Сквозь толщу чувств и воспоминаний

— Очень мило, Виктор. Спасибо. Он смотрел в эти изумруды и не мог понять, почему именно с ним это приключилось. Ему отчаянно хотелось увидеть восторг, радость в этих чудесных глазах, но ничего кроме благодарности и лëгкого смущения после поцелуя в щëку не последовало. Фелис как обычно поставила цветы в вазу к остальным куда более роскошным букетам, попросила его удалиться из гримерки и подождать у входа в театр. Прошëл целый год после дебюта Фелис. Еë дела шли в гору. Талантом девочки восхищался весь Париж, она в свою очередь блистала всë ярче, выкладываясь на полную. Ценой известности стало свободное время, которое она беззаветно посвящала постоянным репетициям. Чем больше она училась балетному искусству, тем больше растворялась в нëм, совсем позабыв о друге детства. Сначала Виктор старался не обращать на это никакого внимания, прикрываясь своей занятостью в мастерской. На самом деле его гложила зависть. Пока он моет полы у известного инженера и начищает его ботинки до блеска, подруга детства во всю крутит фуэте в одном из ведущих театров страны. Зависть — противное, обжигающее, навязчивое чувство, способное выстроить громадные стены между людьми. Мальчик не мог отделаться от мысли как несправедлива жизнь, ведь начали они исполнять мечту в одно время, но какие разные результаты. Конечно, мало мечтать и хотеть, надо много и усердно работать, но очень часто человек отвлекается на чужие достижения и ревнует к успеху, даже не задумываясь о вложенных силах. Виктор изо всех сил старался поддерживать Фелис: говорил ей комплименты, помогал с реквизитом, оставался в репетиционном зале до поздней ночи только ради того, чтобы проводить еë домой. Даже тут девочка преуспела. После дебюта юной балерины, Мерант с Одеттой возобновили отношения, через некоторое время поженились и удочерили Фелис, а ещë позже умудрились родить свою дочь. Виктор же лишь поддерживал дружеские отношения с Матюреном — неуклюжим скрипачом, работающим на того же Гюстава Эйфеля. — Я Нора. Девочка легко улыбнулась ему и протянула руку, точно они знали друг друга много лет. — Виктор, друг Фелис. — Заметно. — хихикнула Нора, прикрыв рот ладонью. Мальчик прикусил губу, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Так ты тоже танцуешь? — Ага. А ты изобретаешь? — Ну, — мальчик почесал затылок — в перспективе. Пока только разработки да чертежи. — А как же механические крылья? — Это я сделал, да. Понадобилось восемь попыток, чтобы взлетело. — Но ведь взлетел. Послышался командирский мерантовский тон, начинается репетиция. — Увидимся, друг Фелис. Помахав рукой, Нора пошла в сторону сцены. — Не жди меня сегодня. — послышалось над самым его ухом. — Мы будем репетировать до ночи, а там уже есть кому меня проводить. Завидев высокого симпатичного блондина, Виктор фыркнул. Фелис не обратила на это никакого внимания. Молодая танцовщица внимательно вслушивалась в распоряжения хореографа, мысленно настраивая себя на плодотворную работу. Она даже не заметила понурое лицо друга вместе с потухшим взглядом. «Конечно, высокие статные мальчишки в колготках куда привлекательнее!» — злился про себя мальчик, пнув несчастную бутылку из-под бренди, небрежно оставленную каким-то пьяницей. Холодные парижские улицы навевали тоску и уныние. Идя неспешным шагом Виктор никак не мог уйти от мыслей о подруге детства. Ему казалось, она слишком далеко, её уже не догнать. Как бы больно не было признавать — для неё он останется просто другом. Фелис интересуют парни постарше. Ещё бы, ведь они выглядят более мужественно (насколько это возможно в рамках профессии), более зрело, более взросло. «Но я тоже вырасту! — подумал про себя Виктор — И тоже стану мужчиной! Надо лишь подождать!» Тянулись дни, недели, а за ними неспешно проходили года. Период отрочества сменился периодом юности. Наконец исчезла угловатость фигуры, лицо приобрело более острые, выраженные черты, плечи расширились и росту прибавилось. От нескладного подростка Виктора Франсуа Завье I остался только дух мечтателя, по-прежнему стремящегося изобрести нечто новое, совершенно уникальное. Теперь он на голову выше Фелис, его вихрастую макушку легко найти в толпе. Он ходит чуть сгорбившись от постоянных нагрузок на плечи и часовых размышлений за чертежами. Постепенно хозяин стал доверять парню более сложную работу, в которой нередко приходилось пораскинуть мозгами. Виктор мог сидеть всю ночь, раздумывая над очередной загадкой, пока утром его друг и помощник Матюрин не потрясёт за плечо с какой-нибудь простой фразой по типу: «Не спи, муха залетит».

