Шрам.

Кажется всё началось с этого взрыва в больнице? Но нет. Первый надлом внутри случился много лет назад, после смерти жены. Тогда у меня было всё, что можно желать: карьера в лучшей больнице Москвы, беременная супруга, деньги. И в один момент я всё потерял. Меня лишили врачебной практики, но главное, я лишился семьи. Долгие годы я винил себя, хотя эта трагедия, словно насмешка судьбы. Та операция должна была закончиться успешно, я всё контролировал. И мама и ребёнок были в порядке по всем показателям. Но в один момент, её здоровое сердце, во время родового процесса, просто остановилось. После смерти супруги я уехал как можно дальше из Москвы, чтобы не сойти с ума. Сделал липовый сертификат, ведь мне нужна была работа, а им врач. Со временем рана потери затянулась, но шрам остался навсегда. Затем смерть Инны. Любил ли я её? Наверное да, по своему, а может просто жалел. Вообще, то что было между нами, сложно назвать любовью. Скорее привычка жить вместе. Она была рядом, дарила домашний уют, и тогда мне казалось, что этого достаточно. С ней я познакомился спустя несколько лет, после смерти супруги. Она хотела детей, но ей нельзя было рожать. Потеряв супругу на операционном столе, я боялся, что потеряю и Инну. Я искренне хотел, чтобы она была счастлива, и поэтому готов был жениться на ней, хотя не испытывал к ней сильных чувств. Пытался много раз её уберечь, но так и не смог. В какой-то момент я просто устал с ней бороться, объяснять и отговаривать, и это случилось. И конечно у меня не было другого выбора, как жениться и оставить её сына себе. Я должен был это сделать, ради неё, ради ребёнка, да и наверное ради себя. Ведь она ждала от меня именно этого шага, зная, что умирает. Я внешне не испытывал сильных переживаний после смерти Инны, но внутренний шрам остался навсегда. И сын, её сын, он всегда будет напоминать об этом. Теперь он наш, наш с Таней, эта женщина восхитила меня в первый день знакомства, и продолжает восхищать до сих пор. Ради неё я уехал из Черниговки, и готов был приехать, куда угодно. Короткая интрижка с Сомовой, и мимолётная связь с Ларисой, это были мои огромные ошибки которые я сам себе простить не смогу, даже если сможет Таня. Рядом с ней я был безумно счастлив, она засыпала в моих руках, а я ловил каждый её вздох, а иногда просыпался ночами и слушал её дыхание. С ней я снова ощутил это чувство любви и страсти, был готов на всё, и даже больше. У меня появилось дикое желание жить и работать как никогда, потому что рядом была она. Я наслаждался каждым её поцелуем, прикосновением и даже взглядом. И вдруг этот ужасный взрыв. Я даже подумать не мог о том, чтобы спасать себя, когда моя любимая женщина была в самом очаге. Ужасное чувство, когда не можешь спасти и не можешь помочь. А эта девочка-ординатор... Разве я мог оставить её одну? В такие моменты не думаешь о себе и о последствиях. В итоге я повредил руки, и больше не смогу оперировать... никогда. Дело, которым я занимался всю жизнь, ушло от меня навсегда. И эту боль я не мог заглушить ничем, кроме алкоголя. Я знал, что эта дорожка скользкая и опасная, знал, что будет только хуже, но не мог иначе. Даже Таня не могла заглушить это отчаяние. Я также сильно её любил, но больше не испытывал того счастья и вдохновения от жизни. И я видел её боль и слёзы, я понимал, как ей тяжело, но моя боль тогда оказалась для меня сильнее, даже сильнее любви к Тане. И этот шрам оказался для меня больнее и тяжелее прежних...