Океаны любви

      Юля спала спокойнее обычного, но не обошлось без неприятных сновидений. Точнее, начинались они вполне хорошо, но потом на сценариста этих сюжетов как будто вдруг накатывала жесточайшая депрессия, тоска, а потому он принимался портить все созданное собой. Поэтому, проснувшись в половину восьмого утра по будильнику, Юля даже облегченно вздохнула.       В комнате было темно — недавно купленные плотные короткие шторы хорошо перекрывали свет, который девушке по утрам мешал спать. Юля откинула белое, пахнущее стиральным порошком и, почему-то, розмарином одеяло, отодвинула занавесь и дала утреннему свету проникнуть в комнату. Она следовала своей традиции, пару минут потратив на разглядывания городского пейзажа, погруженного в классическую для Петербурга «пасмурность», которую теперь немного скрашивали зеленеющие почки.       На кухне постепенно начиналось шевеление: Надежда Григорьевна уже гремела венчиком в кастрюле, намереваясь угостить жильцов своим вкусным завтраком, Елена поставила чайник на плиту и раскладывала по кружкам то кофе, то чайные пакетики. Анатолий тем временем собирал ноты в свой портфель, никак не находя в себе сил готовить их с вечера.       Юля заскочила в ванную, немного взбодрившись, а затем сменила пижаму, которой являлась доходящая почти до колен растянутая футболка, на комплект из шорт и майки. Оказавшись на кухне, девушка пожелала доброго утра жильцам, и все вместе уселись за стол. По квартире разносился аромат омлета с овощами и кофе, за окном уже начали сигналить машины.       — Юленька, ты сегодня сильно будешь занята? — осведомилась Надежда Григорьевна. Юля поправила очки и прикинула:       — Часов до трех — точно буду. Что-нибудь нужно сделать?       — Да у меня вот из очков гвоздик вылетел. Зайти бы в ремонт, починить. А без них я ничего не вижу — вдруг подсунут мне что-то не то.       — Никаких проблем, я схожу, — улыбнулась девушка, глядя на то, как обрадовалась старушка.       — Спасибо, дочка!       Вроде бы ничего такого еще и не произошло. И дело не слишком большое, но реакция Надежды Григорьевны подняла настроение Юли. Может, поэтому она была искренне готова помогать окружающим, зная, что даже небольшая услуга будет для них важна, сделает их счастливее? А от чужого счастья душа девушки расцветала тоже.

***

      Так проходил день за днем, неделя за неделей. Вскоре наступил май, и забот прибавилось. В университете начиналась подготовка к Студенческой весне, в которую была вовлечена и сама Юля. Хоть ни на каком инструменте, кроме гитары, она играть не умела, но связь с музыкой у нее была. Девушка в школьные годы занималась вокалом и танцами. И студенческий актив решил набрать небольшой коллектив из танцоров, которые должны были выступить через пару недель.       Поэтому, помимо работы в бюро, учебы и домашних дел Юля теперь бегала и на репетиции на два, а то и три часа. Было решено поставить народный танец по принципу большинства и выходило довольно неплохо. Пусть почти все немного утратили сноровку со времен занятий в танцевальных секциях, но довольно быстро ее восполняли.       Юля пришла домой позже всех, уставшая, но довольная. Танец был на этапе отработки синхронизации и ликвидации неточностей. У девушки в нем была одна из ведущих ролей, как у непосредственной представительницы народного отделения. И Рыбакова была вовлечена настолько, что даже лежа на кровати прокручивала в голове каждое движение.       Благо, завтра была пятница, а это значит, что свободного времени будет чуть больше. Чуть больше для репетиции. Юля усмехнулась и открыла мессенджер на телефоне. От Сени вестей за последнюю неделю не наблюдалось. Они списывались только один раз, и то диалог выходил каким-то неполным и несколько неудобным. Юля списала это на их общую усталость и загруженность и решила подождать до лучших времен, когда забот будет поменьше.       Глядя на страничку громовского профиля с симпатичной аватаркой, Юля постепенно начинала засыпать. Надеясь, что эти времена придут скорее.

