недовольно качала головой. В руках у девочки был небольшой букет из мелких ромашек. Подбежав к Чон Хи, Юн отдала полевые цветы жене своего отца, не обращая внимания на вторую императрицу, которая стояла с широко распахнутыми глазами. Жена Чжона, поблагодарив ребёнка за подарок в виде букета, наклонилась к Юн и что-то шепнула ей на ухо. Девочка быстро поклонилась Кан Ён и побежала обратно к раскрасневшийся от ходьбы по жаре присматривающей за ней женщине. Вторая жена правителя Корё долго смотрела вслед Юн, не желая отпускать взглядом ребёнка. Девушка слышала, как извиняется за бестактность маленькой девочки Чон Хи, она хотела сказать жене Чжона, чтобы та не осуждала поведение разыгравшегося ребенка, но не могла вымолвить не единого слова.       В тот момент Кванджон тоже посмотрел на Юн, которая по своему обыкновению споткнулась о корень большого дерева и упала. Император был намерен скорее оказаться рядом, чтобы убедиться, что девочка не ушиблась, но, заметив, как быстро его вторая жена кинулась на помощь Юн, остался стоять на месте, сложив руки за спиной. Кан Ён присела на траву, не боясь запачкать одежду, рядом с ребёнком и начала поглаживать ее по волосам. Через некоторое время к ней присоединилась Чон Хи, медленно передвигающаяся из-за своего большого живота. Молодая жена Чжона, держась за бок, говорила, сидящей на траве Юн, чтобы та была осторожнее и внимательнее. Взгляд Кванджона привлекло обеспокоенное лицо дочери Тхе Мона, которая быстро крутила головой то в сторону ребенка, то в сторону, стоящей над ними Чон Хи. Он не понимал, зачем избалованная особа вмешивается не в своё дело, но оторваться от развернувшейся перед ним картины не мог: Кан Ён помогла девочке подняться и принялась отряхивать и без того чистую одежду Юн, не вставая с коленей. Ван Со, наблюдая за взглядом своей второй жены в сторону ребенка, не мог понять ее эмоций: глаза императрицы, одновременно выражали невероятную радость и, в тоже время, глубокую печаль. После совершения бесполезных действий, девушка привстала с травы и продолжила поглаживать ребёнка по голове. Взяв маленькую девочку за руку, Кан Ён повела ее к лавке, находящиеся за спиной Кванджона. Император, сделав недовольное лицо, подошёл к четырнадцатому принцу, завязывая беседу, чтобы отвлечь себя от мыслей, на которые навел его взгляд второй жены.       Во время обеда в большой беседке, Кванджон то и дело обращал внимание на улыбающуюся дочери Тхе Мона девочку. Он не был доволен присутствием с ним за столом второй императрицы, но не стал возражать, когда Чжон пригласил ее присоединиться к ним.       Кан Ён чувствовала себя растерянно, ей хотелось находится с ребёнком как можно дольше, распростись ее обо всем, что происходило в жизни у маленькой девочки в доме Чжона, но не позволяла себе это сделать. Девушка, не приступая к обеду, наблюдала, как хорошо воспитанная Юн ведёт себя за столом, постоянно поворачивая голову в ее сторону и одаривая лучезарной улыбкой.       Когда трапеза была закончена, все члены семьи Чжона встали из-за стола, поклонившись императору и императрице, покинули беседку. Кан Ён смотрела на отдаляющиеся фигуры гостей, ей хотелось побежать за ними, взять девочку и провести с ней столько времени, сколько будет возможно. Осознавая всю безысходность ситуации, девушка мяла в руках тряпочную салфетку, пытаясь сдержать эмоции. Ён чувствовала, как находящиеся в глазах слёзы, вот-вот прольются, попросив прощения у императора, резко поднялась со стула и поспешила уйти.       Выходя из дворцовой библиотеки, Кванджон увидел в окне уходящее за горизонт солнце, подарившее Сонгаку прекрасный закат. Небо было залито розово-алыми оттенками, голоса птиц, радующихся вечерней прохладе, слышались со всех сторон. Устав находится в душном помещении, император решил пройтись по саду, чтобы настроится на предстоящий беспокойный сон.       