***

Снова свет софитов освещает огромных размеров сцену, на которой происходит волшебство. Восемнадцатилетняя прима балерина Оперы рассказывает зрителям душераздирающую историю Жизель. Рыжие волосы убраны в классическую причёску, спина как всегда, движения безукоризненно хороши. Он уж знает наперёд каждый её шаг: поклон целых десять минут с партнёром по сцене; улыбка от многочисленных роскошных букетов, на фоне которых его связка будет выглядеть потешно; слова благодарности всем участникам спектакля; неспешная грациозная походка в сторону гримёрок… Виктор и сам не понимает зачем ходит на спектакли, если всё чаще становится сторонним наблюдателем, с которым у Фелис нет времени перекинуться и парой слов. Может быть теплится надежда, что девушка наконец сделает над собой усилие и обратит свой взор на человека, благодаря которому она оказалась в Париже, осуществила мечту детства. Партия Мирты, очередь Норы появиться на сцене. Перед выходом балерина всегда спокойна, сдержанна, сосредоточена. Карие глаза смотрят на подругу учтиво, руки в нужной позиции, спина прямая, ноги в исходном положении. Девушка и правда выглядит завораживающе величественно, отыгрывает каждой мышцей, каждым жестом, сохраняя в образе строгость. Как и ожидалось спектакль прошёл безупречно. Зал скандировал «Браво!», не уставая хлопать в ладоши. От шума в ушах становилось плохо, хотелось поскорее уйти обратно в свой мирок, ограниченный мастерской. Впервые не захотелось ждать Фелис, не захотелось услышать её восторженный рассказ о волшебстве, происходящем на сцене, не захотелось отдать скромный букет лилий. Всё равно они меркнут на фоне роскошных букетов из роз, тюльпанов, ирисов, пионов. Проходя мимо гримёрок, парень внезапно остановился. Что же тогда делать с букетом? Мысль пришла сама собой: оставить в гримёрке кордебалета. Тихо приоткрыв дверь, он оставил букет на первом попавшемся столике и ушёл незамеченным.

***

— Спасибо за цветы. Нора выглядела слегка смущённой, но видно она была тронута. Коротко улыбнувшись, Виктор пожал плечами, мол «ничего такого». После такого ни к чему не обязывающего жеста неожиданно для себя самих они стали больше общаться. Девушка с интересом слушала историю о том, как Виктор ездил на ярмарку и чуть не угробил изобретение хозяина. Не перебивала, смеялась от его слегка странного юмора, над которым обычно никто не смеётся, задавала вопросы, о которых он мог и не задумываться. Чем больше Виктор общался с новой подругой, тем больше понимал — она не похожа на остальных. И дело вовсе не в лëгком косоглазии и слегка угловатых движениях, а, в первую очередь, отношении к тому, что еë окружает. Пока девушки строили друг другу козни, подсыпая стекло в туфли или пачкая костюмы, Нора сохраняла невероятный уровень самообладания, не теряя позитивного настроя. Немало сокурсниц пытались столкнуть лбами подруг, уповая на то, что Фелис всë равно лучше танцует, это еë прирождëнный талант. Нора будучи слегка не от мира сего не реагировала на эти выпады, не стремилась кому-то что-то доказать и уж тем более давать повода для дальнейших подколок. Учителя относились к ней с уважением и всегда выбирали еë на второстепенные, не менее значимые роли такие как королева виллис Мирта, фея Драже, Генриетта, Флёр де Лис. — Ты же понимаешь, что никогда не станцуешь главную партию? Голос Камиллы звучал дерзко, даже высокомерно. Нора никогда не отвечала на такие выпады, есть вещи поважнее мнения какой-то там воображалы.

