Закончить начатое

Моника раздражённо направлялась к своему шкафчику. Открыв его, она посмотрела на свое отражение в небольшом зеркале на обратной стороне дверки, и возмущённо вскрикнула: -Черт! Павликовский! Декер! Её прекрасные черные волосы были заляпанны зеленой краской, которую на неё неодиданно вылили со спины, когда девушка шла по коридору, перебирая свой доклад, который она готовила целых две недели. Посмотрев на папку, Моника чуть не заплакала. Весь её труд был испорчен, нельзя было прочитать ничего, все было щедро полито краской травянистого цвета. Моника не сомневалась, что это были именно эти двое. В самом начале года она пожаловалась на то, что Павликовский курил в женском туалете, после чего для неё начался настоящий ад. Она находила в своей сумке пауков, которых до ужаса боялась, читала на дверце своего шкафчика весьма нелестные высказывания, и не раз её вещи просто пропадали, а потом возвращались в испорченном и поломанном состоянии. Сначала Моника честно пыталась найти с ним общий язык, но Борис лишь игнорировал её, или бросал в ответ колкие замечания. В конце концов Моника поняла, что это абсолютно бесполезно, потому, разозлившись, отвечала тем же. Гораздо проще было поверить в то, что разрисовал весь школьный класс странный, одинокий парень, мигрировавший из России и имевший, пожалуй, дурную репутацию, чем обаятельная и общительная девушка, безупречная казалось во всем. У Моники всегда все получалось легко, она не прикладывала ни к чему особых усилий. Учителя её любили, у неё было много подруг и друзей, многие хотели с ней встречаться. Борис же носился с недавно приехавшим Теодором Декером, и он быстро разъяснил ему, кого стоит обходить стороной, или терроризировать. Другого слова девушка подобрать просто не могла. Казалось, что они ненавидели друг друга уже без причины, просто из принципа. Вместе со своей подругой Мери она десять минут пыталась отмыть краску с волос, потому что доклад было уже не спасти. Краска почти не исчезла, и Моника уже начинала продумывать в голове план мести. Она направилась в класс, и гордо подняв голову, прошла в помещение, не обращая внимания на удивленные и недоумевающие взгляды, и на нескрываемые смешки двух друзей, которые явно были убеждены в собственной изобретательности. Подойдя к учителю, девушка очень спокойно изложила ему ситуацию. Мистер Тартт поднял бровь, а затем уверил её, что в начале урока он обязательно поговорит с ними. Моника удовлетворенно кивнула, уже чувствуя себя отмщенной. Однако её радость быстро сменилась ужасом, когда она услышала, какое именно наказание подготовили скорее для неё, чем для него: -Павликовский, Вы ведь испортили доклад мисс Уилсон? Парень, вальяжно раскинувшийся на стуле, лениво кивнул. -Очаровательно! Значит, вы поможете ей с написанием и представлением нового. Я дам вам другую тему, будете представлять его вместе, скажем... Через три недели. Этого вполне достаточно. Тема объемнее, чем та, про которую хотела рассказать мисс Уилсон, но думаю, что вдвоем вы справитесь. От этих слов Монике стало плохо. Готовить вместе с Павликовским доклад! Видеться с ним каждый вечер! Она этого просто не вынесет! Девушка и в школе его видеть не хочет! А здесь ей предлагают еще около трех дополнительных часов в день в его обществе! Моника обернулась на парня, желая взглядом прожечь в нем дырку. Но вместо этого, она встретилась с темно-карими, почти черными глазами. И тут, её сердце замерло в грудной клетке, будто по команде. Она забыла, кто перед ней. Забыла, кто испортил её волосы еще пятнадцать минут назад. Кто уже три месяца доводит её чуть ли не до бешенства. Просто смотрела в его глаза, будто пытаясь изучить их так, чтобы не осталось ни одного неизведанного места. Через секунду она отвернулась, сделав вид, что ей совершенно все равно на него, но предательская дрожь в руках, она появлялась всякий раз, как Моника