Ван Со не заметил, как ноги привели его к каменным башням, располагающимся между двух старых ив. Издалека император увидел ребёнка, стоявшего у деревьев, но приблизившись он разглядел согнутую фигуру в фиолетовом ханбоке. «Опять она» - пробурчал Кванджон, недовольно изгибая брови. Он собирался было развернуться, но решил в последний раз предупредить глупую дочь Тхе Мона, чтобы та не приближалась к тому, что он считает своим. Громко топая ногами по каменистой дорожке, император устремился к башням. «Я пытался сохранить это место не для того, чтобы не знающие, чем себя занять обитатели дворца, приходили сюда» - думал он. Подходя к ненавистной второй жене, Кванджон не пытался справится с нахлынувшей агрессией, он подлетел к Кан Ён, как хищная птица, которая вот-вот набросится на жертву.       «В Последний раз предупреждаю» - угрожающе прорычал Ван Со, - «Я не могу велеть Вам не покидать покои, но запрещаю приближаться башням, трогать лодку» - продолжал он, не снизив тон.       Не ожидая такой нападки, Кан Ён выпрямилась, отвернула лицо и начала вытирать слёзы рукавном своего ханбока, которые продолжали прорываться с новой силой. Ей хотелось закричать на императора в ответ, высказав все, что накопилось у неё на душе за время пребывания во дворце. Девушка встала, опираясь на землю руками и своим срывающимся голосом произнесла:       «Ваше Величество, остановитесь...»       Кванджон был поражён видом бледной, опухшей от слез девушки, но не желал прекращать:       «Не смей останавливать императора и убирайся отсюда, пока можешь!»       Он со всей силы толкнул башню, которую когда-то старательно складывал, не справляясь с бурей эмоций, разразившейся у него внутри. Девушка замерла на месте, ей было больно видеть, в кого превратился Ван Со:       «Вы ломаете жизнь себе и окружающим, остановитесь» - не сдерживая больше слез, молила Кан Ён. - «Ваше предназначение - быть великим правителем, которому будет не нужна поддержка властных семей, но вместо этого вы разрушаете все на своём пути...»       Кванджон обезумел от слов богачки, обернувшись, он с силой схватил ее за плечо, сжимая пальцы:       «Да что ты можешь знать о моем предназначении? Ты только бродишь по дворцу и оскверняешь память о...» - император сделал паузу и нагнул голову. Ван Со резко оторвал руку от плеча девушки, сила в его теле будто исчезла, громко выдохнув он облокотился спиной на ствол старого дерева.       Девушка подошла к нему, не желая оставлять дорогого ее сердцу человека в таком состоянии. Кан Ён испытывала все отрицательные эмоции сразу: ей было страшно от проявлений злости со стороны императора, обидно за себя, но, одновременно ее сердце разрывалось на части от осознания того, что будь она рядом, никогда бы не допустила такой участи для Ван Со. Набравшись смелости, она положила руку на его плечо, пытаясь показать, что он не остался один в этом дворце, в этом мире...       Кванджон поднял голову и, борясь с собой, заглянул Кан Ён прямо в глаза:       «Этот взгляд...» - тихим шипящим голосом выдавил он, -«Как только я увидел его, я понял, что возненавижу тебя. Не смей смотреть на меня так!»- голос правителя задрожал, - «Почему такие, как ты, продолжают жить, а люди, подарившие этому миру столько хорошего, умирают...»       Император стряхнул руку Кан Ён со своего плеча и жестом показал, чтобы она убиралась.       Девушка выпрямилась, не переставая вглядываться в лицо Кванджона, произнесла:       «Глаза – это, зеркало души, надеюсь, Вы справитесь со своей болью и в ваших не будет читаться только холод и безразличие.»       Ван Со не желал продолжать странный диалог с ненавистной ему девушкой, не отвечая ей, он опустил голову. Кан Ён медленно пошла по каменистой дорожке ко дворцу, то и дело оборачиваясь и проверяя, отошел ли от широкого, крепкого ствола ивы император.       На следующий день второй жене правителя Корё не терпелось покинуть свои покои, чтобы вновь повидаться с Юн, она понимала, что время слишком быстротечно, поэтому решила на время стать той самой, вмешивающейся не в свои дела и разговоры, какой видел ее Кванджон, лишь бы увидеть дочь.       