***
В конце концов, им пришлось сделать остановку более долгую, чем на заправке или возле кустов. Рейген так и не сказал правду, но и позволить ребятам урчать пустыми животами он тоже не мог. Дело оставалось за малым: объяснить, почему обед не может состояться в конечном пункте их маршрута, в который они «совсем-совсем скоро прибудут». — То место, куда мы едем… — начал Рейген неуверенно. — Вы знаете, что это за статуя? Ходят легенды, что в древние века в той местности обитало божество, Великий Гриб. И благодаря его щедрым слезам в окрестных лесах росло много грибов, что и помогло местным жителям выжить в тяжёлые годы. Так что… я думаю, правильнее будет поесть до того, как мы доберёмся туда. Знаете, из-за того, как строго местные относятся к еде… Ни у кого возражений не возникло: до еды мальчишки хотели добраться куда сильнее, чем до изъянов в оправданиях Рейгена. Теруки вовремя заметил славную деревянную беседку возле дороги, и они свернули к ней. На просторный стол вывалили содержание всех четырёх рюкзаков. Домашний рис, овощи, жареные сосиски с соусом… Ребята подготовились что надо. Молодцы. Они сделали всё, чтобы их поездка стала насыщенной и незабываемой… Моб и Теруки оба предложили Рейгену по бутерброду, но тот отказался. Аппетита просто не было. И за столом вместе со всеми сидеть не хотелось. Мелкая галька хрустела под ногами, а от беседки пахло свежим деревом и мясом, греющимся на газовой горелке. Ветер наконец-то приятно обдувал щёки… Рейген привык пользоваться велосипедом, поэтому езда на автомобиле всегда ощущалась для него странно: ехать, видеть скольжение дороги и горизонта, но не чувствовать ни дуновения в лицо и под чёлку. — Знаешь, Рейген, что я понял за свою долгую-долгую жизнь… — сказал Экубо, сгустившись рядом прямо из хвойного воздуха. — Путешествия — это никогда не легко. Особенно поездки на машине. Рейген пнул гальку носком ботинка. — Да? А тебе-то какое горе от этих поездок?.. — Знаешь, как трудно иногда держаться внутри? — Внутри чего? — Машины. К чему, ты думаешь, я креплюсь, когда нахожусь внутри? Я же просто в воздухе болтаюсь! — Не знаю, к воздуху и крепишься?.. — Ах, если бы… Рейген усмехнулся, и вместе с этим смешком у него в груди будто что-то развязалось. Он никогда не задумывался, что Экубо требуются такие усилия, чтобы исполнять простейшие человеческие трюки… и просто ради того, чтобы проводить время с друзьями. Рейген оглянулся на беседку, где ребята уплетали обед и смеялись. Наверное… он всё-таки хотел — и мог себе позволить — взять одну маршмеллоу из свежераспакованной пачки.***
«Совсем-совсем скоро» так и не наступило. Рейген снова сжимал ладони на руле: кажется, уже натёр себе мозоли. Моб задремал. Заднее сиденье затихло. Теперь это всё стало бессмысленным… Ребята киснут со скуки. И поездка киснет вместе с ними, как молоко в жаркий день… А Рейген будто это самое молоко и проглотил, потому что в животе у него повисла мутная тяжесть и язык не мог повернуться рассказать, что сколько бы ни мучился навигатор, позорная красная надпись не исчезала, а сам Рейген всё больше и больше запутывался в клубке дорог и собственной лжи. Он должен был сказать… много километров назад. Но этот тошнотворный стыд ему придётся терпеть всю дорогу обратно. Если они найдут дорогу обратно. И с каждой минутой километров, которые придётся терпеть, становилось всё больше. А молоко — всё кислее… И нет сил даже сглотнуть, не то что говорить. — Что-то ты совсем бледный… — сказал Экубо и едко улыбнулся. Рейген не смотрел на него, но чувствовал жжение на коже. — Не добавить ли