На равных

Элиф Шеро рекомендовал сам Викарий, — которого Лу даже спустя год с небольшим называла новым, — как первоклассного специалиста и крайне надёжного человека. Насчёт специалиста Лу не уверена. Сложно понять, пока тебя постоянно вертят, дёргают, просят встать так и эдак вот уже около часа, а свет софтбоксов вместе со вспышками фотокамеры не помогает. — Вполоборота, мадам Мартен, — Элиф перестаёт танцевать нижний брейк и отходит от Лу на пару широких шагов. — Вот так! Это будет замечательно! Лу плевать, как оно там будет. Крэп, лучше бы не выделывалась и разрешила журналюгам использовать реальные фотки! — Прекрасно. Потерпите минуту, скоро сменим образ, — у Шеро и в планах нет щадить её. Иво прав. Те фотки годятся для семейного архива, не для советских хроник. Фотографироваться Лу не любит, однако на тех снимках выглядит профессиональным клоуном. Нет, а что делать, если счастлива? Когда Иво рядом, она не хуже любого эмпатика чувствует, что он счастлив тоже. Увы, Приора слишком непросто заставить улыбаться на камеру — профессиональная деформация. Вот Лу и старается изо всех сил. — Ещё долго? — спрашивает обречённо девушка, у которой под полупрозрачным рукавом платья чешется комариный укус. Природа оживает, Периметр меняется, никто из чистых вроде пока не умер. За ними следят неусыпно, и псионичка не имеет ничего против. В конце концов, у неё муж чистый, и на витамины для него она без шуток готова отдать всю собственную кровь. — Можете переодеваться, — Элиф придирчиво рассматривает в изображение на экране, как будто между десятками снимков Лу на зелёном фоне есть разница. — Адель, Каетана, помогите мадам Мартен! Адель и Каетана ждут за ширмой, чтобы опять экспериментировать с причёской и нарядить в другие шмотки. К необходимости постоянно пополнять гардероб и тщательно выбирать одежду за время работы в КС Лу привыкла, а вот к обращению «мадам» — пока нет. Покидая место экзекуции, она бросает короткий взгляд на столик у окна, где тёща с зятем пьют чай. Иво говорит что-то, а мама в шоке. Опять про «героизм» её задвинул! Пожалел бы бедную женщину. Энн не поспевает за всеми изменениями в жизни дочери. Синее платье наконец отправляется на вешалку, вместо него — красное, гораздо более скромное. Каетана с невероятной быстротой расплетает косу и делает простую укладку, пока Адель ожидает возможности поправить макияж. Лу пытается сообразить, зачем людям вообще информация о личной жизни Приора и о личных качествах его жены в частности. О Лу обязательно напишут — не зря ведь столько внимания уделяют сейчас ей одной. Остаётся надеяться, что акулы пера хотя бы вскользь упомянут Детскую Академию Искусств. Вообще, Лу согласилась лишь потому, что они обещали рассказать об Академии в первую очередь, а во-вторую уже о свадьбе… которой не было. Впрочем, интерес объясним. После известных событий Иво Зола превратился если не в героя, то предметом всеобщего одобрения. Даже футболки с его стилизованным изображением купить в инете можно. Лу хотела заказать одну, а потом подумала, что супруг в таком случае прикажет найти «дизайнеров» и повесит — весь ребрендинг насмарку. От этой мысли Лу совсем не аристократично подавляет хохот. Получается что-то между чихом и рычанием. — Мадам, всё хорошо? — Каетана посчитала, видимо, что это реакция на лак. — Да зашибись!.. — Лу исправляется, прикусывая язык. — Пардон. Я в полном порядке, не считая того, что мне нужно отлить. Нет, высшие слои общества вряд ли когда-нибудь примут её. Да и чёрт с ними, прости Единый за прямоту. Лу остаётся той самой девчонкой из шахтёрской деревни, которая и поярче выразиться всегда может. Она до сих пор гоняет на байке, в свободное время зависает с Кеем и Дани, иногда даже с Йонасом получается посидеть. Иво, как и обещал, ни в чём её не ограничивает. Сказала «не хочу свадебных гулянок» — были скромная регистрация и венчание, прошедшее без свидетелей. Сказала, мол, не готова к детям — тему больше не поднимали. С мамой, правда, тоже не спешила супруга знакомить, всё откладывала на потом. Энн помнила её слова, оброненные как бы невзначай, когда приезжала в Ле-Лож навестить, — про коллегу. И решила, что Лу связалась с Баретти. Угар, конечно. Потом мама сказала, мужчина видный или что-то такое, мотивировать, понимаешь, должен. Подталкивать к саморазвитию. На семинарах, куда их сгоняли по милости Гектора, возникало желание разве что самоликвидироваться. С Иво иначе. Он не давит интеллектом, не делает акцентов на пробелах в знаниях, и «причуды» Лу его… не бесят. Ради него-то она и читает книги, на выставках торчит, смотрит сложные и часто нудные доштормовые фильмы, чтобы потом обсуждать. Её не заставляют, ни насколько не отнимая свободы. Её бы не трогали, веди она себя как настоящее быдло — и Баретти волен идти в зад со своим мнением, он пороха не нюхал… в фигуральном смысле. Наверное, так действует любовь. Ты отчётливо видишь все недостатки, несовпадения, какие-то вещи, с которыми не можешь согласиться, поскольку у тебя слегонца другой жизненный опыт, но любить не перестаёшь — всё это не может оборвать ниточку, протянувшуюся от его сердца к твоему. О, да вы, мадемуазель… то есть мадам — философ каких поискать. Осталось достать просторную бочку или хотя бы понять, где ж в этом здании туалет. — Всё, девочки, перекур. Я реально не могу больше.