Решившая, что цветущий весенний сад, обрамляющий каждое здание, слишком велик, и присутствует шанс разойтись с семьей четырнадцатого принца среди многочисленных каменных дорожек, девушка кругами ходила вокруг главного дворца, ожидая, что Чжон, его беременная жена или присматривавшая за маленькой девочкой женщина вот-вот появятся. Заметив главную придворную даму Чон, направляющуюся к Домевону, императрица Кан бросилась к ней, чтобы расспросить, где находятся гости правителя. Дама, морща лоб от неудобных вопросов, поведала второй жене Кванджона, что прошлой ночью супруга четырнадцатого принца почувствовала сильное недомогание. К утру к ней привели лекаря, который долго не выходил из покоев Чон Хи, а Чжон и Юн остаются с ней до сих пор. Кан Ён глубоко вздохнула от отчаяния и попросила Госпожу Чон передать от неё скорейшего выздоровления беременной девушке.       Устав от пребывания на дневном солнце, вторая императрица отправилась на балконную террасу главного дворца, откуда она смогла бы наблюдать за всеми передвижениями его обитателей.       Спустя несколько часов молитвы Кан Ён были услышаны, между колонн она заметила снова раскрасневшуюся от жары наставницу госпожи Ван, держащую за руку маленькую Юн. Кан Ён вскочила со стула и мигом направилась к ним:       «Ваше Величество, добрый день!» - тучная дама поклонилась императрице, и девочка повторила за ней.       «Добрый день! Госпожа…, - замешкавшись произнесла Ён, совершенно забыв представлялась ли ей женщина прошедшим днем, - «Как чувствует себя Гу Чон Хи? Ей лучше?» - поинтересовалась вторая жена правителя Коре.       «Она все ещё находится в кровати. Девушке в таком положении пережить длительную дорогу оказалось сложнее, чем все представляли.» - дама качала головой.       «Надеюсь, что она восстановит силы в скором времени.» - Приободряющим тоном проговорила императрица, не отводя глаз с Юн, пинающей светлой туфелькой неровность каменного покрытия перед главным дворцом. - «Вы планируете прогулку с госпожой Ван?» - нетерпеливо выпалила вопрос Ён,- «Не против, если я составлю вам компанию?» - девушка закусила губу, надеясь на положительный ответ.       «Его Величество послал ко мне слугу, чтобы сообщить о том, что он проведёт время с госпожой Ван у озера» - не скрывала своего недоверия наставница девочки.       «Мы поплывем на лодке» - добавила Юн, сложив ладошки и двигая руками, изображаясь карму судна.       «Госпожа, будьте осторожны, держитесь крепко и не наклоняйтесь через борт лодки» - давала наставления воспитаннице женщина.       В голове Кан Ён возникло множество вопросов: зачем император пригласил к Донджи Юн? Он собирается там быть с ней один? Наставница ребенка не пойдет с ними? Почему, Чжон доверил дочь в руки человека, который угрожал ему смертью? Как маленькая девочка может радоваться времяпровождению с Кванджоном, который вчера не обмолвился с ней и парой фраз?       Девушка стояла и смотрела на довольного ребёнка, пока в дверях дворца не возникла темная высокая фигура. По своему обыкновению, император не стал приветствовать вторую жену и наставницу Юн, которая глубоко поклонилась ему. Кан Ён, вспоминая вчерашнее поведение Кванджона, ответила ему едва ли опущенным подбородком.       «Госпожа Ван, готова отправиться?» - с весёлыми нотками в голосе произнёс император, наклонившись к Юн.       «Да-а» - протяжно крикнула девочка, подпрыгнув на месте.       Присматривающая за ребёнком женщина продолжала взволнованно посматривать на воспитанницу.       «Тогда, вперёд» - быстро произнёс Кванджон, разворачиваясь на пятках.       Девочка улыбнулась наставнице, пытаясь успокоить женщину. Сперва поклонившись второй жене правителя, она задержала взгляд на растерянном лице Ён. Обернувшись на удаляющегося от женщин Кванджона, Юн громко крикнула:       «Ваше Величество, императрица Кан хочет с нами кататься по озеру» - Ван Со остановился, но поворачиваться не стал. Тогда девочка побежала в его сторону, повторяя свою речь.       Вторая жена правителя Корё стояла с открытым от удивления ртом, пораженная детской непосредственностью госпожи Ван. Она очень хотела провести время с ребёнком, но залазить в «чужую» лодку больше не стала бы.       Наконец, император громко, чтобы все находящиеся возле дворца люди, включая саму Кан Ёе, услышали, произнёс:       «У Ее Величества много важных дел. Она не сможет поплавать с нами» - лицо Ван Со изменилось.       «Она спрашивала о прогулке с нами» - не унималась девочка.       «Раз так...» - Кванджон сделал самое свирепое лицо, какое только мог, - «пусть идёт.»       Кан Ён застыла на месте, не решившись сделать шаг в сторону императора. Наставница Юн умоляюще смотрела на вторую жену правителя, надеясь, что та присоединится к прогулке и присмотрит за маленькой госпожой. Юн вернулась к женщинам, стоящим на ступенях, взяла императрицу за руку и потянула за собой.       В присутствии Кванджона девушка ощущала себя странно, вспоминая события прошлого вечера. Осадок, оставшийся от слов мужчины, не покидал сердце Кан Ён: как он может желать смерти человеку, которого даже не знает. Плетясь позади Ван Со и, бегающей вокруг него маленькой девочки, девушка пыталась подготовится к очередной нападке со стороны императора.       Приблизившись к берегу Донджи, Ён наблюдала за неоднозначной картиной: Кванджон развязал канат, удерживающий старую лодку в камышовых зарослях, достал из судна непонятно откуда взявшиеся вёсла и подозвал Юн к себе. Аккуратно приподняв девочку, император посадил ее на лодочную лавку и сказал сидеть на месте, чтобы та не упала в ещё недостаточно нагретую весенним солнцем воду. Обернувшись на стоящую на возвышенности берега свою вторую жену, он, без привычной злобы в голосе, крикнул:       «Выше Величество, вы остаётесь?»       «Вы не поплывете с нами?» - поддержала его Юн, переставшая улыбаться.       Заметив перемену в лице маленькой девочки, Кан Ён, не желавшая расстраивать ребенка, без слов спустилась к лодке по крутой возвышенности берега. Кванджон бесцеремонно стоял рядом с кармой, наблюдая за неуклюжими движениями девушки, забиравшейся в судно.       Не находясь в немилости императора, она непременно бы высказала своё недовольство от его поведения, но решила просто промолчать, не выдавая не единой эмоции.       Кан Ён села на неширокую скамью и усадила девочку на свои колени, крепко прижимая ребенка к себе. Император зашёл в воду по щиколотку, оттолкнул лодку от берега и быстро забрался внутрь.       «Можно я?» - Юн указывала своим тоненьким пальцем на весло, находящееся в руках Кванджона.       «Хотите мне помочь?»- немного усмехнувшись спросил император.       Ребёнок положительно кивнул головой и спустился с рук второй жены правителя Корё. Кан Ён придерживала девочку, чтобы та не потеряла равновесия и не упала за борт.       Лодку все время отбрасывало к берегу, девочка не могла справиться с веслом, стараясь изо всех сил. Ребёнок громко пыхтел, но не переставал пытаться управлять ветхим судном, внимательно слушая каждое наставление Кванджона.       «Все, я не хочу» - громко возмущалась Юн, отпустив весло, сложила руки на груди и надула губы. Император громко рассмеялся, заставляя Кан Ён вздрогнуть. Ван Со усадил ребенка себе на колени и сказал, что поможет девочке справится с нелегким делом. Юн взялась за вёсла сверху, а Кванджон подхватил их чуть ниже, пытаясь не совершать резких движений, чтобы не причинить неудобства маленькой госпоже Ван.       Перед Кан Ён предстал совершенно другой человек, который терпеливо пытается научить ребёнка управлять лодкой, не повышая при этом голос. Его лицо расплылось в счастливой улыбке, а глаза светились, посматривая на маленькое создание. С момента прощания с наставницей дочери, вторая императрица не произнесла и слова, она была настолько поражена переменам в поведении Кванджона, что решила сидеть тихо, как мышка, чтобы он не нашёл повода испортить прогулку и настроение ребенку.       «Ваше Величество, хотите попробовать?» - Юн отвлекла Кан Ён от размышлений. Императрица открыла рот, но за неё тут же ответил Ван Со:       «Ее Величество не умеет.» - с долей насмешки произнёс он. Девушка взглянула на самодовольное лицо правителя Корё.       «Нет, госпожа Ван, у меня и правда не получится.» - быстро ответила его вторая жена, переводя глаза на дочь.       «Всю жизнь провели в доме Тхе Мона, занимаясь рукоделием?» - не унимался Кванджон, пытаясь уколоть девушку своими словами.       «Нет...Просто...» - император снова перебил ее.       «Просто дамы, которых растили, словно цветы в горшке, не способны помочь себе, даже если от этого будет зависеть их жизнь». Кан Ён уставилась на Кванджона большими глазами, обдумывая, что ответить ему. Вместо слов девушка протянула руки, потребовав вёсла, не желая больше выслушивать предположения о своей жизни.       Император передал тяжёлые деревянные приспособления, заставляющие лодку двигаться по водной глади, в руки Ён. Вторая жена правителя Корё, глубоко вдыхая влажный тёплый воздух и издавая тихое-тихое возмущение, старалась грести так, чтобы Кванджон не посмел больше сомневаться в ее способностях. Император и Юн, смотрели на воду, пытаясь разглядеть ее обителей, перегнувшись через борт, и не обращали внимания на старания второй жены правителя.       Ван Со крепко держал ребёнка, а девочка вцепилась пальцами в его рукав, опасаясь выпасть из лодки. Кан Ён чувствовала усталость, управляя старым неповоротливым судном, но старалась как можно дольше не показывать этого. Она не могла оторвать глаз от императора и Юн, ведущих себя так, словно они самые близкие друг другу люди, и никто во всем мире им больше не нужен...       Наконец, прошения Ён были услышаны, Кванджон забрал тяжёлые вёсла и передал госпожу Ван ей. Доплыв до берега, император быстро вылез из лодки и подтянул ее ближе к земле. Высадив ребёнка, он с недовольным видом подал руку и дочери Тхе. Девушка была удивлена таким поступком, но не стала отказываться от помощи. Ее плечи ныли от усталости, а лицо пылало от лучей жаркого солнца.       Всю дорогу до дворца, Юн, переполняемая эмоциями, много говорила о кувшинках и стрекозах, пролетающих над ними во время небольшого путешествия по воде, а Ван Со, держащий ее за маленькую руку, слушал с серьёзным видом и изредка кивал.       На лестнице у главного дворца нетерпеливо ждала свою воспитанницу тучная госпожа. Женщина, боявшаяся доверить ребёнка императору, искренне обрадовалась возвращающейся с прогулки по озеру троице.       Переодевшись к ужину в ханбок из светло-бежевой шелковой ткани, Ён спешила в императорские владения, чтобы снова увидеть маленькую госпожу Ван, любезно звавшую присоединиться к трапезе. За большим столом, подготовленным для семейного ужина, Кан Ён оказалась первая. Услышав вошедшего в помещение Кванджона, девушка встала и поклонилась ему. Тишина, царившая вокруг, заставляла вторую жену правителя волноваться. Ей хотелось спросить Ван Со о чем угодно, убедиться, что он все ещё тот Со, которого она видела в лодке: внимательный, спокойный и переживающий за жизнь другого человека.       Но император продолжал молчать, и желание его беспокоить постепенно ушло из головы Ён.       Наконец, появившаяся в дверях главная придворная дама, нарушила затянувшуюся неловкую паузу. Женщина сказала, что Юн, утомленная прогулкой по озеру, уснула, и госпожа Пак – наставница девочки не стала будить ее к ужину, передала свои извинения. Кванджон глубоко вздохнул, вынужденный есть в обществе своей второй жены, так как Чжон и Чон Хи, все еще находящаяся в постели, так же не смогли присоединиться к трапезе.       Служанки приносили разнообразные угощения на стол, но Кан Ён, совершенно не испытывая чувство голода, не спешила приступать к ужину. Она сидела тихо, рассматривая неровности на дубовом массиве стола, как могли предположить окружающие, но видела девушка совершенно другую картину перед глазами. В ее голове всплывали образы, которые могли бы когда-то быть наяву, не случившись в жизни Хе Су и Ван Со столько несчастий: заботливый, оберегающий ото всех четвертый принц приглашает свою жену из клана Хе и маленькую дочь на прогулку по вечернему небольшому пруду, расположенному в их скромном имении далеко от столицы. Бежавшая подальше от дворца пара обосновалась в своем собственном гнезде, где кроме них и ребенка больше нет никого, кто мог бы помешать им прожить свою длинную, счастливую жизнь. Молодой Ван Со, не познавший власть и следующие за ней по пятам лишения, широко улыбается, закидывая длинную удочку у себя над головой. Маленькая Юн громко хлопает в ладоши, заметив, как леска на другом конце натянулась, испытывая гордость за отца. Здоровая госпожа Хе крепко держит дочь, обнимая за плечи, чтобы не дать ребенку выпасть из лодки и радуется вместе с ней…       Поднося маленькую пиалу с чаем к губам, вторая императрица почувствовала, что ее руки сильно трясутся после долгого управления неповоротливым судном. Она уперлась локтями в край стола, пытаясь не пролить содержимое глиняной посуды.       