твоим щёчкам немного краски? — И что ты сможешь сделать? — тихим, хрипловатым голосом выговорил Рейген. — По крайней мере, я не буду нервничать и увеличивать риск окончить жизни четверых детей каким-нибудь дорожным столбом. Прежде, чем Рейген смог парировать, заднее сиденье ожило. — Если мы помрём, то тебя будет мучить не один призрак, а пятеро! — воскликнул Шо. — Разве в таком сценарии я не умру первым? — хмыкнул Рейген. — Не волнуйтесь, учитель, мы не дадим вам умереть, — неожиданно встрял в разговор Моб. И не понять было: то ли он слышал всё целиком, то ли только что проснулся и зацепил только последнюю фразу. — Спасибо, Моб, — сказал Рейген и снова задумчиво смотрел на бегущее шоссе. Понизив голос, он обратился к Экубо: — Я не нервничаю… просто немного устал. Устал делать то, что делаю всегда. Да ещё и так хорошо… И внезапно галерея деревьев оборвалась, машина вырвалась в открытое небесное пространство… и в глаза ударил красный свет. Шоссе мчалось вдоль берега моря, а широкое небо пропиталось солёной водой, и, словно весенние бутоны, над горизонтом расцветало зарево заката. В самой его сердцевине — кручёный узор облаков, отлитый из розового золота, оплавленный и капающий прямо в сверкающую рябь морских волн. У Рейгена ёкнуло сердце и перехватило дыхание — и по еле слышным вздохам стало понятно, что похожий эффект испытали все пассажиры. Кроме Теруки, который прижался к стеклу и выпалил: — Закат восхитительный! Что-то такое порывисто чистое — намного чище неба и воды вместе взятых — звучало в этом возгласе, и сердце пропустило ещё один удар… Только бы в самом деле не потерять сознание и не оборвать их жизни на одном из самых высоких пиков. Рулевые мозоли снова жгли ладони, а Экубо — снова улыбался. На этот раз — мягко. — Кое-что тебе правда удаётся хорошо, Рейген.***
Было темно. Только экран перед глазами — светлый… и такой пустой. Ноль палочек связи. Ноль возможностей выбраться из этой передряги. Ноль шансов, что его не бросят в этом треклятом лесу, как только правда выйдет наружу… Когда начало темнеть, он свернул на какую-то просёлочную дорогу и заехал в беспроглядный лес. Сил уже просто не было видеть нескончаемое шоссе, да и руки болели от перенапряжения. Рейген сказал… Перед посещением такого духовно значимого места нужно набраться духовности… в лесу. Но они обязательно доберутся. «Но уже ночь…» — пытался возразить Моб, но Рейген выскочил из машины со словами: «Мне нужно немного подумать». И думал уже не меньше получаса… Он фактически во всём расписался. Оставалось только столкнуться лицом к лицу с последствиями. Но он не мог оторваться от экрана телефона. Это был его последний план? Просто пялиться, пока связь не возьмёт и не появится сама собой?.. Как будто бы вот-вот… Вот-вот мелькнёт драгоценная палочка сигнала, и всё можно будет исправить. Он один с толпой несовершеннолетних подростков в лесу. Возможно, за сотни километров от города. От цивилизации. Еда почти кончилась: только чуть-чуть маршмеллоу осталось в рюкзаке Теруки… С остатками бензина хорошо бы до заправки дотянуть… И это — всё он? Это всё, на что он способен? Эта катастрофа — единственное, во что может обратиться его искренняя попытка принести близким радость, показать дружескую привязанность, подарить беззаботные воспоминания? Ответственный взрослый… Изредка он прислушивался, о чём перешёптываются Рицу и Шо, стоящие по другую сторону машины. — Нет, я никогда не плакал при людях… — сказал Рицу. — Я много плакал, чтобы привлечь внимание, — похвастался Шо. И Рейген старался не слушать слишком личное. Но тогда