Часть 1
14 мая 2024 г. в 22:16
Ранним утром 1667 года король Франции Людовик XIV проснулся с легким першением в горле. Вдобавок у него заложило нос и покраснели глаза.
— Я умираю, — подумал Людовик с тоской, — я совершенно точно умираю. Как несправедлива жизнь.
Рука его тут же нащупала колокольчик на прикроватном столике, и по комнатам полетел оглушительный трезвон, выгоняя придворных из их уютных постелей. Не удовлетворившись этим, Людовик прочистил горло и осипшим голосом завопил:
— Александр! Александр, где вы?
Вышеозначенный Александр, не кто иной, как королевский камердинер Александр Бонтан, неохотно оторвал голову от подушки в покоях фрейлины королевы мадемуазель Рене де Ноай и протяжно застонал.
— Ну вот, опять, — говорил этот стон, — никакого покоя с этим королем.
Рядом тут же возникла хорошенькая головка вышеупомянутой фрейлины.
— Вас не ждать к обеду? — сонным голосом осведомилась Рене де Ноай, не забывая чмокнуть расстроенного камердинера в щеку.
— Боюсь, что нет, — Александр вернул ей поцелуй, — впрочем, масштаб трагедии пока не известен.
Рене с сомнением покачала головой и поудобнее устроилась на постели досматривать свой сон, а Александр отправился к королю, придав лицу соответствующее подобострастное выражение.
Людовик лежал в кровати и часто и тяжело дышал.
— Александр, — страдальчески прошептал он, увидев Бонтана, — дни мои сочтены.
— Мне велеть пригласить Жака-Бениня, Ваше Величество? — почтительно осведомился Александр.
Лицо его было непроницаемо.
— Что? Нет! — Людовик театральным жестом решил откинуться на подушки, но просчитался и с размаху ударился затылком о спинку кровати. — Ай! Пригласите лекаря. Возможно, он сумеет вытащить меня из когтей смерти.
— Да, мой король, — Александр поклонился. — Я немедленно пошлю за месье Валло. Принести ли вам лимонный поссет для поддержания бодрости духа?
— Едва ли это поможет, — махнул рукой Людовик, — впрочем, терять мне нечего. Подайте поссет. И передайте на кухню: сегодня никаких лебедей к обеду. Только бульон. Чувствую, что моя печень не выдержит подобной пищи.
— Да, сир, — ответствовал Александр и покинул короля.
Добравшись до кухни, он первым делом распорядился разнести по комнатам придворных части заготовленного к обеду жареного лебедя и фрикасе из кролика. Людовик мог сходить с ума сколько угодно и питаться одной святой водой, его же желудок, как и желудки всего двора, нуждались в мясе. В своей печени Александр уж точно был уверен. Спустя час к королю прибыл месье Валло. Из большой видавшей виды кожаной сумки лекарь извлек банки, склянки, притирки и несколько клистиров, при виде которых Людовик испуганно икнул и закутался плотнее в одеяло. Александр, присутствовавший при посещении врача пациентом, не сдержался от усмешки.
— Возможно, с помощью клистира король выздоровеет еще до обеда, — подумалось ему, — и глотать пустую водицу вместо крепкого бульона не придется. Пошлю-ка я мальчишку в ледник за бараниной для ужина.
Месье Валло между тем заглянул королю в рот, пощупал пульс и недовольно поцокал языком. После он велел перевернуться на живот, снять исподнее и продемонстрировать нижнюю часть спины. В завершение ритуала лекарь уставился на Людовика через очки задумчивым взглядом, означающим что-то вроде «видал я всякое».
— Скажите, месье, — прошептал Людовик, с отчаянием взирая на врача, — могу ли я хотя бы надеяться?
— О да, Ваше Величество, — с важным видом изрек тот, — надежда есть ключ к выздоровлению. Предписываю вам настойку из шпанских мушек для снятия воспаления, ножные теплые ванны, кашу с перламутром, примочки из оленьего рога и пиявки на заушную область.
— Но моя печень… — запротестовал было Людовик, — справится ли она со столь жирной пищей?
Александр за колонной испустил мысленный стон.
— Я уверен, Ваше Величество, что вреда не будет, — заверил короля месье Валло. — Возможно, если улучшение не наступит, мне придется сделать вам кровопускание. Но, — добавил он, заметив, как побледнел Людовик, — надеюсь, в том не будет необходимости.
