Беги

Несколько дней спустя       Операция по установке штифта в сломанную ногу Мелиссы, к счастью, прошла без осложнений. Девушка довольно легко перенесла часть восстановления. Позади уже был этап боли и отчаяния от невозможности подняться с постели, и грусти от того, что все же большую часть времени ей приходилось проводить в одиночестве или в не очень интересной компании дежурной сестры, которая была приставлена к ней, чтобы не только наблюдать за исполнением всех медицинских рекомендаций, но и, по личной особенно настоятельной просьбе капитана Нэша, следить, чтобы у пациентки и мысли не возникло о побеге, даже на инвалидном кресле.       Сам Бобби успел привязаться к девочке, но, из-за довольно плотного графика и все еще находящейся на больничном жены, не мог позволить себе находится рядом с Брук достаточно долго. Обычно это были довольно короткие встречи раз в два или три дня, в перерыве между окончанием смены и возвращением мужчины домой. Гораздо реже заглянуть к ней пожарному удавалось прямо посреди смены, когда их команда привозила пострадавшего в ту же больницу.       Афина уверена шла на поправку. Сначала идея поддаться на уговоры Хэн и мужа обратиться к врачу не казалась ей подходящей, но стоило Бобби пообещать ей, что отвезет ее в ту же больницу, где лежала Бук, как она сразу же согласилась, признавая, что ее партнер все-таки слишком хорошо ее знал. Заражать и без того пострадавшую девочку сержанту совершенно не хотелось, поэтому первое время они общались через стекло палаты ребенка, разговаривая по телефону, каждый раз, когда приходила на прием к своему врачу. Остальное время Грант предпочитала проводить в постели, каждый раз поражаясь тому, как ловко удавалось ее мужу совмещать столько дел и при этом успевать абсолютно все. И даже контролировать ее, частично оставшийся постельный режим, несмотря на то что женщина уже вполне уверено стояла на своих двоих.       - Ты в порядке? – Бобби только переступил порог палаты Бук, заметив, что в ее настроении явно что-то изменилось. Он не был уверен точно, но выглядело происходящее довольно странно. Мелисса обычно была очень рада его видеть и всегда приветствовала его обворожительной улыбкой, но сегодня даже не повернулась на звук, когда он открыл дверь. Она сидела на краю кровати, поджав здоровую ногу под себя и, прижимая книжку, давно пришедшую в некоторую негодность к груди.       - Да, - всхлипнула Холт и поспешила вытереть слезы со своего лица, но Нэш слишком быстро оказался рядом. Он сел на ее кровать и молча обнял. Ему хотелось утешить ребенка, но подобрать нужных слов так и не смог. Да и не был уверен, что слова могли бы помочь. – Я в порядке, правда…       - Это не так, и мы оба это понимаем, - осторожно возразил пожарный. – Нога снова болит? Давай позовем твоего врача и попросим…       - Нет, - перебила девушка. – Мне уже лучше и совершенно не больно, правда! Просто…Афина сегодня позвонила.       - И что она тебе сказала? Тебя явно это расстроило. Может быть, я мог бы чем-то помочь?       - Когда она нашла меня в том лесу у детского дома, - наконец, начала рассказывать Бук. – я попросила ее найти моих настоящих родителей. Я ничего толком о них не помню, но Афина ведь сержант полиции у нее наверняка должны были быть связи. Мне часто снится мой отец и мне хотелось бы выяснить, что произошло, почему они оставили меня.       - И сегодня Афине удалось что-то выяснить?       - Да. Она нашла какие-то старые архивы, в них есть информация обо мне и моих родителях. Оказалось, что они оба погибли…       Бобби замер на месте. Узнав о Мелиссе, он мог представить себе, насколько история ее семьи могла быть тяжелой. В его голове ураганом пронеслись мысли. Ему было знакомо это чувство – боль и горесть от потери самых близких людей, тех, кто, кажется, был и всегда должен оставаться опорой, крепкой защитной стеной, за которой с легкостью можно было бы спрятаться от жестокости и несправедливости внешнего мира. Семьи – маленького, совершенно точно безопасного мирка, тепло которого отзывалось в сердце даже в моменты разлуки, на тысячи километров, и через лес, и через океан.       - Мне жаль… - Слова сорвались с губ пожарного раньше, чем он смог их осмыслить. Насколько рационально взрослому человеку выражать свою поддержку к ребенку, только что узнавшему о смерти самых близких людей? Насколько полезными в данной ситуации вообще были слова? Они не стоили ни копейки. И Бобби прекрасно знал об этом.       - Мне тоже жаль, - Холт вдохнула воздуха, заполняя свои легкие до отказа, пытаясь хотя бы так сдержать слезы, и упала в руки Нэша. – Хотя чего я ожидала…       - Прости, я не совсем хорош в поддержке детей! – произнес капитан, признавая собственную беспомощность. Бук отрицательно замотала головой.       - Ты делаешь самое главное! Остаешься рядом, - Девушка подскочила также неожиданно, как и опускалась в объятия пожарного. Она не скрывала слез, катившихся по ее лицу, не стеснялась. – Если бы родители были живы, они наверняка бы хотя бы пытались меня найти. А раз за столько лет, пока я была в детском доме никто не явился, значит и ждать было некого! Афина открыла мне глаза на то, какой дурой я была!       - Это не так! – попытался возразить мужчина, но на самом деле у него не было ни единого аргумента против слов подростка. Мелисса все еще не отводила взгляда, ожидая хоть какого-нибудь продолжения.       - Вот видишь, и в протест ничего не скажешь!       - У тебя еще все впереди! – напомнил Бобби. – Вся жизнь. Победы, падения. Колледж. Друзья. Университет. Отношения. Работа. Своя собственная семья.       - Нужно ли мне все это? – разочарованно прошипела Бук. Она отшвырнула книгу на противоположную половину кровати и отвернулась от пожарного. Но крепкие руки заставили ее повернуться обратно. – Ровно так же, как и я никому не нужна!       - Не говори так, пожалуйста, - почти умолял Нэш. – Ты знаешь, что это не так.       - Ты не понимаешь, - Если бы существовала хоть одна малюсенькая возможность, Холт непременно бы убежала. Бросила бы все, сорвалась с места, и бежала бы, пока в ногах оставались силы, а в легких кислород. Снова…       - Почему же? Очень хорошо понимаю, - Бобби обернулся назад. Он нашел брошенную некоторое время назад книгу и, взяв ее, присел на корточки перед плачущим ребенком. – Я знаю это чувство. Будто больше нет в этом мире того, что могло бы удержать тебя наплаву. Когда все, кого ты знал, любил, в кого верил, чьей жизни был неотъемлемой частью, те, кто был твоей жизнь, становятся ничем иным, как воспоминаниями, маленькими, еле заметными и на расстоянии пары шагов, буквами в бетоне.       Нэш замолчал. Он опустил взгляд разглядывая потрепанную книжку. Афина все ему рассказала. В мельчайших подробностях. О почти ночных поисках. О жизни девочки в детском доме. О ее многочисленных побегах. О ее любимой книжке. Она выложила перед ним все карты, оставив в своем внутреннем кармане только одну. Карту, кричащую о том, что она действительно взялась искать ее родителей. Было бы неплохо, если бы он знал заранее, прежде чем войти в палату ребенка посреди своей смены. Этот разговор не должен был быть таким. Он вообще не должен был состояться.       - Прости, мне не следует… - Мужчина дергает головой, в попытке смахнуть слой воспоминаний со своего мозга. В ушах оглушающий вой сирен и рев пламени. – Я не должен…       Он так и не находит сил продолжить предложение. Несколько мгновений уходят на то, чтобы судорожно оглядеться по сторонам, убедиться, что комната не заполнена дымом, что голоса его детей и жены, доносящиеся с разных сторон, лишь иллюзия.       - Кто? – Бук не позволяет взрослому так просто сбежать. Он не дал бы ей сдвинуться и на миллиметр, пока не убедился бы, что с ней все в порядке, и она не собирается натворить глупостей. И она поступит с ним точно также. – Кого ты потерял?       - Всех, - все же признается Бобби. Голос в его голове, возникший из ниоткуда, заставляет его говорить, не позволяет уйти. Холт крепко держала его за руку. – Жена и двое детей. Вся моя жизнь. Так что, я отлично тебя понимаю. А еще я прекрасно знаю, что худшее, что после этого можно сделать, это сдаться! Сдаться и так и остаться в воспоминаниях. Так и самому можно ими стать…       - Что с ними случилось?       - Они погибли. От рук человека, которому я больше всего доверял их безопасность. От моих.       - Как ты справился? – продолжала расспрашивать Мелисса. Конечно, ей было жаль, но говорить этого вслух не имело ни малейшего смысла. И так понятно. Гораздо важнее было понять, как ей самой быть дальше. Бобби именно для этого затеял этот разговор.       - Я не справился, - пожал плечами капитан. – Я до сих пор не справился, но позволил себе жить дальше, а значит с каждым прожитым днем все больше справляюсь с этим. Да, тяжело, да больно, да, порой совершенно не хотелось, но, если впустить людей, дать им возможность поддержать и помочь, жить становится легче. Жить, а не существовать просто для того, чтобы мое время вышло. И тебе нужно. Жизненно важно сделать это. И, пожалуйста, не повторяй моих ошибок. Не жди никакого чудо или спасения от кого-то, спаси себя сама, просто позволив окружающим помочь.       