Bathtime

- Блять. Сюда идёт Торфинн. Чтобы узнать об этом, не нужно было слышать жалобы Атли. Нос Аскеладда всё ещё работал, к несчастью, и он мог ощущать запах сопляка так же хорошо, как остальные. Викинги не были известны своей чистоплотностью. Они мылись каждую субботу, да, но также для них было привычно пачкаться в крови. Трупный смрад цеплялся к ним, пот лишь ухудшал положение. Принимая всё это во внимание, Аскеладд и его команда обычно не особо беспокоились о неприятном запахе. Но Торфинн. Как сказали бы христиане, срань Господня. Сопляк пах просто тошнотворно. Он с ног до головы был покрыт грязью и высохшей кровью, под подмышками и на его спине расползлись огромные влажные пятна пота, а его волосы были спутаны и засалены. Было просто непостижимо, как такой хилый ребёнок мог пахнуть хуже, чем сотня взрослых мужиков разом. Куда бы он ни пошёл, вонь следовала за ним облаком, заставляя каждого поблизости от него зажимать носы в отвращении. На него теперь нельзя было даже полагаться в разведке, если их враги окажутся по ветру. Они унюхают его присутствие на милю вперёд. Такими темпами он мог бы умереть в куче собственной грязи ещё до того, как заслужит очередную дуэль. - Тебе придётся сделать что-то с этим, Аскеладд, - сказал Бьёрн. Он смотрел в тарелку с грибами на своих коленях и вздохнул, отставив их в сторону, поскольку в желудке не бурлило. - Знаю. - Люди начнут дезертировать. - Я знаю! - сказал Аскеладд. - Ради всего, блять, святого, я позабочусь об этом, так что прекрати причитать. Атли закашлялся в облаке вони, проплывшей мимо них: - Имеешь ввиду, что позаботишься об этом сейчас? Аскеладд отшвырнул свой рог, расплескав мёд по земле: - Ладно, да, я сейчас же разберусь с этим. Он взял мыло и несколько обрывков одежды, которые можно было бы использовать, чтобы отскрести худшую часть загрязнений. Когда он собрал всё необходимое и одолжил у Бьёрна расчёску, Аскеладд прошёл через лагерь так, словно уходил на войну. Остальные мужчины смотрели на него с надеждой в глазах. Было грустно от того, как куча жестоких ублюдков могла быть повержена одним своенравным сироткой. Он нашёл Торфинна у опушки леса, затачивающим свои клинки. К его ужасному внешнему виду особо острым контрастом выступало его оружие, сверкающее и тончайшим образом наточенное. Не было сомнений, что за ним в их команде ухаживали лучше всего. Торфинн сплюнул на землю, когда Аскеладд приблизился: - Чего тебе, старик. - Подойди. Я хочу тебе кое-что показать. Торфинн глянул на свёрток чистящих принадлежностей в его руках с отвращением. - Поторопись, или я вырублю тебя и оставлю здесь. Неохотно, Торфинн последовал за ним. Аскеладд повёл его в сторону от лагеря, через клочок леса, изобилующий маленькими зверьками и перелётными птицами. Минуты не прошло, как лес расступился и показал сверкающее синим течение реки. Она была достаточно мелкой, чтобы доставать Аскеладду лишь до бёдер, и чистой настолько, что он мог видеть дно. Маленькие стайки рыб плескались на мелководье. Аскеладд молча извинился перед ними за грядущее. Он сложил полотенца и мыло у берега и быстро разобрался с собственной туникой и штанами, забросив их подальше на берег. Звук шуршания одежды привлёк внимание Торфинна. Его лицо забавно покраснело. - Какого чёрта ты творишь?! - Раздеваюсь. На что ещё похоже то, что я делаю? - сказал Аскеладд. Он уже очень устал от этого. Торфинн закрыл глаза руками: - Да, но - почему? - Потому что от тебя воняет. Мы не уйдём, пока ты не станешь чистым, как стёклышко. - Я могу помыться сам. - Конечно, не можешь. Просто посмотри на себя, - к его чести, Торфинн