Самое сокровенное

Мягкие шёлковые простыни приятно холодили кожу, расслабляли уставшие мышцы и поднимали настроение — это ни в какое сравнение не шло с тем, что Лу стелила у себя дома. Она не привыкла жаловаться, но никак не могла не отметить, что в кровати Иво спалось намного лучше. И дело было не только в постельном белье. Уже давно перевалило за полночь, а в личных апартаментах Приора Инквизиции спать никто не собирался: тихо работал кухонный блок, за закрытой дверью в ванной шумела вода, а из колонок в спальне лилась музыка. Лу лежала и наслаждалась каждой секундой этой ночи — Иво разрешил бессовестно покопаться в его плейлисте, который оказался намного больше, чем она думала. Десятки, если не сотни классических произведений доштормовых времён — чтобы переслушать всё, понадобится далеко не один вечер. Впрочем, Лу никуда не торопилась. Вскоре вода в ванной перестала шуметь, и в спальне показался Иво — из одежды на нём по-прежнему были лишь свободные штаны. Сама Лу недалеко от него ушла, украв ещё одну рубашку из его гардероба — скоро у неё будет целая коллекция. Она скользнула взглядом по длинным густым волосам Иво, которые он всегда распускал, находясь в апартаментах, и улыбнулась. — Наслаждаешься музыкой? — спросил Иво, улыбнувшись в ответ. Лу просто кивнула — все слова в тот миг казались лишними, потому что не только чарующие звуки фортепиано были причиной её хорошего настроения. Иво склонился над ней и, оставив на лбу невесомый поцелуй, лёг рядом. Комнату продолжала заполнять музыка — то спокойная и медленная, то пронзительная и мрачная. Положив голову на плечо Иво, Лу устало прикрыла глаза и позволила мелодии заполнить всю себя. Казалось, все эти звуки лились не из колонок, а были неотъемлемой частью самого мира. Ей вспомнилось то самое чувство, охватившее её, когда она впервые включила музыку с флешки от Иво. Тяжесть и лёгкость, слёзы и радость, тайны и откровения. Противоречия — как и всё, связанное с этим мужчиной, так неожиданно появившемся в жизни Лу. — Вот эту помню, — сказала она, когда мелодия вновь сменилась. — Соната для фортепиано номер четырнадцать, — ответил Иво. — Её ещё называют “Лунной”. Лу не хватало слов, чтобы выразить все свои чувства так, как заслуживало это произведение, поэтому она ограничилась простым: — Красиво… такое только ночью и слушать. Или играть. — Именно ночью я её и играл. Для тебя, — ответил Иво и снова поцеловал её в лоб. Лу конечно же представила этот момент: глубокая ночь, засыпающий Нью-Пари, огни которого не угасают и после заката, сидящий на балконе Иво играет на виолончели. Его волосы распущены и ниспадают на плечи и спину, длинные тонкие пальцы танцуют на струнах. Всё пространство вокруг заполнено музыкой, от которой замирает сердце, а в завершение воображение дорисовало ещё и полную луну в небе. Не зря же соната “Лунная”… В то мгновение Лу вдруг пожалела, что не умеет играть ни на чём, кроме нервов Йонаса. Да и какой инструмент она выбрала бы? Скрипку? А упражняться где? Нет уж, классическая музыка никак не сочетается с видом на Термитник из окна дома Лу. Этим произведениям место здесь — в Центре, на каком-нибудь приёме и в апартаментах Иво, а не среди куч мусора, поддонов с матрасом вместо кровати и криков пьяного соседа за стеной. Послышался писк — кухонный блок закончил работу, но ни Лу, ни Иво не пошевелились. Вставать не хотелось — суматохи и беготни с головой хватало за пределами этих апартаментов. Заиграла другая композиция — на контрасте с предыдущей она казалась лёгкой и совсем невесомой. Перед внутренним взором Лу внезапно появился Баретти — он сердито дёргал усами и отчитывал её за то, что она отказалась ходить на курсы игры на скрипке и опозорила его, Приора и всю Инквизицию, не сумев ничего сыграть на приёме какой-то важной шишки из Совета. От неожиданности она усмехнулась, но тут же, закусила губу, чтобы не засмеяться в голос. — Лу? — послышался голос Иво. — Прости, — она тут же открыла глаза, осознавая, что он мог уснуть за то время, что они не разговаривали. — Вспомнила кое-что. Ничего такого. — Может, поделишься? Лу встретилась взглядом с Иво — он внимательно изучал её, отчего казалось, что он не просто смотрит на неё, а касается по-настоящему. Проводит кончиками пальцев по лбу, скуле, щекам, подбородку, губам, шее — с той же нежностью, с какой играет на виолончели. Сердце забилось быстрее, поэтому Лу сказала первое, что пришло ей в голову: — О, эта история недостойна ваших ушей, месье Приор. — Вот как, — Иво усмехнулся. — Если бы так думала хотя бы половина присутствующих на официальных мероприятиях, моё пребывание там было бы куда более приятным. — Да уж, было бы больше времени пожр… прости, поесть. Хоть какое-то удовольствие. — Ты голодная? — он вопросительно поднял бровь. — Кажется, еда готова… — Я не хочу есть, — Лу отстранилась и легла обратно на подушку. — Но, если хочешь, могу составить тебе компанию. — Потом, — Иво прикрыл глаза. — Мне сейчас хорошо. С тобой. Зная, что он не увидит, Лу широко улыбнулась. Она никак не могла заставить себя сказать эти слова вслух, но ей тоже было хорошо с ним. И вовсе не из-за огромной кровати, шёлковых простыней, дорогих