Часть 1
9 мая 2024 г. в 17:43
Солнце ярче огня, озарив небосвод,
Закатилось за край Земли.
Силы кончились. Мне не увидеть восход.
Вот рассеялся свет вдали.
Каждый шаг тяжелей, не поднять уже ног,
И жару заменяет хлад.
Горло суше песка, и на коже ожог,
Замело уже путь назад.
Небо чёрно как нефть, ни единой звезды,
Впился в плечи пустой рюкзак.
Приезжая сюда, я не чаял беды,
А теперь ведь умру, дурак.
Через миг упаду. Ни души мне помочь.
Или… что там стрекочет, а?
Словно яркий фонарь, разрывающий ночь,
Занялась впереди искра́.
Всё ясней горизонт, вижу зелени цвет
И лохматые шапки пальм.
Возвращается день, воздух снова согрет,
И трава здесь нежна как шаль.
Посреди пустыря яркий ма́нит шатёр,
Что разбит на османский лад.
Перед ним (лучший из персом тканных) ковёр
И откуда-то звук цикад.
Я не вижу людей, но здесь пахнет едой,
И кувшины стоят воды.
Ещё плов не остыл, и поднос нарезной
Выставляет тебе дары.
Сбросив пыльный шемаг, побежал я вперёд
И глотать принялся́, спеша.
Ожидал я, ко мне кто-нибудь пойдет,
Но без сил завалился спать.
Я часы напролет пролежал в забытье́,
Прежде чем услыхал звонок.
Показалося, что надо мной в чешуе
Престрашнейший навис зверёк.
Протеревши глаза, я увидел, что он
Уже старый, лиловый джинн.
Потряся бородой, он отвесил поклон,
А я вздрогнул, разбив кувшин.
Тут нахмурилась тварь, сузив кошки глаза,
И сменило свой облик вновь.
Ныне дева стоит: на руках бирюза
И изогнута дерзко бровь.
В шароварах она, как принцесса Жасмин,
Тёмен гордый арабский лик.
Только сколько б оно не меняло личин,
А подвох я уже постиг.
— Здравствуй, путник. Я вижу, без сил
Ты свалился на мой порог.
Сколько лиг, бедный мой, ты за день исходил?
Ведь уже и погибнуть мог.
Повезло, что из всех направлений пути
Выбрал верно оазис мой.
Ешь и пей, отдыхай, ни за что не плати,
Если хочешь — бери с собой.
Только просьбу одну я исполнить прошу.
Очень скучно живется мне,
В одиночестве здесь только сказки пишу,
И читаю сама себе.
Так присядь же, давай, меж китайских шелков,
И послушай, что я скажу.
«В предалекой стране, где кресты на стена́х,
Графский сын стал царем, и власть
Развратила его. Позабывши про страх,
На соседей решил напасть…»
— Не хочу про царей, опостылели мне, —
Перебил я, махнув рукой.
Здесь важнее всего не давать слабине
Ни на миг овладеть тобой.
Принахмурилась тварь, но, улыбку держа,
Раздраженье смогла сокрыть:
— Что ж, пусть будет тогда про младого пажа,
Что дракона хотел убить...
— Про какого пажа? Разве это герой?
Сказке нужен достойней кто, —
И почудилось мне, что песок как живой,
И заслышался в ветре стон.
— Ох, капризный ты гость. Так и быть, уступлю, —
Прорычал мне сквозь зубы зверь, —
«Как-то утром матрос подобрался к рулю,
Капитанью закрывши дверь…»
— То не руль, а штурвал. Я видал корабли, —
Укорил я, уже боясь.
Пожелтели глаза, заострились черты,
Но продолжила тварь, смирясь.
— Не по вкусу тебе, все что ни предложи,
Так скажи же, что любишь, сам.
Про купца, пастуха? Про стрелка, грабежи?
Про злодеев, пленивших дам?
— Быстро ты говоришь, выражения нет
И слегка голосок хрипловат.
Прекращай сочинять, такой будет совет.
Может, лучше тебе рисовать?
— Ты — без совести, груб, благодарности нет, —
Существо опечалилось вдруг. —
Уходи от меня, как настанет рассвет.
Не блуждай: прямиком и на юг.
Растворилась «Жасмин», позабыв про шатёр,
И меня вдруг окутал стыд.
Может, этот зверёк вовсе не был хитёр
И рыдает теперь навзрыд?
Нет, ошибки тут нет, ведь воспряв ото сна
Сразу я разглядел костей
Ровный ряд, что бахраны скрывают песка
От обманутых им гостей.
Может, то существо одиноко и все
По добру оставались здесь?
Что ж, не важно, ведь я не хочу насовсем:
За пустыней сынишка есть.
И набравши в рюкзак и еды, и воды,
Что лежит до сих пор у ног,
Потихоньку крадясь, я покинул сады.
Вот опять опустел чертог.
И придется скучать, смирно путника ждать.
Заключённый в оазис страж
Научился давно их с дороги сбивать.
Что ж, пора обновить мираж.
Растерялся он, но, на ошибках учась,
Не отпустит теперь гостей:
Вкруг шатра до небес городьба поднялась.
Страж своих обожал друзей.