и правда взглянул на себя сверху вниз и нахмурился. - Раздевайся. Это приказ. Разрываясь между неизбежной угрозой быть оставленным позади и очевидным негодованием, сопровождавшим его каждый раз, когда нужно было следовать любым приказам Аскеладда, взгляд Торфинна метался вокруг, пока не остановился где-то рядом с бёдрами Аскеладда. - Надень штаны обратно. - Серьёзно? Ты парень, а не стыдливая девственница. - Я сказал надень их! Он так, так устал, а они ещё даже не начали. Аскеладд ступил обратно в свои брюки, подкатав их до колен. Не то чтобы это спасло бы их от намокания, но ощущалось глупым заходить в реку в штанах, всё ещё прикрывающих икры. - Ладно, я надел их. Раздевайся. Сейчас же, Торфинн. На мгновение, Аскеладд не был уверен, что мальчишка собирался выполнять приказ. Затем, с колебанием, достойным кошки, макающей лапу в миску с водой, он начал развязывать пояс, придерживавший его рубашку. Аскеладд оставил это на него, смачивая мыло и выбирая обрывок одежды погрубее, чтобы отскрести худшую часть грязи. Уверенный, что мальчик не сбежит, рискуя последствиями, Аскеладд ступил в холодную воду первым. Рыбы проскользнули мимо его щиколоток и уплыли в глубину и безопасность воды. Когда он обернулся, одежда Торфинна грязной кучей валялась на берегу. Мальчик здорово раскраснелся от стыда и прикрывал кистями место между ног. - Иди сюда, - сказал Аскеладд. Торфинн ступил в воду, задрожав от холода. - Будь внимателен, я не собираюсь намывать тебя каждую неделю. После этого ты будешь следить за собой, понял? Торфинн сокрушённо закивал, и Аскеладд приступил к работе. Потребовалось приложить немало усилий, чтобы отскрести грязь с кожи ребёнка. Вода от легко стекающих по телу струй помутилась, но застарелые загрязнения засохли, и их было сложнее убрать. Какие-то из них окрашивались красным, слипшись с опухшими воспалениями от шрамов Торфинна. Он издал нечто, похожее на рык, когда Аскеладд вычищал их с чуть большей грубостью, чем нужно было, но, когда Аскеладд добрался до одного особо отвратительно выглядящего шрама от лезвия на плече, Торфинн, честное слово, заскулил. Аскеладд притормозил. Шрам был старым, повреждённым куском побледневшей плоти, широким достаточно, чтобы быть нанесённым остриём меча. Он не был обработан надлежащим образом, как большинство других шрамов, - Торфинн, хотя бы, научился залечивать свои раны самостоятельно, - и было ясно, что он всё ещё болел. Воспоминание мелькнуло на задворках сознания Аскеладда. Он нахмурил брови: - Этот я тебе оставил, верно? Торфинн сверкнул на него потемневшими глазами и оскалом зубов. Он не проронил ни слова. Аскеладд пожал плечами: - Если ты ждёшь извинений, ты их не получишь. Помни, что эта рана спасла тебя. Медленно, Торфинн отвернулся. Спутанные волосы завесили его лицо, скрывая от взгляда. - Я знаю. Это заняло время, но, в конечном итоге, Аскеладд отделил Торфинна от его грязевой коллекции, его кожа от грубого мытья стала розовой. Следующими были его волосы. Не смотря на его попытки изобразить неприязнь на лице, то, как тело Торфинна расслаблялось под руками Аскеладда, выдавало, как приятно было избавиться от вшей на голове. Его волосы стали цвета пшеницы, когда грязь была смыта. Должно быть, он унаследовал это от матери. Его глаза, тёмные и злые, должны были напоминать Торса, но только если бы он стёр постоянное сердитое выражение с лица. Было стыдно, что ребёнок, по-видимому, не был благодарен матери за вложенную ею часть. Когда Аскеладд был младше, он больше напоминал мать, но чем старше он становился, тем сильнее походил на старого ублюдка, зачавшего его, и