волновалась, полностью выдала её Борис самодовольно ухмыльнулся, заметив смущение девушки, прежде чем повернутся к окну. Шла домой Моника быстро, почти бежала. Радовало её лишь то, что Борис, скорее всего, не прийдет. А доклад она может сделать и сама, не проблема. Потом даст ему заучить короткий кусочек, или вообще все расскажет сама. Прийдя домой она быстро приняла душ, чтобы смыть с себя побочный эффект от "шутки" Бориса и Тео. Выйдя из ванной, она обнаружила, что уже семь. Оставалось тридцать минут до прихода Павликовского. Сев за компьютер, Моника ввела в поисковую строку «Объединение физики элементарных частиц и космологии». Она не заметила, как прошел час. Как она и думала, он не придёт. Тем лучше. Её начало клонить в сон, и вскоре она невольно опустилась головой на стол, прикрыв глаза. Проснулась она от мягкого, почти невесомого поглаживания по волосам. -Вставай, соня. Ты же вроде бы у нас такая правильная, а уснула за таким важным докладом. Моника приокрыла глаза, и тут же подскочила. -Что ты здесь делаешь?! - Я пришел помогать с докладом, как и просил меня твой любимый мистер Тарт,-невинно улыбнулся Борис,-кстати, zachetnye nozhki! -Как ты вообще сюда проник?!-решив не уточнять значение последнего комментария, выпалила Моника. -Через окно,-Борис наклонил голову на бок, все также улыбаясь. Павликовский раздражал. Его улыбка в особенности. Обаятельная, широкая. А глаза насмешливые. -Обычно люди используют дверь. -Не хотел беспокоить твою маму, она сейчас сидит внизу и смотрит какую-то увлекательную программу по телевизору,- он протянул это медленно, манерно растягивая слова, смотря куда-то ниже её лица. Только сейчас Моника поняла, что он бесстыжо пялится на её бедра,которые выглядывали из под задравшейся домашней футболки. Тут же покраснев, она быстро натянула её на ноги и повернулась к монитору, чтобы продолжить поиск информации. Павликовский нагло развалился на её кровати, и постепенно начал все больше зевать. Прошло два часа, а Моника заметила, что со временем шума от него было все меньше и меньше. -И таким образом...-девушка начала цитировать одну из научных статей, но обернувшись, увидела, что Борис её совсем не слушает. Он спал, свернувшись калачиком на её кровати, и выглядел таким...милым? Моника невольно залюбовалась на его лицо, с россыпью светлых веснушек, прикрытые глаза с пышными ресницами, черные кудряшки, обрамлявшие его четко очерченные скулы. Губы его были приоткрыты, и будто приманивали к себе... Быстро одернув себя девушка потрясла его за плечо. -Эй! Ты не у себя дома! Вставай! Борис открыл глаза. Опять эта его улыбка...такая раздражающая...или...манящая? -Прости.Ты такая зануда, Уилсон. Не мог не уснуть,- она покраснела. -Давай, поздно уже. Я тоже спать хочу. Он нехотя встал, потягиваясь и направился к окну. -И да, в следующий раз приходи вовремя, чтобы не приходилось рисковать переломом костей,-произнесла Моника, ложась на кровать. Борис как-то странно посмотрел на неё, потом произнёс: -Сегодня говорили, что ночью будет прохладно. Укройся одеялом,-а затем скрылся. *** На удивление, работа с Павликовским была не такой уж невыносимой. Конечно его колкие комментарии раздражали, но прошло уже две недели, и за это время они продвинулись очень даже неплохо. Моника не понимала, какие в нем произошли изменения, но радовалась, потому что теперь она могла чувствовать себя в относительной безопасности. То ли Борис устал её доставать, то ли Моника оказалась лучше, чем он считал раньше, но количество его "шуток" значительно уменьшилось. Сегодня её мама уехала в другой штат, проведать дальних родственников, потому девушка была дома одна. Моника дремала на диване, когда услышала стук: -Да? -Ты опять уснула?-вместо приветствия парень произнёс это, и снова улыбнулся. В этой улыбке больше не было насмешки. Она даже уловила в его взгляде...