И с этими словами месье Валло поспешил покинуть покои короля. Александр нагнал придворного медика уже на лестнице.
— Стоит ли нам беспокоиться? — осведомился он кротко.
— Едва ли, — месье Валло задумчиво почесал нос, — у Его Величества обычная катаральная лихорадка. Правда, состояние его…эээ…межягодичной области вызывает у меня некоторые опасения.
— Месье? — изумился Александр.
— Видите ли, король ведет сидячий образ жизни, что дает застой крови в тазу. Ткань в области прямой кишки очень рыхлая, и обильно кровоснабжается, — месье Валло принялся увлеченно размахивать руками, — что способствует чему, мой друг?
Александр молча похлопал глазами.
— Ох, я забыл, что вы всего лишь камердинер, — досадливо поморщился лекарь, — что способствует распространению инфекции, конечно! Король неумерен в своем питании, сплошная жирная пища. В том месяце он дважды заставлял меня прибегнуть к клистиру из-за трудностей с пищеварением. А теперь представьте, mon amie, регулярные запоры и травма кишечника, помноженные на несоблюдение гигиены, есть прямая дорога к развитию воспаления тканей вокруг кишечной трубки и формированию свищей! — Палец месье Валло впечатался Александру в грудь. — И Его Величество делает все для того, чтобы мои прогнозы сбылись.
С этими словами он гордо удалился.
***
— Ну и как все прошло? — спросила мадемуазель де Ноай, когда вечером Александр явился в ее покои. — О, великолепно. Валло не изменяет себе, прописал свой коронный набор — есть, спать и украшать себя пиявками. Осталось найти перламутр и добавить в кашу. Представив короля с пиявкой за ухом, Рене расхохоталась. — Да уж, то еще украшеньице. Хотя ничто не заставит короля усомниться в собственной неотразимости. Она вздохнула и с чувством продекламировала: — Я от красы моей в таком очарованье, что мне другой любви не нужно никогда и вряд ли явится найти ее желанье. — Я вижу вы тут не скучали, — хмыкнул Александр, — раз коротали время за прочтением «Декамерона». —Удивлена, что вы знакомы с данным трудом. Ну а если все припарки и пиявки не помогут, то не миновать Луи клистира? — У вас дьявольский ум, мадемуазель, — заметил Александр, пристально разглядывая очертания груди в декольте качающейся на стуле Рене, — именно так. — На что это вы так уставились? — она шутливо стукнула Александра по плечу веером. — Право, месье, о вашей ненасытности пора слагать легенды. — У меня аппетит обычного здорового мужчины, — ничуть не смутившись заявил Александр, — как тут устоять, когда вокруг столько сочных и спелых…ммм…искушений. — Разве искушения не посылает нам Господь в качестве испытания тела и духа? — Рене дернула узел, ослабив корсет, и полуобнаженный бюст призывно заколыхался перед вмиг оторопевшим Александром. Он нервно сглотнул. — Все на этом свете либо испытание, либо наказание, — промурлыкал Александр минутой позже и тут же приласкал освобожденную грудь языком, — либо награда. Вы же не будете спорить с Вольтером, мадемуазель? — Ах, нет, — Рене блаженно откинула голову, — ни в коем разе. Но вы, мне кажется, процитировали неточно. Об этом ли свете он говорил? — Возможно я ошибся, — Александр с трудом оторвался от груди и посмотрел на Рене затуманенным взглядом, — мы могли бы спуститься в библиотеку и проверить. — Вы совершенно невыносимы, — она нетерпеливо потерлась сосками о его ладонь, — к чему такая спешка? Проверим вашу память несколько позже. И, прежде чем Александр успел что-то возразить, Рене увлекла его за собой на кровать, попутно раздеваясь. Накрывая ее своим телом, Александр подумал о том, что жизнь во дворце возможно и не была столь тоскливой, как ему казалось еще утром. Вопль Людовика разбудил их еще до рассвета солнца. — Пора инсценировать собственное похищение, не все ж дофину отдуваться, — кисло заметил Александр, вставая с кровати, — у парочки моих информаторов есть убежища возле леса, где можно укрыться на первое время. Не Версаль, конечно, глухарей на завтрак не обещаю, но… Обдумайте этот вариант. Рене грустно кивнула. Перспектива прятаться в глухомани, пусть и с любимым мужчиной, ее не порадовала. Тело поразительно быстро привыкло к мягкой перине и розовой воде по утрам, и лишаться удобств пусть и в обмен на душевное спокойствие мадемуазель де Ноай не хотелось. — Может, ему просто сон дурной приснился? — предположила Рене с надеждой. — Или он забыл о пиявке на голове, а теперь ее увидел? Александр с сомнением покачал головой.***