***

      Утром девушку разбудил холод. Полотенце под головой вымокло и пропитало подушку, а отсутствие одеяло заставило впасть в состояние озноба. Юля недовольно съежилась, глянув на часы. Еще пять утра, до подъема уйма времени. И все же, в таком положении спать было не очень приятно.       В комнате было немного светлее из-за незадернутых с вечера штор. Юля поднялась с кровати, потягиваясь, провела рукой по наполовину высохшим и растрепавшимся волосам, надела очки и приняла решение привести в порядок спальное место. Полотенце отправилось на сушильную стойку возле окна, наволочка — туда же, а подушка к батарее. И только Рыбакова открыла шкаф, чтобы поискать какой-то достойный ей аналог на ближайшие пару часов, как услышала шарканье тапочек по коридору.       По походке она безошибочно определила Надежду Григорьевну. Та прошла к входной двери и открыла ее, с кем-то полушепотом поздоровавшись. Любопытство сразу согнало весь сон, и Юля приблизилась к двери на носочках, чтобы послушать. Однако короткие фразы показались ей слишком неразборчивыми. Зашуршала одежда, щелкнул дверной замок, и уже две пары ног прошли вглубь квартиры. Рыбакова ломала голову предположениями: кого в такое время могла пустить в квартиру старушка? Совершенно точно не внуков, не детей и не гостя, разумеется! Только если Безрукова на самом деле была суперагентом.       Юля слабо усмехнулась последней мысли и, ничего больше не слыша, вернулась к шкафу, снимая с верхней полки толстое покрывало и скатывая его в валик. Вдруг скрип половицы за стенкой — девушка даже знала, какой конкретно — заставил ее замереть и прислушаться. Кто-то прошел в дедову комнату тяжелым и крепким шагом, поставил что-то на пол. «Дубов?» — подумала Юля. Но ей казалось, что на дорогу от Австралии до Петербурга требовалось гораздо больше времени. Да и, судя по телефонному разговору почти месяц назад, он не планировал возвращаться.       Глаза болели от нерегулярного режима сна, и девушка аккуратно их потерла. Затем снова взглянула на циферблат, где минутная стрелка опустилась только на несколько делений. И, решив, что обо всем узнает позже, Юля положила на покрывало свежую наволочку, кое-как просушила руками волосы, проверила будильник и улеглась под одеяло.       Будильник не прозвенел, и Юля вскочила с хлопком входной двери. На часах восемь тридцать — через полчаса начинается пара. А это значит, что нужно было очень хорошо поторопиться. Девушка с тихим гневом открыла расписание будильников и обнаружила, что сегодняшний в полусонном состоянии она выключила сама.       Рыбакова пулей выскочила из комнаты в ванную, наспех умылась и почистила зубы. Вместе с расческой понеслась на кухню готовить себе чай. На столе удачно обнаружилась тарелка с двумя бутербродами и записка: «Юля, это тебе :)», написанная рукой Елены. Девушка мысленно поблагодарила соседку и уселась за стол. На звук беготни из комнаты вышла Надежда Григорьевна.       — Доброе утро, Юленька, — поздоровалась тепло старушка. — Опаздываешь?       — Доброе утро. Да, причем ужасно, — торопливо пережевывая бутерброд, Рыбакова закивала. Все-таки, с завтраком она расставаться была не готова.       — У нас тут новый жилец объявился, — оживленно произнесла соседка. — Внук Владимира Иваныча. В его комнате теперь будет жить.       — Да?.. — Юля о чем-то задумалась.       — Вроде хороший человек, только совсем уж суровый.       Рыбакова пожала плечами. Суровый и суровый, разные люди бывают. Она торопливо встала из-за стола, на ходу допивая чай.       — Оставь посуду, я помою потом.       — Спасибо, — вымыв руки, улыбнулась девушка и, почти не отрывая носков от пола, как конькобежец, метнулась к себе. Безрукова с улыбкой посмотрела ей вслед.       Юля собралась меньше чем за пять минут, нацепив заношенные почти до дыр джинсы и джемпер, кое-как убрала в хвост волосы и протерла очки. Схватила портфель (благо, исходя из опыта Анатолия, она готовила все с вечера) и, прыгая то на одной, то на другой ноге в коридор, пыталась надеть носки. Едва запнувшись о порожек, она едва не полетела вниз, но все-таки выполнила свою задачу и натянула носок на ногу.       В этот же момент, решив поднять глаза, она остановилась, замерев в полусогнутом положении. Из дверного проема соседней комнаты так же вывернул в коридор и остановился мужчина. На вид ему было около сорока лет. Он стоял против света, поэтому Юля успела разглядеть только его невысокий рост и крепкое телосложение и впечатляющую гриву темных вьющихся волос.       — Здрасьте, — неловко ляпнула девушка, выпрямляясь.       — Доброе утро, — заспанным, а оттого будто шершавым низким голосом произнес мужчина. Он пробежался по девушке взглядом, немного задержав внимание на ярко-синих носках с зелеными динозавриками.       — Юля, — дружелюбно улыбнулась девушка, протягивая руку. Несмотря на то, что на лице нового соседа не проскользнуло никакой эмоции, она почувствовала себя до смешного неловко из-за единственного яркого предмета одежды.       — Виктор, — он твердо, но аккуратно ее пожал.       — Очень приятно. Извините, я спешу, — девушка в пару мгновений нацепила кроссовки и вышла на лестничную клетку. — До свидания!       Только спустившись на пролет ниже, она по-нормальному завязала шнурки, взглянула на дверь и вздохнула, покачав головой. Второе «знакомство» вышло странным и непонятным. Но Юля об этом подумает позже — главное сейчас успеть до университета за оставшиеся семь минут.

