Большие надежды

Звенигород, Московская обл., июль 2023 года - Ксюх, подъем! – знакомый голос ворвался в ее сознания неожиданно и немного испугал. Она еле разлепила глаза и неохотно приподняла голову. Было скверно. – Пора встравать, а то встрянем в пробку, до вечера не доедем. Она приподнялась на локте, обвела взглядом комнату и уже практически собравшего все вещи Лешу. Тело ныло так, будто по ней бульдозер проехался. - Душ или завтрак? И то и другое не успеешь, - бодро заявил Агапов. Ксения приподняла одеяло, в нос тут же долбанул сладковатый запах с легкой кислинкой – последствия их бурной ночи. Господи, какой же стыд! Неужели он провел всю ночь рядом с ней, вкушая эти ароматы? - Душ, - сказала Миронова и направилась в ванну с четким планом утопиться. Все что было ощущалось как-то неправильно. Стоя под упругими теплыми струями, она все отчетливее это осознавала. Она пришла к нему вчера вечером, потому что испугалась. Всерьез испугалась, что никогда больше его не увидит. И рассчитывала на что угодно, но не на то, что Агапов затрахает ее до полусмерти. Ей вспомнилась тетка из подкаста, утверждавшая, что секс – это всего лишь еще одна форма общения. Если это действительно так, а Ксюша склонялась именно к этому, то нехило они так пообщались с Лешей. Выйдя из душа, обмотанная полотенцем, она огляделась в поисках своих вещей. - Света с Толей уже уехали, - сказал сидящий в кресле Алексей. – Света твою сумку принесла, ей нужно было домик сдать. - Ясно, - отозвалась Ксения, хватая сумку и снова скрываясь с ней в ванной. Дурацкая какая-то ситуация, думала она, одеваясь. Вроде бы все должно быть хорошо теперь, а все кажется только запутаннее. И определенно еще более неловким. В машине все стало только хуже. И, хотя добытые где-то Агаповым кофе и круассан для нее ненадолго и помогли нивелировать тягостное молчание, когда последний кусок мучного изделия был съеден, пространство неожиданно сжалось, и Ксюша физически ощутила, как в воздухе салона витает недосказанность. Чертова машина, все время она становится свидетелем их отношений! - Скажи. Вижу же, хочешь что-то сказать. Я тебя обидел? Вероятно и Леша почувствовал примерно то же самое, что и она. Только сказать она ничего не хотела, вот ничегошеньки. Ксюше хотелось сжаться, забраться на заднее сиденье и промолчать до самой Москвы. А лучше вообще вызвать такси и укатить одной. Но, видимо, разговора все же избежать не получится. Поэтому для начала Ксения Миронова решила выставить границы. - Агапов, ты – животное! Чертов секс – терорист, - границы. Это очень важная штука. И пусть не думает, что она та же мямля, которой была четыре года назад. – Я сидеть нормально не могу, а мне завтра на Камчатку лететь, между прочим! Леша посмотрел на нее, улыбнулся лишь уголками губ. Улыбка, вероятно, должна была получиться извиняющейся. - Прости. Давно женщин не видел. - Ну да, женщин. А я думала меня давно не видел, - Ксюша отвернулась к окну, смотрела, как мимо пролетают придорожные леса, и гадала, если бы на ее месте сегодня ночью была любая другая девушка, Леша вел бы себя так же? - Тебя давно не видел... – отозвался он задумчиво. - Леш, - начала она, потому что после этой странной ночи не спросить уже просто не могла, - я не понимаю, что между нами? Сегодня ночью... это что? Это серьезно? Ксюша тяжело выдохнула. Все, теперь мяч на его стороне. Она больше не будет гадать или додумывать. Пусть сам четко и ясно ответит на вопрос. А она запуталась. Запуталась в себе, запуталась в его обликах, в их странных отношениях, которые то дружеские, а на выходе совершенно не дружеские. - С моей стороны более чем серьезно, - он лишь слегка скосил на нее глаза и замолк. А после небольшой паузы продолжил. – За тебя решать я не могу. Чертов сукин сын! Он опять это сделал, опять перекинул мяч на ее сторону поля. Опять ей нужно что-то решить, когда он для себя уже все понял. Вот прям как тогда, когда он задумал улететь работать в Лондон и отдал ей на откуп, будут они вместе или нет. Только ей для того, чтобы они были вместе, нужно было пожертвовать своим будущем. Десятый вопрос сейчас, по прошествии стольких лет, что будущего, на которое она надеялась и о котором мечтала, у нее в полной мере не получилось. Но и у него не получилось тоже! И теперь ей снова нужно что-то решать, хотя он уже все решил за нее, ведь так? - Даже если и с моей стороны все серьезно, - она пристально смотрела на его профиль, который вмиг напрягся, и скулы очертились еще сильнее, и губы поджались, - ты же снова скоро уедешь. - Да, я должен. - И продлишь свой контракт, если... - Продлю. - Вот видишь... – она покусывала внутреннюю сторону губы, чтобы почувствовать хоть что-то. Сейчас, сидя в этом его гелендвагене, она поняла, как же устала. Устала не только телом, но и душой, мозгом, всем. Ей все время нужно было куда-то ехать или лететь, или спешить и собираться, и все время думать, думать, думать. Думать о вещах, которые необходимо взять, думать о том, что сказать, и о том, чего говорить не