Людовик встретил его горестным возгласом: — У меня опухоль, Александр! — Сир? — скептически выгнув бровь осведомился тот. — Да-да, самая настоящая опухоль. Вот здесь, между лопатками! — король завертелся в постели, явив взору свою бледную спину с четко отпечатанным на ней следом от подушки. — Взгляните! И дайте мне зеркало, я хочу сам рассмотреть как следует. Александр в полном недоумении уставился на чистую гладкую кожу. — Ммилорд, — проговорил он, тщательно подбирая слова, — я боюсь, что ничего не вижу. — Но я смог ее нащупать! — взвизгнул Людовик. — Вот же! Изогнувшись, он ухитрился ткнуть пальцем в выступающий грудной позвонок и протяжно охнул. — Сир, позвольте я позову месье Валло, —голос Александра звучал на удивление спокойно. — И разрешите осмотреть вашу постель. Кряхтя, король неохотно приподнялся на подушках, представив Александру скомканную простыню с подозрительным бугорком посередине. Секунду он молча смотрел на выпуклость, затем решительным жестом отбросил злополучную простыню на пол. На матрасе покоилась дохлая пиявка.***
— Никто не смеялся? — недоверчиво уточнила Рене после рассказа Александра о находке в кровати. — Все сделали вид, что не произошло ничего особенного, мол, каждый может ошибиться? — Признаюсь честно, искушение было велико, — усмехнулся Александр, — но придворному этикету учат не зря. Он помог сдержаться. Правда, не совсем ясно что теперь делать — Людовик по-прежнему простужен и хандрит. На обед вместо форели в сливках сегодня опять бульон. Еще пара дней, и мне придется перезаказывать у портного весь свой гардероб на размер поменьше. — Ммм, новые платья мне бы тоже не помешали, — оживилась Рене, — вы же не забудете о несчастной голодной фрейлине и пришлете к ней модистку? Ну и кухарку заодно? — А как же высказывание о том, что лучшая пища — это знания, мадемуазель? — Тот, кто это сказал, явно не пробовал молочного поросенка. — она мечтательно возвела глаза к потолку. — О, отдала бы за зажаристую корочку половину своих украшений. Ее возглас был столь искренен и очарователен, что Александр не сдержался и сочно поцеловал прямо в губы. — Что вы? — глаза Рене тут же засияли мягким светом. Она кокетливо повела плечом. — Ничего. — пробормотал он, засмущавшись своего порыва. — Не разделяю вашу любовь к свинине. — О! Вы совершенно невозможны, — краска залила лицо мадемуазель де Ноай, и она мягко отстранилась. — Что же касается Людовика, я предлагаю отвлечь его внимание от собственной особы на что-то другое. Может, организовать представление? Позовем Люлли или Расина, актеров, объявим бал-маскарад? — Бюджет Франции и так скоро лопнет, — возразил Александр, — тем более, что с лихорадкой королю явно будет не до танцев. Но если обойтись малым? Новой фавориткой, к примеру? Рене подняла брови: — У вас есть кто-то на примете? — Ну, — Александр пожал плечами, — надо просмотреть списки всех девиц, достигших в этом году брачного возраста. На ум сразу приходит дочь Монлезена. Тем более, что он должен мне услугу. — Ее вы тоже будете шантажировать? Ему показалось или в голосе Рене и правда промелькнуло что-то похожее на ревность? — Ну уж нет, — Александр ласково обнял ее за плечи, — боюсь, что я оставил подобные методы давным-давно в силу их бесполезности. — Но со мной же сработало. — угрюмо откликнулась Рене. — И не проходит и дня, чтобы я не жалел об этом, — мягко ответил он. Рене вдруг всхлипнула и уткнулась ему в плечо. — Простите, — прошептала она, — я что-то совсем расклеилась. Не обращайте внимания, сейчас все пройдет. Стоило ей поднять голову, как Александр тут же прильнул к ее губам и повел в сторону кровати. — К дьяволу Людовика, — думал он, нетерпеливо расшнуровывая корсет разом затрепетавшей Рене, — к дьяволу все его болезни. Украсть эту ночь я ему просто не позволю.***