Закончив приём пищи, Кванджон не стал задерживаться в присутствии своей второй жены, резко встав, от чего по залу раздались скрипящие звуки отодвинутого стула, поспешил к дверям:       «Завтра я снова проведу время с госпожой Ван» - проговорил Со, смотря перед собой, - «Я редко вижу ее во дворце, поэтому попрошу Вас не пытаться присоединиться к нам».       От услышанного сердце Кан Ён замерло на пару секунд. Девушка не хотела верить своим ушам, ей казалось, что сегодняшний день прошёл настолько замечательно, что даже Кванджон искренне улыбался и радовался всему происходящему. Императрица не могла промолчать и в этот раз, поэтому, забыв, о боли руках, вскочила со стула и стала жестикулировать прямо за спиной, не поворачивающегося на неё Ван Со:       «Ваше Величество, что я опять сделала не так? Я правда стараюсь из последних сил, пытаясь помочь Вам наладить свою жизнь и справится со злостью перемешанную с горем, которые видит каждый при взгляде на Вас. Мне даже показалось, что после прогулки на лодке, мы сможем и дальше неплохо взаимодействовать.»       «Зачем нам с Вами «взаимодействовать? Вы теперь императрица, Ваш отец добился власти, которой желал десятилетиями, - покачал головой Кванджон, не отрывая взгляд от стены, -«Я повторю ещё раз, я не хочу разговаривать с Вами, проводить время за одним столом, да я даже смотреть на Вас не хочу. Вы раздражаете меня одним только присутствием.»       Кан Ён не выдержала, она слишком долго переживала за состояние своей дочери, чтобы сейчас тратить время на бесполезные перепалки:       «Сколько гости пробудут во дворце?» - спросила она, желая перевести разговор в другое русло. Ван Со опешил от спокойного тона девушки в ответ на его высказывание пару секунд назад. Император не хотел больше задерживаться в зале и мучить себя, смотря на девушку, так похожую на Хе Су, взялся за дверные ручки, чтобы покинуть место ужина.       «Вам нравится проводить время с Юн? Сегодня я заметила перемены в вашем поведении, пока вы находились рядом с ней» - императрица сама от себя не ожидала такой настойчивости.       «Перемены?» - усмехнулся Кванджон, -«Я не хотел, чтобы ребёнок чувствовал себя запуганным или обязанным, проводя время со мной.»       «В последнее время, вы, Выше Величество, только и делали, что пытались запугать меня, как и всех в этом месте, но с Юн Вы вели себя иначе»- вторая жена правителя снова обронила слова, которые не собиралась произносить.       Между бровей Кванджона образовалась глубокая морщина, глаза потемнели. «Зачем она это делает? Зачем пытается вывести меня из себя, и снова лезет не в своё дело?» - крутились вопросы у него в голове, но задавать их адресанту не стал. Ван Со посчитал нужным просто выйти, чтобы показать, что ему и дочери Тхе никогда не стать близкими друг другу людьми, как бы она не старалась залезть в его душу.       «Не ищите подвох в каждом. Нам не обязательно быть врагами. Некоторые люди просто не заслуживают такого отношения...» - Последняя фраза прозвучала уже в открытые двери, оставленные за спиной Кванджона. Как бы императрица Кан не была добра к его дочери, пыталась помочь ему побороть тревогу, Ван Со никогда не сможет даже смотреть на неё, ведь ее лицо всегда будет напоминать о его поступке: своими руками он изгнал измученную жизнью во дворце  Хе Су из-за обиды на нее и брата, не открывал писем, не пришёл на помощь больной девушке, когда та так отчаянно нуждалась в его присутствии. Император всю жизнь будет корить себя за содеянное, не в силах изменить прошлого, а дочь Тхе Мона, которая обладает схожими чертами лица и манерами с той, кого он погубил, только сильнее заставляют Кванджона ненавидеть себя и мир, в котором больше нет Су.