надо, думать о Леше... Мысли о Леше, волнение за него за последние несколько месяцев измотали ее окончательно. - Ксень, я хочу быть с тобой, но... есть вещи и поважнее, понимаешь? – он попытался, как мог, моймать ее взгляд. Она отвернулась и тоже смотрела прямо на дорогу. - Почему же не понимаю? Очень даже понимаю. Есть вещи на порядок выше*, - горько отозвалась она. - У Касты не про это, - проговорил Алексей тихо, сквозь зубы. - Не про это, - согласилась Ксения. – Зато про тебя. Я не понимаю, Леша, правда не понимаю! То ты великий либерал и человек мира, который бросает все и укатывает жить и работать в Лондон, а теперь ты вдруг стал ярым патриотом. Он ответил не сразу. Долго сопел и кривил губы, и только потом отозвался. - А ты изменилась, - в его голосе вдруг проскользнули нотки печали. - Ты тоже! – почти выкрикнула она. Идиотский разговор, просто идиотский. И главное, вроде бы он сказал, что хочет быть с ней, и она, Ксюша, сказала то же самое, а все у них никак не может сложиться. Секс, бесспорно, все еще умопомрачительный, добрую половину которого она, правда, помнила с большой натяжкой. Наверное, и вправду они сильно изменились. - У тебя больше нет вопросов? Комментариев? – прервал Алексей ее размышления. - Вопросов не имею, - она тихонько покачала головой из стороны в сторону и развела руками. - Тогда у меня есть вопрос, - и, не дожидаясь от нее никакой реакции, он быстро спросил. – Сколько их было после меня? Ксюша аж захлебнулась от негодования, поняв все вмиг и просто опешив. Наглец, чертов наглец, по какому праву он спрашивает такое??? Сам-то, небось, не стеснялся в своем Лондоне. - А у тебя? – практически выплюнула она. - Много, - спокойно произнес он и как ни в чем не бывало пожал плечами. - И у меня много, - и она резко повернулась к нему. На, выкуси! - Обманываешь, - он встретил ее взгляд, в его глазах плясали чертики. И это так не вязалось с ЭТИМ Агаповым, серьезным Агаповым, что от диссонанса Ксюшу просто порвало. - С чего это ты решил? – лучше бы он вообще не поднимал эту тему. Ксюша в ней плавала, как в школе на уроках физики. И снова становилась девчонкой, у которой краснели щеки даже от легкого флирта. - Ксюх, ты это... – проговорил он тихо, немного смущаясь, - сосать не умеешь. У нее вмиг все опустилось: руки, уголки луб, глаза. Она и не думала, что можно так уколоть словом. А главное, зачем? Зачем выяснять, сколько мужчин было в ее жизни, если он что-то там понял или вычислил? Зачем говорить ей о ее неумениях, если, как он сказал сам, с его стороны все серьезно? Ксения стиснула зубы, давая себе четкие команды, что реветь нельзя, ни в коем случае нельзя, хотя очень хотелось. - Я тебя все-таки обидел, - досадно констатировал Агапов. – Я не хотел. - Хотел! – выдавила из себя она, трасформируя обиду в злость. - Ну хочешь остановимся где-нибудь, куплю тебе цветы? - Засунь их себе знаешь куда! И Миронова вновь отвернулась к дверному окну. Какого хрена? Друзьями ей нравилось больше, вот честно. Не было неудобных прямых вопросов. А если и были бы, на них всегда можно было не отвечать, выставив границы. Границы! Ну конечно же! - Не смей больше задавать мне вопросы про мою личную жизнь. Все, что было после твоего отъезда, тебя не касается. Если, как ты говоришь, ты настроен серьезно... - Я понял. Извини, - он согласно кивнул, похоже, принимая ее условия. – Ксюш, а, может, ну ее эту Камчатку к хренам собачьим? Зачем тебе туда? У меня отпуска еще восемь дней. - Леша, - начала она учительским тоном, педагогическое образование все же не прошло зря, хоть где-то пригодилось, - я, конечно, понимаю, что ты делаешь очень важное дело, и для тебя все остальное кажется неважным и незначительным. Но у меня тоже есть работа. И от меня зависят другие люди. И люди на Камчатке и в других регионах купили билеты на нас. И для меня важно, чтобы эти концерты состоялись. Для тебя важна твоя работа, а для меня моя. Я же не говорю, чтоб ты не ехал обратно на свою службу, потому что тебя там пристрелить или подорвать могут. - Мы почти в тылу находимся. До нас не долетает, - неожиданно развеселился он. А потом, повернув к ней голову, положил правую руку ей на ладонь, прям как тогда, в вечер их первого поцелуя. «Все повторяется», - пронеслось у нее в голове. - Кого ты любишь? - он явно ждал от нее произнесения своего имени, и улыбнулся даже той улыбкой, которая была знакома и любима ею - Ну скажи... Ксюша повернулась к нему, открыто встретила его взгляд, который он быстро отвел на дорогу, и, набрав в легкие побольше воздуха, четко, чтобы до него долетел каждый звук, отчеканила. - Я люблю себя. А еще маму с папой. И заруби себе на носу, Агапов, если тебя убьют на твоей службе, я найду себе какого-нибудь офисного оладуха пожирнее, выйду за него замуж, рожу ему двоих детей и буду отрабатывать на нем навыки минета. Леша посмотрел на нее долгим заинтересованным взглядом. Цели своей она явно достигла, с его лица пропала эта чертова улыбка. Пусть теперь сидит, обтекает и думает. * Каста «На порядок выше»