приходилось возвращаться к своим мыслям… Сзади беспечно посмеивались, и слышался озорной шёпот: — Сам такой. — Сам такой… Кажется, они всё ещё неплохо проводят время… Но если ничего не сделать прямо сейчас, если никуда не двигаться, они все — за вычетом Экубо — замёрзнут тут до смерти, а Рейген даже представить не мог, как теперь двигаться, чтобы не провалиться ещё глубже. И не принести ещё больше разочарования в этот и без того растянутый день. Рейген промокнул уголки глаз, пока взгляд не начал мутиться. Поднял голову, посмотрел прямо в тёмную бездну, куда затянул и себя, и своих товарищей. Когда он протяжно вздыхал, изо рта рвался белый пар, неуютно теснился в застывшем воздухе и рассеивался куда-то — в зыбкую дымку, выстилающую вечерний лес. Над ней сгущался синеватый мрак, который стволы деревьев расчерчивали глубокими, расплывчатыми полосами теней. И весь мир в нём тонул… как в водянистых чернилах, которые размывают даже границы реальности, в которых мешаются и лазоревый край неба, и морозная дымка, и гулкая лесная чаща, и всё вокруг — одна холодно-синяя пустошь. И так тихо, глухо, одиноко… Было бы даже красиво… если бы не было настолько грустно. Кажется — если перестать дышать сейчас, то можно и не начинать снова… и отдаться сумеречным чернилам, и утонуть, и не думать больше ни о чём… Рейген так ужасно устал думать. Он чувствовал прохладные зелёные колебания у себя над ухом. Экубо… здесь. Рейген обтёр лицо ладонью и посмотрел в уже погасший экран телефона. Даже просто зажечь его — сил никаких… — Экубо, ты можешь… — прошептал Рейген, — использовать какую-нибудь духовную силу, чтобы всё заработало? — Я — нет, — тихо ответил Экубо. — Но ты сам ещё можешь сделать так, чтобы всё заработало. На его губах еле-еле расшифровывалась улыбка. Рейген прекрасно понимал, о чём идёт речь. Он взглянул в сторону, на Теруки и Моба, которые ещё в самом начале стоянки отошли чуть дальше и переговаривались о чём-то своём. И внезапно Моб оглянулся, посмотрел на Рейгена и зашагал прямо к нему. Теруки попытался окликнуть его: — Кагеяма!.. Безрезультатно. Моб был твёрдо намерен поговорить. Твёрдо встал перед Рейгеном. Даже его лицо казалось удивительно ясным и собранным в сгущающихся сумерках — и в то же время поразительно мягким. — Учитель, вы, наверное, сильно устали, — сказал Моб. — Давайте возвращаться домой. Немного легче стало просто от того, что он начал. Они ведь уже проворачивали всё это однажды, не так ли? — Да… но мне всё равно придётся везти вас обратно, — усмехнулся Рейген. — Нет, — покачал головой Моб. — Ведь мы договорились… — и вдруг осёкся. Встревоженно посмотрел на Шо и Рицу — и Рейген обратил взгляд туда же. Они оживлённо жестикулировали и очевидно пытались отсигналить «Нет, нет, не надо!!» Они… договорились?.. Они… Наконец, Теруки присоединился к компании и положил руку Мобу на плечо. — Да ладно вам, ребята… — вздохнул он. — Сейчас — самое время. Они все собрались вместе — выстроились в неуверенную и чуть-чуть виноватую шеренгу напротив Рейгена и собирались говорить. Уже и так всё стало ясно, так головокружительно ясно, и Рейген придерживался за капот машины, чтобы в случае чего не рухнуть. И всё ещё не мог поверить — надо было услышать своими ушами. А Экубо берёг их, болтаясь рядом. — Мы… почти сразу всё поняли, — признался Теру. — И про навигатор, и про маршрут, и про то, что наш изначальный план не сбудется. — Мы поняли, потому что ни у кого из нас связь не ловит, — чуть менее дружелюбно добавил Рицу. — И вообще, это я связь отрубил… — заявил Шо, и в ту же секунду все собравшиеся