Мальчик мечтавший стать облаком

Тогда закончилось детство. Сотни потерянных душ навсегда затерялись в пустоте. 1941 год Казалось что это было начало конца. *** Достаточно старый, потрёпанный жизнью дом, тихо и боязливо стоял в сугробах, в окружении ещё более хлипеньких не богатых домишек. Несмотря на весма скромное убранство, дом был явно более обеспечиной семьи, чем остальные… Было холодно и пусто. Уже не так часто снуют словно плотные кочаны капусты, укутанные в какие придётся тряпки и барахло люди. Деревянные стены объединившись с мертвой тишиной начинали давить. Мать сидела за столом и читала свеже пришедшее письмо от отца, подперев рукой голову и то и дело тяжело или сочувственно вздыхала. Ее брови сводились к переносице, а иногда она отрывалась от бумажки и долго, пристально смотрела куда то в даль. Редко она переводила свой строгий, но привычный взгляд на сына. А после снова давала повеления своим командным голосом ее подросшиму дитя -двенадцати лет от роду, а сама принималась хлопотать по хозяйству… Она была достаточно строга и упряма. Была весьма своенравна и неуправляйма… Не терпела когда он где-то шастал без ее ведома. Она часто бранилась на него когда тот мечтал и отлëживал бока без дела. Могла и хорошо ударить для профилактики, не редко даже без особого повода. При этом ему нравилось что его мать такая властная и сильная женщина. Шикамару ее любил. Очень. Порой даже восхищался ее трудо любием и силой воли. Хоть и почти это не говорил. Он понимал, что она понимала. Возможно и больше его. Грудная клетка под мятой, поношенной, уже ставшей грязной рубашкой нервно вздымалась. Штаны измазанные в чём-то вроде угля не закрывали голые босые ступни. Видела бы его сейчас мать, то выпорола бы мигом. Одежду Шикамару не привык выбирать с особым старанием. Часто так и ходил. У них были деньги на хорошую одежду, но ему незачем такой геморрой. Зачем носить эти разнообразные тряпки, наряжаться по три часа — это дело женское. Он не на каком-то приеме у Английской королевы. Уже натертые до крови связанные толстой верёвкой руки, были холодными и бледными но при этом ужасно потными. Воспоминания схоронились глубоко в глотке. Несмотря на все, он был абсолютно не заинтересован… Он старался казаться таким. Шикамару знал что твари чуствуют страх… Нельзя сказать что он боялся. Для всей до одури простой и по его мнению глупой ситуации, он был спокоен и мог зраво мыслить. Спешка, страх и паника может усугубить любое положение, любой даже самый безупречный план. Отец учил думать. И он делал так как его учили. Он не мог описать это чувство, ему было не так важно что с ним будет, выживет или нет. Мысль о смерти не петляла прямо у глаз, не билась в сердце, не летала навязчиво в воздухе как было описано в книгах которые он когда-то прочитал. Все ровно с этим всем одна морока. На одного меньше, на одного больше. Для него это было что-то вроде русской рулетки. Если просто пропадёт, исчезнет он знал, ничего особенного не произойдёт, мать не сломается. Такие вольные женщины словно сталь. Непоколебимые. Она пережила огонь и воду. Как он уже говорил, она сильная. Она может защитить себя. Она справиться. Парниша все же думал на несколько шагов вперед… Он знал что из всех вариантов конца, можно выбрать самый выгодный. Его это не могло не привлекать. Перед тем как уйти, отец за привычной, такой обеденной, но возможно последней игрой почти не говорил с ним. Единственное он наказал не сдавать своих и помогать материматери… Последнее эхом отозвалось в ушах. Он должен защищать, помогать хотя бы матери, попытаться, пока отец защищает родину. Какой в этом вообще смысл? Разве не проще утонуть в пустоте, словно тебя никогда и не было? Не лучше после усилий со спокойной душой рассыпаться на сотни кусочков и стать облаком на небе? Просто плыть, существовать. Быть где-то выше, выше людского горя, страданий и несчастий. Избежать надоедливых людей, повседневных забот. Там где от тебя ничего не требуется, где ты просто существуешь. Где можно ничего не делать. Увы он слишком многого хочет- так всегда говорила мать. Он думает она права. Вголове всплыл образ отца- Старшого лейтенанта, руководитель взвода, один из лучших стротегов их скромной деревни и страны. Он уже достаточно давно его не видел, но тот был ещё жив и видимо в хорошем здравии. Сын какое-то время немного злился на отца, за то что оставил мать одну с таким» спиногрызом» как он, но вскоре понял больше чем должен был. Он его уважал, всегда. Отец был для него авторитетом, почти главным в его жизни. Шукаку был одним из тех редких людей, кто мог повлиять на него. Он учил рассуждать правильно. Вот и сейчас, он рассуждал. Шикамару смотрел за обстоятельствами. Он думал. Он ждал. Время шло и руки начинали отекать. За время пребывания в этом не самом приятном месте, мальчик понял многое. Здесь и понимать было нечего, все очень просто. Настолько что вызывает подозрение. Но у каждого есть и свои козыри. Если все сложится как он продумал, то он найдет именно ту выгодную для его стороны концовку. Из