тем сильнее его не устраивало собственное лицо. Возможно, если бы Олаф был человеком, как Торс, Аскеладд и не возражал бы. Но столь фантастичные мечты не стоили того, чтобы предаваться им. Если бы Олаф был не собой, а кем-то ещё, Аскеладда бы тогда вообще не существовало. Не то, чтобы это было бы плохо. Торфинн вновь начал ворчать и дёргаться, когда Аскеладд начал расчёсывать его волосы гребнем, вырывая узелки и спутанные пряди. От особенно резкого рывка Торфинн вскрикнул. - Тебе обязательно тянуть так сильно? - Либо так, либо я обрею тебя. - Придурок, - проворчал Торфинн. - Сопляк. - Кусок дерьмового ублюдочного убийцы. - Кожа да кости, - сказал Аскеладд, вырывая большой узелок из волос Торфинна. - Бля! - он завизжал достаточно громко, чтобы люди в деревне его точно услышали. - Нахрена было так делать? - И, мы закончили, - Аскеладд потрепал Торфинна по голове извиняющимся жестом. Конечно, Торфинн немедленно отпрянул, но это тоже можно было засчитать. Возможно. Он указал на свёрнутое полотенце на берегу. - Иди обсохни. Я выстираю твою одежду. - А нам нужно? - захныкал Торфинн. - Хватит ныть, - сказал Аскеладд. - В любом случае, я сделаю это сам. Иди уже. Торфинн пошёл. Свернувшийся у кромки воды, весь укутанный в старое полотенце, он был больше похож на намокшего щенка, чем умелого бойца. Аскеладд скоблил его изношенную одежду, пока стекавшая с неё вода не стала чистой, и повесил её на ветку дерева, чтобы просушилась. Затем он с неохотой взял полотенце, чтобы высушить волосы Торфинна, когда стало очевидным, что мальчик не собирался делать это самостоятельно. Торфинн промолчал на эту заботу Аскеладда, что было достаточно нехарактерно для него. Поэтому Аскеладд решил позлить его, просто чтобы убедиться, что он всё ещё был жив. - Ты жалкий мелкий сопляк. Дай угадаю, дома твоя мать делала всё за тебя, поэтому ты сейчас не умеешь за собой следить. - Убирайся, плешивый, - Торфинн оттолкнул его. Он забрал себе полотенце и стал яростно тереть им об свою голову. - Ты мне не нужен. Никто мне не нужен. - Уверен, что это так, - просто сказал Аскеладд. - Дождись, пока твоя одежда полностью высохнет, прежде чем надеть её. Иначе она заплесневеет. - Знаю. - И с этого момента, я ожидаю, что ты будешь мыться раз в неделю и раз в месяц стирать одежду. Можешь взять мыло у меня или Бьёрна. - Ладно, всё равно. Просто уйди. Аскеладд кивнул. Ему больше нечего было сказать, и чтобы ещё сильнее позлить Торфинна, или успокоить его, но он уже добился своей сегодняшней цели. Мальчишка больше не вонял, и скоро в их милой банде убийц вновь воцарится мир. Он также узнал, что Торфинн был куда более сговорчивым, если он играл из себя отца, что было одновременно забавно и объективно печально. Пока пользоваться этим было опрометчиво - Торфинн зачастую был предсказуемым, но он всё ещё рос и в дальнейшем будет склонен к разного рода нестабильности в подростничестве, - так что было бы неплохо придержать это в рукаве. Прежде чем он оставил Торфинна в его угрюмой задумчивости, он поймал взглядом шрам на спине ребёнка, шрам, который он ему оставил, и скривился. Это напомнило ему о собственных ссадинах, которые он заработал, тренируясь с отцом много лет назад. Ссадинах, за которые он отплатил тысячекратно. Аскеладд вздохнул и отвернулся. Он и правда ненавидел детей. Его возвращение в лагерь было встречено овациями и аплодисментами. Атли поднял тост в его честь. Без обозначающего его запаха Торфинн исчез, и, хотя он был начеку, Аскеладд не видел его, пока не наступила суббота, когда Торфинн с неохотой присоединился к остальным мужчинам, чтобы искупаться.