подарков или внезапных ночных экскурсий. Дело было в чём-то, что Лу до сих пор не осознавала и не могла выразить, как бы ни пыталась. Она не умела красиво и понятно говорить о том, что чувствует. Или просто боялась? Зачем колыхать воздух, тратить время и силы, подбирать слова, выставлять себя дурой? Лу никогда не питала иллюзий, что их с Иво отношения перерастут во что-то серьёзное и продлятся дольше пары месяцев, но она просто не хотела отказываться от всего, что было между ними. Не могла. Впервые Лу столкнулась с чем-то, что было выше неё — с чувствами, которые не поддавались контролю. В её работе всё было понятно: говорят — делаешь. Идёшь, отставая на несколько шагов, мило улыбаешься, бросаешься под пули, прикрываешь отход. С применением пси тоже всё было понятно: шевелишь рукой — манипулируешь объектами. Сжимаешь снаряды, выворачиваешь трубы, рвёшь провода, поднимаешь облако пыли и мелкой бетонной крошки. Но с Иво всё было иначе. Лу тянуло к нему со страшной и ранее ей неведомой силой — хотелось касаться его, целовать его, перебирать его волосы, шептать его имя, вдыхать запах его парфюма, любоваться им, пока он не видит, бессовестно разглядывать его, когда он смотрит на неё. Никогда прежде Лу не чувствовала столько всего к одному человеку — от того ей было ещё обиднее, что она не может найти слов для всего этого. — Тебе правда нравится музыка? — спросил Иво. Лу одобрительно замычала, выныривая из своих мыслей. — А сама ты что слушаешь? — он открыл глаза и пристально посмотрел на неё. — Разное. Обычно что-нибудь пободрее, особенно во время тренировок. А что, тебе интересно? — она сощурилась. — Да. Помню, что ты давала послушать несколько песен, но это же явно не всё. В ответ Лу лишь усмехнулась — удивительно, что он запомнил, как они слушали музыку у него в кабинете. Не дождавшись ответа, Иво продолжил: — Можешь подключить телефон к… — Мою музыку надо слушать не через колонки, — она перебила его. Он вопросительно выгнул бровь, в его взгляде зажёгся неподдельный интерес. — Уже звучит интересно. Не давая себе передумать, Лу откинула одеяло в сторону и поднялась. Её куртка, в кармане которой покоились любимые наушники, осталась на диване. Она быстро достала их, а затем вернулась обратно на кровать — за это время Иво успел выключить свою музыку. От накрывшей спальню тишины стало непривычно, но Лу знала, что это ненадолго — её песни даже в наушниках будут звучать достаточно громко. — Следовало догадаться, — Иво усмехнулся. Лу легла рядом с ним и, заправив его волосы за уши, надела на него небольшие наушники. Затем, на всякий случай сделав потише, включила трек, под который обычно подтягивалась на турнике дома. Момент истины. Несмотря на то, что в наушниках был Иво, Лу прекрасно слышала всё и невольно покачивала ногой в такт. Громкая, грубая и бодрая музыка всегда нравилась ей больше всего — что-то внутри дрожало от рвущих душу голосов вокалистов и звуков электрогитары. Даже сейчас что-то глубоко внутри неё отзывалось на песню — хотелось вскочить и начать разминаться, но Лу заставляла себя лежать. Поначалу Иво сосредоточенно хмурился, но с каждой секундой он казался всё менее мрачным. Вскоре он просто смотрел в стену, пальцем отбивая ритм — наверняка оценивал музыку с точки зрения своего музыкального образования. Когда песня закончилась, он снял один наушник и протянул его Лу — она не смогла сдержать улыбку. По его взгляду сразу стало понятно… — Необычно. Мне нравится. Лу мысленно выдохнула, почувствовав странное облегчение — она надеялась, что он оценит её плейлист. Что-то внутри подсказывало — он говорил искренне. Или же ей хотелось в это верить… — Я бы удивился, если бы твоя музыка была иной, — добавил Иво. — Она такая же энергичная, как и ты. На этот раз Лу не смогла сдержать улыбку. Следующую песню — её любимую — они слушали уже вместе. Нет, наверное, ей всё-таки стоит научиться играть на каком-нибудь инструменте, причём не на скрипке и не на фортепиано, а на электрогитаре или барабанах. Вот советники на приёме удивятся… — Баретти меня прибьёт, если узнает, что я тебе тут включаю, — пробормотала Лу, не понимая, почему она вспомнила начальника-тирана в такой момент. — Мы ему не скажем. Иво взял её за руку и начал медленно перебирать её пальцы — от его прикосновений по спине побежали мурашки. Так они и лежали, продолжая слушать песни из плейлиста Лу. Со всеми у неё были связаны какие-то воспоминания: она идёт в “Утконос” в вечер знакомства с Кеем; она едет по трассе, став одним целым со своим байком; она подходит к зданию КС, готовясь к первому тестированию; она не может уснуть, поэтому смотрит в потолок. Много чего произошло за последние недели, и память обо всех этих событиях хранили любимые песни. Этой музыке не место здесь, в Центре — прямо как классике в Термитнике. Такую обычно можно услышать в ночных клубах, в жилом блоке этажом выше или в переулках. Но вот она здесь, играет в наушниках у Приора Инквизиции — человека, которому, казалось бы, она должна понравиться меньше всего. Впрочем, какая разница, где играет музыка? Главное — она находит отклик в душе и объединяет двух совершенно непохожих друг на друга людей.