***

Студия Шеро — никакая не студия. Вероятно, ей просто разрешили тут подрабатывать. Иво пару раз исчезал, уже после того, как его отпустила Элиф — с кем-то встречался, видимо, на нейтральной территории в неформальной обстановке. Территория, кстати… дай Единый каждому такое рабочее пространство. Но Шефо, с зелёным фоном, нахрена столько квадратных метров? Кому вообще упёрлись эти фейковые съёмки? Неужели сюда ездят с этой же целью, за тридевять земель, нормальные люди? От неожиданности Лу остановилась как вкопанная. С опозданием здравые мысли ринулись к ней в голову, чуть не сбивая с ног. Так. Так-так-так. Опять темнит чёртов гений. Ей, главное, ничего не сказал! Предположим, требовалось что-то обсудить с кем-то втайне. От кого скрывается? Если это место посоветовал Викарий, то последний в курсе событий. И не может представлять опасности. Двойная игра или они оба уже знают о предателе? Да, не всем по душе новые порядки, поскольку произошёл буквально слом сознания. Всё, чему чистых, нестабильных и псиоников учили из поколения в поколение, отправлено в топку. У кого-то и крыша потекла, да только об этом разве станет известно, если безумцы способны выдавать не за тех, кем являются? Привет, Анри Теллье. Может быть, согласие Иво на статью с фоточками — тоже часть плана. Он ведь тот ещё лис хитрый. Лу или детей из Академии вне всяких сомнений, не подставит, но вот себя… Он чаще начал давать интервью, появляться один в общественных местах и обычный деловой костюм носить, хотя раньше… — Крэп, Иво, что ты там мутишь-то опять? В коридоре никого. Никто не услышал, дай Единый. Лу поджимает губы, делает глубокий вдох. Они со всем разберутся. Вместе. Потому что её в стороне удержать не получится. Самое страшное позади, уж пуганная. Своих близких она защитит, а том числе и великовозрастного дурака. Хотя умный он, конечно, как дьявол. Ну, или не как дьявол. Надо подобрать из мифологии народов старого мира доброе, но хитрое существо. Лу делает в мыслях пометку порыться в библиотеке. Что-то подобное было в ходу у азиатских народностей. Когда она возвращается, Элиф затаскивает её под лампы. Очень сложно сохранять мечтательное выражение лица после озарений, жертвой которых она чудом не пала пять минут назад. Лу использует проверенный способ: думает о хорошем. Сейчас для неё самое хорошее — Академия. Первое учебное заведение для чистых и псиоников с упором на гуманитарные науки. Никаких социальных групп, никакого разделения, бережное и внимательное отношение ко всем. Для псиоников — ещё и тренировки, мало похожие на то, через что Лу проходила в интернате. Дети — и правда нечто особенное, если им вовремя мозги вправлять. И в том, что все равны, они убеждаются быстрее, чем взрослые. Лу просила докладывать ей лично о каждом случае травли и избиений. Долго не получала ни одного донесения. Сначала не поверила. Привлекла Стоуна для надёжности: нагрянули внезапно, пообщались с учениками и преподавательским составом и остались приятно удивлены. . Кей заценил идею в итоге, ездит в Академию, пусть и реже, чем Лу, для которой всё это — отдушина. Иво не почил их пока визитом ввиду занятости, но финансами снабдил, а инструменты для музыкальных классов выбирал лично. Некоторые даже настроил дома. Лу хотелось бы научиться играть на чём-то. Не на виолончели, ясен пень. Гитара — это что-то для богов, та же ерунда. Пианино… скука. Барабаны — ближе к истине. Но в таком случае терпению Мартена конец замаячит, эх. — Готово, мадам, — рапортует неутомимая Шеро. — Сегодня вечером вышлю Вам варианты. — Хвала Единому. Слушай, а нельзя мне куда-то свитер вязаный приделать, раз ты всё равно всё это по кусочкам собираешь? Ну, реклама чтобы… Элиф качает головой. — Всё было согласовано заранее, мадам. Официальный стиль. В доштормовые времена люди, какая-то их часть, с особой тщательностью следили за жизнью монарших особ. В тех странах, где монарха свергли, его