нежность? Через пол часа они сидели на диване в гостиной, и Моника увлечённо рассказывала, как они будут представлять доклад. -Слушай, Моника,-девушка вздрогнула, до этого он никогда не обращался к ней по имени,-почему мы с тобой занимаемся только докладом? Есть же занятия по интереснее. Брюнетка покраснела. -Потому что нас попросили сделать его вместе, Борис,-голос её дрожал,-и чем тебе еще заниматься, с такой, как я?- в её голосе зазвучали саркастические нотки. Борис повернул её голову к себе, и взял за подбородок. - Мне нравится, когда ты произносишь моё имя вот так... Моника затаила дыхание. Её тело стало будто ватным, но таким легким, что любой даже самый малый порыв ветра унес её так далеко, что не нашли бы уже никогда. Она протянула руку, и осторожно коснулась его лица, проведя линию от скулы до подбородка. В этот момент Борис убрал волосы с лица, как ни в чем не бывало встал и направился к столику, где стоял графин с водой. Мысли девушки были спутанны. Что это только что было? Он снова над ней издевался? Понял, что... Что он ей нравится? И ведь давно нравится. Как бы она не старалась прятать от него свои застенчивые взгляды, как бы не скрывалась за маской высокомерия, это было абсолютно очевидно. Она любит Бориса Павликовского. И его гадкая, но такая обаятельная улыбка. И темные кудри, в которые так и хочется зарыться руками. И глаза, в которые можно было смотреть целую вечность, и не насмотреться, казалось, никогда. И его идиотские, даже жестокие шутки. Да, они доводили до белого колена, но так нравились. Каждая мелочь, будь то прядь непослушных волос, спавшая на лицо, или его привычка хрустеть пальцами ей нравилась. Моника лишь отвернулась, попытавшись сделать несколько глубоких вдохов. -Моника,-снова дрожь по телу,-я могу остаться у тебя? После минутного молчания девушка тихо ответила: -Да... Постельное бельё в шкафу, около моей спальни. Ей было уже все равно. Почему и из-за чего он принял решение попросить её переночевать? Ей было не до этого. Борис кивнул, и пошел по лестнице наверх. Моника медленно, на подрагивающих ногах отправилась в душ. Так она себя еще никогда не чувствовала. Её никогда не удавалось ТАК выбить из колеи. Еще через двадцать минут девушка поднялась в свою комнату. Открыв дверь, она вскрикнула: -Павликовский! На её кровати лежал, укрывшись одеялом Борис, и с улыбкой смотрел на её возмущённое личико. -У тебя самая мягкая кровать,-будто издеваясь, произнес он. -Я иду спать в другую комнату! -Да ладно тебе, ложись рядом. Ничего с тобой не случится. -Отвернись! - как же он раздражал! И как же нравился. Борис послушно отвернулся. Моника стянула полотенце, и принялась искать пижаму в шкафу на вешалках. Обернувшись, она поймала на себе взгляд парня. -Борис! -Я больше не Павликовский?,-улыбка была еще шире, чем обычно,- Напомни мне, на чем мы закончили тогда, внизу?-он встал, и подошёл к девушке. -Что ты...-она не смогла закончить. Воздуха в легких просто не хватало. Кровь стучала, мозг лихорадочно работал, не давая сосредоточиться на чем-то одном. Руки снова тряслись, совсем как тогда, в классе, на уроке. -Ну так,- уже более настойчиво повторил Борис,-на чем мы остановились? -Ты чуть не поцеловал меня,-она выпалила это на одном дыхании, произнося почти одними губами. -Я хочу закончить начатое. Он прильнул к её губам. Сначала целовал очень аккуратно, легко касаясь её губ и тут же отстраняясь. Потом все сильнее, быстрее, смазаннее. Он будто прильнул к прохладному источнику, которого ему так не хватало в солнечном Лас-Вегасе. Руки бегали по телу, стремясь оставить след на всем. Руки, бедра, живот, грудь, все, что принадлежало Монике Уилсон. Наконец они отстранились друг от друга. Тяжело дыша, оба провалились на кровать. -Я... Ты мне нравишься, Павликовский. - А ты не представляешь, насколько сильно нравишься мне. Это последнее, что он успел произнести, прежде чем, обвив рукой её талию, провалится в сон.