Дочь Франсуа Монлезена прибыла в Версаль на следующее утро. Природа наградила ее рыжими волосами, рыжими ресницами и бровями, конопушками по всему лицу и, словно этого оказалось мало, гигантской коричнево-бурой родинкой на левой скуле, напоминающей солнце с неровными краями. — Она похожа на морковку, — заключила Рене, и недовольно повернулась к Александру. — Вы уверены, что наш план сработает? По-моему, она совсем не во вкусе Людовика. Посимпатичнее никого не было? Тот развел руками. —Даже если ей не удастся тронуть его сердце, она хотя бы его позабавит. Что вам не нравится? Вполне пикантная внешность. Для истинных ценителей. — Угу, для любителей корнеплодов, — буркнула Рене. — Ладно, попытка не пытка. Скрещу пальцы на удачу, второго кресс-салата с бульоном на обед моему желудку не вынести. Шарлотта Монлезен — наш последний луч надежды во мраке неизбежности.***
— У нас получилось! — Александр подхватил Рене на руки и ловко крутанул пару раз в воздухе, несмотря на протесты. — Людовик только что распорядился послать за Маргаритой! — За Маргаритой? Разве дочь Монлезена зовут не Шарлоттой? —Да нет же! За Маргаритой Нере, прачкой. Королю нужно свежее исподнее, а для чего оно еще могло ему понадобиться кроме как…- он осекся, уловив красноречивый взгляд Рене. — В общем, — Александр прочистил горло, — это необходимо отпраздновать. Достать пино из подвала. Больше никаких протертых супов. Да здравствуют жареные лебеди! Напуганные его криками вороны с громким карканьем взвились над хозяйственными постройками двора. — Ох, не к добру это, — нахмурилась Рене. — Они просто переживают за собратьев, — возразил Александр. — Боюсь, что мне придется вас покинуть на время, нужно распорядиться на счет обеда. Увидимся за столом. Спустя пару часов Александр и Рене понуро ели бульон. А произошло вот что: воодушевленный Людовик преисполнился желания лично приготовить для новой возлюбленной крок-мадам и ради этого залез в курятник. По несчастью, никого из слуг рядом не оказалось, и Его Величество потерпел сокрушительное поражение в битве с крайне возмущенным петухом, который не преминул заявить свои права на территорию и от души клюнул короля в руку. Людовик покинул птичник, истекая кровью и сыпля проклятиями. Петуха тут же отправили в ощип, подав на стол в пузатой расписной супнице. Обед прошел в тягостном молчании. А вечером Александр велел заложить карету — его портному предстояло ушить все костюмы камердинера на размер меньше. — Жалкие мы с вами все-таки стратеги, — грустно заметила Рене. —Не учли любовную прыть! Хотя на моей памяти раньше такого не случалось. —Вы тоскуете потому, что ради вас не воровали яйца, мадемуазель? — не преминул съязвить Александр. — Что ж, это легко исправить. Вот только захвачу пару перчаток. И он поднялся, полный решимости действовать. — Да стойте же! Стойте, идиот! — она схватила его за рукав сюртука. — Никаких яиц мне от вас не нужно… Перестаньте вы смеяться, боже мой! Я тут подумала о вашем предложении сбежать в лес. Если вам так хочется, то я согласна. — Без лебедей и глухарей на завтрак? — уточнил Александр. — Да. — Почему? Она насупилась: — Вы знаете почему. — Возможно. Но я хочу услышать это от вас. — Потому что вы мне нравитесь сильнее птиц, это же очевидно. — Весьма лестно. Приятно знать, что превзошел первого петуха на деревне. — Нет, с вами совершенно невозможно говорить серьезно! — вскричала Рене с досадой. — Равно как и с вами, — отрезал Александр, — разве я многого прошу? Черт возьми, Рене, неужели это так сложно — признаться первой? Ну вот вам мое признание — я совершенно от вас без ума. Я хочу быть с вами до конца своих дней. Я люблю вас, хотя искренне не понимаю как можно мечтать о молочном поросенке, та еще гадость как по мне. Боже, ну почему теперь вы плачете? — Пытаюсь понять как смогла полюбить такого невежу, — Рене счастливо всхлипнула, — но так и быть: когда поженимся — заведем кроликов. И никакой свинины. И она мягко подтолкнула Александра в кровати.