покосились на него. Он быстро сдался: — Да я шучу, шучу! — И как только мы поняли и собрались это обсудить, мы решили: будем ехать, куда получается, — продолжал Теруки. — Все посчитали, что это будет весело… А теперь, когда стемнело, мы можем просто поднять машину в воздух и долететь до города. Для этого нам нужно только знать стороны света — а уж это не проблема… И у меня как раз хватит сил, чтобы все мы безопасно добрались до дома. — Разве не будет проще, если я это сделаю? — спросил у него Моб. — Ну, изначально мы договорились, что это буду я… — чуть смущённо усмехнулся Теруки. — Так что… — Так что давай меняться, — предложил Моб. — Тогда мы точно не перенапряжёмся. Кажется, они переговаривались ещё, но Рейген уже не слышал. Он возвращался к началу разговора: осознание накатило не сразу. Но как только ситуация уложилась в голове, что-то щёлкнуло — будто замкнулась электрическая цепь, и Рейгена прошибло разрядом. — Вы знали всё это время?! — воскликнул он, судорожно цепляясь за капот. — Эй, эй… Вам не кажется… что это немного слишком?.. Но у себя в голове он так же молниеносно заземлился: на что ещё он надеялся… после всего этого цирка. Рицу ловко подытожил его мысль: — А врать нам и не говорить, что на самом деле происходит, не слишком? Рейген собирался развести руками и тяжело опереться на капот, но передумал: так нетрудно и машину поломать. Этого ещё не хватало… Получилось, что он стыдливо промолчал. И дал возможность Мобу заговорить снова: — Простите нас… Мы, наверное, немного увлеклись поездкой. Она была… просто замечательная. И я надеюсь, что вы тоже хорошо провели время. Оставив Рейгена в раздумьях, он уже повернулся к дверям машины, но Теруки дёрнул его за рукав. — Кагеяма… твои таблетки, — сказал он и вытащил из кармана куртки упаковку лекарства. — В полёте тоже укачать может. Моб благодарил его с улыбкой.***
Когда вся компания забралась в машину, Рейген по привычке схватился за руль, но тут же его отпустил. Ну и дела… Он откинулся на спинку сиденья и вздохнул. Это всё была такая бессмыслица… Такая запутанная, досадная, кипучая, грызущая, вопиющая и просто отвратительно глупая бессмыслица. Вот что бывает, когда пытаешься выгулять толпу скучающих детишек-эсперов… Но они, конечно, не виноваты, что всё так обернулось. А Рейген… Рейген мог бы избежать стольких неприятностей, если бы поговорил с ними ещё в самом начале как взрослый со взрослыми. И они веселились бы все вместе, забыв, насколько они взрослые… Просто сказать несколько слов: Рейген всё ещё не мог поверить… всё ещё не мог привыкнуть. Но ему дают шанс за шансом — и когда-нибудь он обязательно научится. Ребятам было хорошо, по-настоящему хорошо — и это главное. В этом он всё-таки преуспел. Да и сам он… Шутки, маршмеллоу на газовой горелке, закат, волшебная глубина леса… Ему всего этого досталось, пусть и понемножку. И он снова вздохнул. Он улыбался… устало, но совсем не вымученно. Тело наконец-то расслаблялось, тяжелело и рассыпалось, как дырявый мешок картошки. Немного клонило в сон — или так казалось от ощущения подъёма. Машина плавно шла вверх, и Экубо схватился за Рейгенову голову и крепко держался. Прочно прикрепился к ней и, пока никто не видел, тихонько ерошил его волосы. «Расслабься уже и получай удовольствие…» — услышал Рейген прямо у себя в голове. Экубо был прав… Он вообще-то часто бывает прав. Этот долгий и противоречивый день всё-таки нашёл своё завершение, да ещё такое гладкое, лёгкое, окрыляющее… И Рейген решил: остаток поездки он будет только смотреть в бесконечное полотно усыпанной звёздами дороги.