Бук ничего не ответила. Она продолжала сидеть на краю своей кровати. Слезы катились по ее лицу. Она смотрела на капитана, все еще вслушиваясь в эхо его слов в своей голове, и кивала. Рация пожарного неожиданно ожила, оповещая его об очередной вызове.       - Черт, - выругался мужчина, поднимаясь на ноги. Он протянул Мелиссе ее книгу и вынужденно признал. – Я должен идти. Могу я тебя оставить сейчас?       - Спасибо, - поблагодарила подросток, принимая книгу назад. Это было не про нее. Про слова. Про признание. Про доверие. – Конечно, миру нужны свои герои. Все нормально. Я буду здесь, когда ты или Афина придете в следующий раз.       - Мир не идеален, а жизнь жестока и несправедливо очень ко многим, но… - Бобби замолчал, замерев почти у самых дверей. – Хотя. Просто помни об этом. Никаких «но».        Бук обдумывала слова пожарного до самого вечера. Лежа на больничной койке, она все также прижимала любимую книгу к груди, прокручивая в голове их разговор. И представить было сложно, что все, что сказал ей капитан пожарный было правдой. Холт снова и снова возвращалась к его словам и вечной попытке справиться ровно до тех пор, как уснула, окончательно устав.       - Афина! – Бобби был зол. Всю оставшуюся смену он не мог думать ни о чем другом, не понимал, почему его жена вот так просто вывалила все это на подростка, даже не предупредив его. Ему казалось, что это было фатальной ошибкой. Девочка действительно могла бы замкнуться в себе и больше никогда некому не открыться. Вряд ли сейчас можно было бы что-то исправить, но выразить свое негодование и возмущение пожарный считал необходимым.       - Что-то случилось? – Женщина выглянула с кухни с кружкой горячего чая. По одному тону голоса мужа, она догадалась о том, что произошло что-то такое, что возмутило его до глубины души, но никак не ожидала, что такую реакцию могли вызвать ее собственные действия. – Ты чего кричишь?       - Афина, какого черта?! – возмутился Нэш. Мужчина в несколько секунд перемахнул через ступеньки и оказался рядом с супругой, забрал из ее рук горячий напиток и, оставив его на краю стола, замер прямо напротив сержанта. – Ты серьезно вот так просто выдала ребенку, который, я позволю себе напомнить тебе, и так находится в эмоционально нестабильном состоянии, о том, что ее родители мертвы?       - А ты сейчас не преувеличиваешь?       - Афина!       - Успокойся, - потребовала Грант, скрестив руки на груди. – Помни, что я никогда не стану разговаривать с тобой, пока ты зол и на взводе, если это не экстренная ситуация или не вопрос жизни и смерти! Бобби, успокойся! Дыши!       - О, я уверен, теперь это точно вопрос жизни и смерти! – продолжал расходиться Нэш. – Я сегодня был у Бук и мне еле удалось ее успокоить, после известий от тебя. Это было так важно в конкретный период времени, когда она в больнице?       - А тебе было бы важно узнать, что происходит с твоей семьей, если бы ты не знал, где мы? – Афина перешла в наступление. Ее обижал тон голоса мужчина, как и его напор, и оставлять все так, она не собиралась. Бобби попытался возразить, но женщина не дала ему вставить и слова. – Просто представь! Если бы ты не знал, в порядке ли Мэй, после того чертово пожара в колл-центре, тебя бы устроило? Если бы ты не знал в порядке ли я после нападения Хадсона? Или если бы я не сказала тебе, что мы нашли Гарри после похищения и ты бы еще несколько дней непрерывного дежурства находился в неведении?       - Это другое! – наконец, возразил капитан. – Да и ты не стала бы так поступать! Я даже представлять не стану…       - О, нет, милый, это не другое, - продолжила Грант. – Это ровно тоже самое. Ровно так же, как и у Бук. Она терзала себя сомнениями, где ее родители и что с ними стало. И я дала ей эту информацию. А вообще знаешь, в чем-то ты все-таки прав. В том, что я не стала бы скрывать подобного от тебя. Так, почему я должна была так поступить с Бук? Не отрицаю, довольно опрометчиво было просто поверить ей на слова, что она в порядке после таких новостей, но я рада, что ты, дорогой мой муж, все еще обладаешь своей удивительной способностью оказываться в нужное время в нужном месте! Спасибо!       - Прости, да, ты права! – вздохнул Нэш. – Я был на эмоциях весь остаток смены после визита к ней. Просто Мелисса она…       - Милый и светлый ребенок, который не заслуживает всего этого, - закончила за пожарного Афина. Бобби лишь улыбнулся.       – Знаю.       - Она чувствует себя никому не нужной, - заметил капитан после недолгой паузы. Он говорил в разы тише, чем всего две минуты назад. Его взгляд был устремлен в пол, себе под ноги. – Сколько раз от нее отказывались, я даже представить боюсь! А теперь она знает, что и родителей ее нет в живых… У нее никого не осталось, и она решила, что нет смысла продолжать дальше жить.       - Это были ее единственные близкие люди, - напомнила Грант. – даже при условии, что она их не помнила!       Некоторое время пара провела в тишине. Бобби сидел во главе обеденного стола, опрокинув голову на свои руки, думал, переваривал последние события. Афина заварила ему ромашковый чай, в надежде, что хотя бы это, в купе с ее присутствием и, возможно, продолжением разговора, поможет ему успокоиться.       - Я хочу помочь ей, - признался пожарный, как только сержант поставила перед ним чашку горячего чая. – Но как?       - А как ты справился с потерей близких? – осторожно спросила Грант. – Я знаю, как ты справлялся с потерей семьи и знаю, что все эти воспоминания еще довольно свежи, но, как ты справился с потерей родителей?       Афина не знала об этой части его жизни ровным счетом ничего. Он лишь раз упомянул о том, что похоронил обоих родителей уже достаточно давно, но никогда не говорил о том, как именно ему это далось.       - Я был чуть младше Мелисы, когда отца не стала, - неожиданно заговорил капитан. – С мамой они уже развелись, а я жил с отцом. Просто, без суда, без споров и разборок. Я сам захотел остаться с ним, потому что почему-то вбил себе в голову, что нужен ему. Это было не так! Он пил, забивал на дежурства несмотря на то, что, вообще-то, был капитаном. Зато напивался от души и до беспамятства. И однажды его команда узнала, что врал им, что отец болеет, что на самом деле он пьет в огромных количествах.       - Что он сделал? – Грант сама не заметила, как напряглась. Ее ладони мертвой хваткой сомкнулись на чашке с чаем.       - Велел мне убираться ко всем чертям! Я ушел к себе и не выходил до самого вечера, пока наконец не понял, что в доме подозрительно тихо. Мне тогда не сразу показалось это странным. Отец мог уйти пить в бар или просто куда-нибудь подальше от мелкого паршивца, которым он меня тогда считал. Мне и в голову не могло прийти, что что-то случилось. Я спустился вниз, окликнул его, но он уже был мертв. Пьяный споткнулся обо что-то и упал, ударившись об угол журнального столика. Я был зол на себя, что упустил, не заметил, не спас того, кто надеялся на меня, а потом меня неожиданно осенило, что, собственно, я и не нужен был ему никогда, как и мой старший брат. Выпивка, вот что его действительно волновало. А мама… - Бобби поспешил вытереть проступившие слезы, как только Афина коснулась его плеча. Ей нечего было сказать ему. Она и представить себе не могла, насколько больно и страшно терять родителей. Грант поднялась на ноги и, зайдя мужу за спину, крепко обняла его. – Она сильно пережила отца. Забрала меня, воспитала, поставила на ноги. Поддержала, как при поступлении в академию, так и при выходе на работу. Взялась за организацию похорон после пожара, пока я отчаянно пытался сам в петлю залезть. Ее не стало в мою первую ночь в Лос-Анджелесе. Никто из нас не был готов: ни я, ни братья. За несколько часов до этого мы говорили с ней. Она смеялась, говорила о том, как сильно гордится тем, что я взялся за новую работу, смог выбраться из зависимости, кем я стал. Обещала приехать в гости, как только я окончательно устроюсь. И мечтала, чтобы я снова смог вернуться к обычной жизни: завести друзей, полюбить, создать семью. А потом мне позвонил старший брат и сказал, что нашел ее на кухне. Она собиралась включить духовку, чтобы испечь вишневый пирог…всеми любимый… не успела.       - Я уверена, что твоя мама гордится тобой! – Сержант оставила короткий поцелуй на макушке пожарного, воспользовавшись небольшой паузой в его речи.       - Я очень хочу в это верить, - вздохнул Нэш. – Мы с братьями потом разбирали ее документы. И нашли письмо, написанное в тот же день утром. Она писала, что, несмотря ни на что, будет радоваться успехам каждого из нас, но уже не сможет смириться со многими вещами: со смертью внуков, решением Чарли бросить карьеру и успех, чтобы ухаживать за ней. Мой отъезд в Лос-Анджелес был в том числе. Вот так их не стало…       - Мне жаль, что все так вышло…       - Да, мне тоже… - Капитан неожиданно изменился в лице. Идея, возникшая только что в его голове, была сумасшедшей, но совершенно точно могла бы сработать. Он развернулся на своем стуле, прерывая объятия жены, и взглянул на нее. – Афина, а что если нам забрать Бук?