***

      На пару она, конечно же, опоздала. Но, к счастью или сожалению, преподаватель не пришел вовсе. Поэтому все те, кто спешил на занятия чуть ли не бегом, были немного недовольны таким раскладом. Зато следом все шло по расписанию. После трех Юля заглянула в квартиру, чтобы переодеться, и помчалась на репетицию.       Небольшой танцевальный коллектив, состоящий из пяти девушек и трех парней, был в сборе. Постановщица и хорошая подруга Юли, Марина Скворец, припозднилась на несколько минут, притащив с собой портативную колонку и кое-что еще.       — Ребята, я сценические туфельки нам достала! — потрясая целлофановым пакетом, довольно произнесла Марина и сразу принялась раздавать пары обуви каждому по размеру.       Довольно притопывая, танцоры размялись, отработали некоторые связки и приступили к прогону всего номера, заостряя внимание на некоторых моментах. Марина была идеальным хореографом: громкоголосая, с чувством ритма и явными преподавательскими способностями.       — Пошли! И! Ра! Та! Та-та! Головы отводим! — хлопая в такт своей речи и музыке, командовала Скворец.       — Еще! Наклон! Наклон! Молодцы-ы… И! Юля, вертушок! Раз-и, два-и, а теперь наза-ад…       — Юля, Женя, Таня, покрутим с вами обертасы с выходом в пистолет. И-и…       Выучив наизусть всю мелодию и каждое движение к ней, запыхавшиеся студенты закончили репетицию и разувались, сидя кто на полу, кто на ступеньках. Юля жадно пила воду из бутылки.       — Не пей много, — рядом с нею приземлилась Марина. — Хорошо сегодня поработали. Почти как Цискаридзе народного разлива.       Рыбакова устало усмехнулась, закручивая крышку и укладывая туфли в сумку. Страшно гудели ноги и руки, и девушка вздохнула, вспоминая, что ей еще идти домой. Благо, автобусы еще не перестали ходить. Попрощавшись с коллективом, Юля пошла в сторону автобусной остановки, на ходу приглаживая выбившиеся из пучка на затылке пряди. Очки постоянно сползали с вспотевшего носа, чем доставляли много неудобств.       Наконец подошел транспорт и Юля взобралась по ступенькам почти ползком, ища взглядом свободное сидение. К сожалению, таковых не обнаружилась, и она была вынуждена провести всю поездку в положении стоя, как и добрая половина пассажиров. На подходе к дому Рыбакова завернула в магазин, вспомнив о сегодняшней фразе Надежды Григорьевны про закончившийся хлеб. Помимо необходимого продукта девушка взяла еще и плиточку темного шоколада с орехами, и вскоре вышла из магазина.       На Петербург опускалась темнота. Зонт, постоянный спутник каждого путешествия за пределы дома, дождался своего часа. С синеющего неба начало накрапывать, и половина прохожих спряталась от серебристых нитей под разноцветными куполами. Юля неспешно шла домой, наслаждаясь звуком барабанящих капель, веселым геометрическим рисунком зонтика над своей головой. Она с улыбкой думала о вкусном ужине, который приготовит Надежда Григорьевна, о забавных обсуждениях за вечерним чаепитием.       Дорога прошла незаметно — Рыбакова вынырнула из мыслей только когда дверь открыл Анатолий, впуская ее внутрь. Юля аккуратно развернула зонт, оставив его недалеко от входа, поставила обувь на стойку, а пальто, слегка намокшее к низу, повесила так, чтобы не намочить другие вещи. В глаза бросилось отсутствие чужих ботинок и куртки, которые висели сегодня утром.       — Всем добрый вечер! — Юля поприветствовала собравшихся на кухне, за исключением Виктора, жильцов. — Надежда Григорьевна, вот, я хлеб купила…       — Спасибо, Юленька. У нас сегодня макароны с курой, положить тебе?       — Конечно, спасибо! — Юля быстро помыла руки, загрузила хлеб на полочку и ушла переодеваться, мельком обратив внимание на отсутствие света из-под двери комнаты Дубова.       После быстрого душа, освежившего и расслабившего, девушка вернулась на кухню, где ее уже ждала тарелочка с ужином.       — Пахнет как вкусно… — она втянула носом запах еды, вспомнив, что последние часов шесть ничего не ела. А покушать Юля любила очень.       По телевизору, неясно как еще работавшему, передавали новостную программу. Дождь разошелся, превратившись в настоящий ливень, стучавшийся в окна. Иногда переговаривались Елена с Надеждой Григорьевной, вставлял свои фразы Анатолий. Юля доела, поблагодарила за ужин и вымыла за собой посуду. Она, взяв из холодильника зеленое яблоко, хотела уже закрыться у себя, чтобы потратить ближайшие пару часов на проект, как вдруг раздался звонок в дверь.       — Я открою! — предупредив жильцов, девушка откусила кусок холодного и сочного фрукта и, предварительно посмотрев в глазок, открыла. — Добрый вечер…       — Добрый.       Дубов, промытый ливнем до последней нитки, шагнул в коридор, в котором уже горел свет, и Юля наконец смогла беззастенчиво его рассмотреть. Густые волнистые волосы были убраны в хвост, дождевая вода стекала с макушки на ровный, покрытый несколькими морщинками лоб. Нос был довольно крупным, но смотрелся на лице крайне гармонично. Тонкие изогнутые губы, четкие линии подбородка и скул, сглаженные поблескивающей бородой. И широкие темные брови нависали над глазами приятного льдисто-голубого цвета.       Но стоило взглядам встретиться, как Юля тут же вернулась к двери, закрывая ту на замок. Больно уж пронзительным и глубоким показался взгляд капитана. Тот быстрым и выверенным движением — по сформировавшейся за много лет привычке, наверное — снял верхнюю одежду и обувь, а затем, поздоровавшись с жильцами на кухне, быстро вымыл руки и ушел к себе. То же самое сделала и Юля.       Дубов ей показался довольно симпатичным мужчиной, но для нее, наверное, немного взрослым и излишне хмурым. Должно быть, он совсем немногословен, не склонен шутить или делиться своими мыслями. А Юле нравилось, когда люди разговаривали и вели себя более открыто и жизнерадостно. Однако, отбросив ненужные сейчас мысли, девушка надела наушники, включив что-то расслабляющее, и уселась за проект.       Работа кипела, и Юля отвлеклась от своего занятия только когда наступила полночь. Сняв наушники, она обнаружила, что в квартире стало совсем тихо. Только за стенкой было слышно приглушенное хлопанье дверец и шелест страниц. Девушка поднялась со стула, откладывая работу в папку, и стала медленно разминаться. Неумолимо клонило в сон — благо, завтра была возможность выспаться.       Приготовив себе постель и немного прибравшись после работы, девушка на носочках прошла на кухню, наливая себе теплой воды и кидая туда лимонную дольку. Юля подошла к окну, прислонившись боком к стене, и стала неспешно потягивать свой напиток, наблюдая за происходящим «ничем» на улице.       Она заметно вздрогнула, когда дверь позади со скрипом отворилась, и из дедовой комнаты в коридор шагнул Дубов. Он на секунду остановился, увидев возле окна силуэт девушки, а затем прошел на кухню, не включая свет.       — Вы меня напугали, — призналась Юля, боковым зрением наблюдая за тем, как мужчина набрал воду в опустевший чайник и поставил его на огонь.       — Прошу прощения. Не хотел, — коротко ответил Виктор.       Не став возвращаться в комнату, он уселся на табуретку возле стены, задумчиво постукивая подушечками пальцев по столу.       — Можно задать глупый вопрос? — повернувшись так, чтобы видеть бесстрастное, отстраненное лицо собеседника, вполголоса спросила Юля. Дождавшись его кивка, она озвучила. — Вам не страшно плавать? Ну, например, если курс собьется, какая-то неполадка случится?       Этот вопрос вызвал короткую улыбку, которая исчезла через пару мгновений. Девушка подумала, что вопрос и впрямь получился глупым.       — Те, кому страшно, обычно в море не выходят, — размеренно проговорил Дубов, касаясь пальцами подбородка. — А судно — такая вещь, где может произойти что угодно, но профессионал всегда знает, что предпринять. Поэтому людям без специального образования там делать нечего.       Снова повисло молчание. Юля отпивала воду, иногда выглядывая в окно.       — А я боюсь на кораблях плавать. Не представляю, каково это — быть посреди такого огромного количества воды…       Снова возникла пауза. Рыбакова поджала губы и, выпив остатки воды, сполоснула стакан. Ее попытки начать нормальный разговор выходили какими-то тугими и почти безуспешными. Наверное, Дубов просто не большой любитель бесед. Или не до конца «отошел» от затяжного плавания.       — Спокойной ночи, — пожелала Юля.       — Спокойной, — прозвучал в ответ голос капитана, после чего девушка скрылась за дверью комнаты.       Уснула она быстро, стараясь не придавать значения неразговорчивости соседа и настроиться на завтрашний день. Что он намерен был привнести в ее жизнь?