размешлений его волной выкинул зрелый голос мужчины за деревянной дверью. -Ich werde mit ihm selbst sprechen. (Я сам с ним поговорю) За свою жизнь Шикамару видел фрицев всего раз. Это было когда у ворот в их деревню, обнаружили труп. Вернее даже трупом сложно назвать, это было до жути обезображенный кусок плоти. Поскольку тело ещё не начало разлагаться, можно было понять что он там относительно недавно. Его стеклянные, холодные глаза, словно глубокое озеро, отражало всех присутствующих, мальчика тоже. Он был одет в форму врага, был безоружен. Погоны были самые обычные, из чего Шикамару сделал вывод что это обычный рядовой солдат. Простыми словами — пушечное мясо. Да, вы все верно поняли. Мальчик всегда считал, что для майров, офицеров и для многих высших лиц, обычный рядовой солдат нечего не стоил. Он их понимал. Хороший стратег или капитан, это тот кто умело пользуются своими пешками. Передвигая их. Решая как с помощью материала который он имеет, добиться желаемого результата. Сохранив жизнь простому солдату, ты не изменишь свое положение. Пусть даже уберечь несколько рядовых, ты не изменишь хот боя или войны. Хороший солдат это безвольный человек. Это послушное существо которое должно выполнять приказ. Будь то даже смерть. В руках одного командира, другие жизни. Он может ими управлять и двигать, прямо как в игре. Они всего лишь пешки, у них нет лица, воли, мнения. Все буквально твердят что пускай люди не вечны, зато навсегда в наших сердцах память. Чушь. Полное враньё. Уродство и издевательство в красивой обёртке. Со временем забывают всё и всех. Его тоже когда то забудут. Возможно даже через несколько месяцев. Скажите, кто помнит каждого погибшего солдата? Того кто просто пропал. Кто растворился будто его и не было. Кто помнит как рыдали его мать или жена Думает какого это было. Кто помнит что он чувствовал? О чем думал? Мечтал? А по итогу стал облаком. Возможно не желая им становиться. Кстати… Интересно, какие сейчас облака… Это все пронеслось за долю минуты, в бесконечных лабиринтах мыслей. Деревянная дверь открылась, в помещение вошли двое мужчин. Оба были в серо-зелёной полевой форме. Один из них как понял Шикамару, тот что в обычной форме это переводчик. У него все на лице написано. Мальчик встретился с ним глазами, ему даже показалось что в его глазах есть доля сочувствия или жалости. Зачем его жалеть, он в порядке. Лучше себя пусть пожалеет. А второй по занятнее. Скорее всего это офицер или кто-то выше, но не обычный рядовой. Форма другая. Он по — хозяйски сел на стоящую рядом лавку, уставился прямо на мальчика. Переводчик стоял рядом. На лицо офицера набежала доброжелательная улыбка, лицо было достаточно расслабленное, но в глазах горел некий огонёк желания добиться нужного. Но Шикамару почувствовал лишь горький, мерзкий привкус на языке. Он не вчера родился, его необдуришь такой плохой игрой артиста. Нашли дурака. -Wie heißt du? -Как твоё имя? С немецкими акцентом произнес переводчик, одновременно рассматривая парнишку и изредка косясь на второго. -Шикамару Нара. -Hast du gesehen, wohin die Truppe gegangen ist? -Ты видел куда пошёл отряд? -… *** Тело было невероятно тяжёлым, конечности окаменели и окончательно побледнели слившись с его рубашкой. Было больно. Они были в поле. На равнине. Они были открыты. Оставленные синяки уже наполнились цветом. Ступни покраснели стоя на холодном снегу. Он знал что не на кого рассчитывать не стоит, кроме себя. Но свои не подвели. Его глаза четко смотрели на врага. Дуло небольшого пистолета, смотрело в ответ. Шикамару не умолял пощадить его. Ну а какой смысл? Он знал что скорее всего так и будет… Но он был доволен. Всё шло по сценарию, придуманному несколько часов назад. Вокруг него была толпа. Там был отряд. Отряд который шел за Шикамару. Эти дурни ему поверили. Они поверили, что он предал своих. Терпение командира уже давно начало тлеть. Секунда. Вторая. Спокойствие и вера в правдивость слов парнишки горели также быстро. Какой-то подчинённый упал. Белоснежный, мягкий снег начал становиться алым. Вся поляна начала заливался алым. Командующий пытался что-то предпринять. Он мучился недолго. Все шло как надо, свои его не подвели. Он завел их в открытое место, где была засада наших. Он так устал, одна морока. Немного переключившись от обстановке вокруг на внутреннюю, мальчик не понял. Шикамару заметил что то щиплет. До ушей донёсся звук упавшего взрослого тела сзади. Больше звуков он не различал. Ему даже показалось что он поднимается далеко, далеко. Боковым зрением он увидел бегущих к нему их солдат. Парнишка попытался сделать к ним шаг. Оголённая поясница покрылась мурашками от резкого ощущения снега. Небо окружило его. Мягкие, уютные облака начали спускаться к нему. Небо начало теплеть. Руки начали растворяется. Голова наполнилась такой лёгкостью. Вокруг него суетились солдаты. Некоторые говорили голосом матери. Чушь какая то. Его с головой накрыло бескрайние, желанное небо, с неспеша плывущими к нему облаками. Он протянул руку к ним, он дотронулся.