***

— Опять ничего не выходит! — Виктор беспомощно рухнул головой на стол, чуть ли не взвыв от очередного провала. — Побереги голову, тебе ей ещë столько думать. Нора снова сидела в позе лотоса посреди мастерской. Еë совершенно не волновал бардак и немытый пол, она могла делать заминку в любом месте в любое время. — Как ты это делаешь? — Что? — девушка открыла один глаз, даже не испугавшись пристального взгляда изобретателя. — Как ты не падаешь духом? — Стараюсь не опускаться. — хихикнула Нора и мигом приняла сосредоточенный вид. — Я серьëзно. — Виктор обнял себя за колени, продолжая смотреть на подругу — В чëм твой секрет? Балерина молчала некоторое время, продолжая медитацию. Соединив ладони и опустив их на уровень груди, она открыла глаза. — Я знаю своë место. Всегда знала и мне хватило смелости его принять. Так уж сложилось, что мой изъян так или иначе мешает дойти до вершины. Я долго переживала из-за зрения, что, конечно, подкреплялось недоброжелателями. — она невольно коснулась мочки уха, поправляя серьгу — Мне нравилось наблюдать за учителями, я точно знаю кому какой типаж импонирует и ни в один я не вписывалась, не воспринималась красивой. Но потом я осознала простую вещь — ты нужен, пока о тебе помнят. Виктор в недоумении уставился на танцовщицу, ожидая дальнейших разъяснений. — В балете если тебя не ругают, не замечают, не дают возможность попробоваться — дело гиблое. Пока ты вызываешь хоть какие-то эмоции, тебя могут рассмотреть для более серьёзных, значимых ролей. — Что происходит с теми, кого не замечают? — Всю жизнь в кордебалете. — Но ты ведь тоже в кордебалете, нет? — осторожно спросил Виктор. — Не совсем. — Нора медленно наклоняла голову то в одну сторону, то в другую, разминая шею — Я танцую роли второго плана. Их партии больше чем у кордебалета, но меньше чем у прим и премьеров. Строго говоря, я солистка второго плана. — И ты не злишься на Фелис? — Нет причин. — девушка задумалась — Конечно, злые языки любят подчëркивать, что еë статус мнителен и присвоен просто потому что Мерант так и не разлюбил мадам Одетту. Они забывают о том, что жизнь ужасно несправедлива и непредсказуема. Виктор долго обдумывал слова Норы, точно в них таится ключ к его успеху. И он в действительности был — не отклоняться от курса ни смотря ни на что. — Проводишь меня? — Идëм. Даже шагая домой с сумкой в руках Нора оставалась собой. Не скакала по улице, повторяя комбинации, не напевала мелодию, вспоминая движения. Она могла идти молча, слушая про новые идеи Виктора, а могла что-то рассказывать про свою театральную жизнь без лишних сплетен и вычурностей. Сегодня у парня было настроение поразмышлять вслух. Всю дорогу он задавался вопросами и замолчал только тогда, когда ощутил лëгкое прикосновение губ к щеке. — Спасибо, что проводил. — пояснила Нора совершенно спокойно, тут же отстранившись — До завтра. Калитка открылась и девушка зашла за неë, оставив парня в недоумении и в тоже время восторге. Он долго смотрел ей вслед, ощущая как приятное тепло разливается по всему телу. Удивительно, сердце не носилось как бешеное, не бросило в жар, остался лишь влажный след на щеке и надежда на светлое будущее.