роль выполняли артисты. Тем не менее, обыватели охотно смещали фокус на чужую королевскую семью, оставшись без своей в результате революций. Сиротки несчастные, ага. Внимание обращали на всё: от рождения наследников престола, ссор и скандалов, до кроя платьев на каких-нибудь принцессах второй очереди. Глупость в квадрате, но нутро человеческое неизменно. И Лу поймала себя на мысли: нет желания заменять кому-то королеву. Пусть это всё будет план Иво или банальная попытка популяризации смешанных браков. Хотя… всяко лучше идеализации Лу Рид, о чьей судьбе, характере и, самое главное, о чьём счастье, читатели «Нью-Пари в лицах» не имеют представления. — Благодарю, что вытерпели. С Вами приятно работать! — восклицает Шеро напоследок. — Угу, — бурчит мадам Мартен, устало переставляя ноги в направлении столика, за которым расположились её близкие. Иво так и не собрал волосы с момента «свадебной» фотки. Приятно, до развивающегося в груди тепла, видеть его таким. Раньше он исключительно наедине с Лу позволял себе улыбаться вот так. — Надеюсь, вы не забыли, как я выгляжу, потому что вот она я. В голове звучало остроумнее. Лу падает рядом с Иво и получает законный поцелуй в переносицу. При маме неловко. — Такой вариант не рассматривается, — сообщает Иво. — Будешь? Лу не откажется от сладкого. Но только вот миндальное печенье в форме ракушек пробовала в ресторане, где и узнала, что это — любимое лакомство французских королей. Знак судьбы. Или признак паранойи. — Спасибо, мне не помешает глюкоза. После бесконечного «повернитесь туда», «посмотрите сюда», «встаньте так» мозг вскипел. Муж находит шутку удачной, а мама включает режим «прости нас недостойных, о великий!». — Перестань, ты девочка умная. У тебя точно не мог вскипеть мозг от простого позирования. — Да, он не поэтому вскипел, — Лу выбирает проигнорировать недовольство матери. Кажется, будь на месте Иво кто-то менее высокопоставленный, Энн не видела бы в каждом шаге дочери косяк. Не бросят её, не бросят! — Я подумала… Короче, в этом мало смысла. Выразительнее, чем она смотрит на Мартена, смотреть невозможно. — Ты меня никогда не прятал, но вся эта история с ванильными статейками не в твоём стиле. Как и многое… — Лу окидывает его костюм ещё более многозначительным взглядом, — другое. Ты с формой инквизиторской едва ли не сросся. Тебе неинтересно, что подумают, скажут. И престиж поднимать нет необходимости, и имидж менять. Я ведь не могу… ошибаться? Иво спрашивал практически о том же, когда она впервые попыталась убежать. Не верила до конца ни себе, ни ему. Сейчас всё иначе. Знает наверняка: готова следовать за ним куда угодно. — Буду откровенен, — месье Мартен обращается не к ней, а к Энн. — Лу умнее и честнее большинства тех, с кем меня сталкивала судьба. Пожалуйста, не поправляйте и не стыдите её при мне. И в целом. Я вижу всё-таки. Ладонь мужа накрывает её собственную, и обручальное кольцо на долю секунды подбрасывает флешбэки второго «побега». Любовь — ещё и про прощение. — А ты, — в голосе Иво слышится плохо скрываемое восхищение, — быстрее догадалась, чем Марк. Предвосхищая следующий вопрос, опасности нет. Кое-кто должен поверить, что я отхожу от дел. Как бы это сказать… теряю интерес к управлению, впадаю в детство, становлюсь сентиментальным. — Типа… — Лу отхлёбывает из чашки чай с кардамоном. — Этот Приор сломался, несите следующего? — и пускает пузыри. Энн Рид испытывает максимум родительского разочарования. Нет, уж если Баретти для неё идеал, к которому обязательно стремиться, что говорить об Приоре. Лу всё равно любит маму. И мужа. И свою неспокойную жизнь, с недавних пор полную разнокалиберных интриг. — Удивительно точное описание искомого эффекта, — с усмешкой кивает Иво. — Подробности дома, тет-а-тет. Значит, ищут крысу, как и прежде. Как и прежде, на равных. О большем ни судьбу, ни Единого мадам Мартен не намерена просить. Барабанная установка подождёт.