Король Шаманов: Вечный Наблюдатель

      Жизнь легионера сложна, особенно первые годы и после службы. И если вначале ты никак не можешь привыкнуть к напряженному, полному тренировок и работ распорядку дня, то после службы тебя не перестаёт доставать подсознательный зуд, подобно яду расползающийся по телу и требующий начать действовать.       Немногие из солдат легиона доживали до старости. Всё-таки двадцать пять лет — долгий срок для людей, особенно в столь давние времена, а уж тем более в римской Республике, когда войны шли по всей Европе, втягивая всё больше и больше участников.       Легионы требовались повсюду. Каждый год солдаты уходили в новый поход, чтобы покарать многочисленных обидчиков и завистников Рима.       Огонь войны пожирал жизни, щедро вливаемые сенатом и консулами, царями и вождями. В своих амбициях они не жалели сил, забирая из городов безусых мальчишек и едва стоящих на ногах стариков.       По всей ойкумене начали расползаться злые духи, образовавшиеся из верований, или души погибших, требующих отмщения.       То были жестокие годы, хотя история ещё не раз будет видеть подобное на своих страницах.       Но я же старался не обращать на это внимания. Погруженный в новый этап своей жизни, я с честью и гордостью служил римскому орлу, горланя песни и боевые кличи. Я убивал врагов Рима, уничтожал несогласных или повстанцев захваченных земель. Строил и разрушал долгие годы, что пролетали мимолётом на фоне постоянных походов и войн.       На время службы я запечатал свои силы, оставляя лишь маленькую лазейку, с помощью которой Каракс сможет вытащить меня из совсем безвыходной ситуации, а до тех пор я был простым человеком со слабыми способностями в шаманизме.       И первым испытанием в моей жизни легионера была Алезия. Величественный город посреди галльских лесов и холмов. Первая битва нашего легиона «Жаворонков» и последняя в долгой восьмилетней галльской войне. Настоящий триумф Гая Юлия Цезаря, когда тактический гений, выучка солдат и доблесть превзошли количество, ярость и безрассудство варваров.        ***       -Галльские духи!       -Поднять щиты.       Повинуясь командам опциона, я вместе со всеми вскинул над головой скутум. Огромный щит моментально наполнился энергией души наших жрецов, становясь плотнее и светясь от переполняющей его силы.       Рядом со мной мигом образовалась настоящая стена. Легионеры сбивались в кучки, прикрывая жрецов и образуя локальные преграды на пути вражеских духов.       -Идут!       Первый удар был самым страшным. Вот уже который день мы таким образом встречали утро, когда со стен Алезии на нас обрушивался шквал из духовных техник, одичавших духов и прочие снаряды, включая в себя камни, стрелы, копья...       Настоящий вал из всякого добра, что щедро забирал жизни моих братьев по оружию.       -Аж небо потемнело от стрел!       Белоснежная улыбка Мелаку сильно выделялась среди наших почерневших от грязи лиц. Его довольное, беззаботное лицо дарило уверенность в завтрашнем дне всякому, кто был хоть немного с ним знаком.       За бесконечные дни сражений и походов, полных напастей, Мелаку стал нашим ярким проводником, что притягивал к себе людей. За что его справедливо возвысили, сделав опционом нашей когорты. Этаким заместителем командира, что выполняет всю грязную работу, а получает едва ли больше остальных. Дрянная работенка, но, как говорил Хоу И, путь в тысячу ли начинается с первого шага.       -Сейчас в атаку пойдут, зуб даю.       -Толку нам от твоих зубов, Маркус? У тебя половины нет!       -Да что ты...       Но Маркус не успел договорить. Особо ретивый галльский дух прорвался сквозь нашу оборону и обратился пламенем, сжигая группу легионеров дотла.       Дюжина голосящих легионеров катались по земле, пока со стен Алезии их беззащитные тела расстреливали защитники крепости.       -Вот дерьмо.       -И не говори, — улыбка Мелаку на миг померкла, чтобы спустя секунду засиять с новой силой, — плотнее, парни! Встать плотнее, прижмитесь друг к другу, как будто рядом с вами самые сочные испанки!       -ДА!        ***       Битва при Алезии длилась всего несколько дней, но как же сильно она ударила по нам и галлам. Постоянные манёвры, неутихающая стройка, а в завершении всего столкновение с врагом, что не жалел себя.       Верцингеториг, военный вождь и сильнейший шаман галлов, был храбрым и сильным мужем, часто самолично ведя своих воинов в бой. Его пёстрое крупное знамя всегда развевалось в самой первой линии, в то время как Цезарь предпочитал сидеть в глубине строя, ожидая и выстраивая стратегию боя.       Мы были в худшем положении, чем наши враги. Стояли в низине, под нависающей над нами крепостью галлов. За спиной у нас собирались подкрепления наших врагов, а к лагерю то и дело сбегались жители Алезии, моля взять их хотя бы в рабство, лишь бы они смогли поесть.       Тяжёлые и утомительные дни, но всему приходит конец. Последняя финальная битва в галльской войне прошла кроваво и жестоко, полная крови, трупов и дерьма солдат.       Духи летали по полю боя, выплёскивая свою ярость, пока люди стояли по колено в грязи, борясь за свои жизни.       Развернувшейся грохот от столкновения стольких душ разлетался по округе, пугая случайных свидетелей и особенно чувствительных к духовной силе.       Галлы взяли нас в клещи и уже грозили сомкнуть, но в самый ответственный момент один из их боевых вождей пал и вся линия врага посыпалась.       Я помню этот момент, будто он был вчера. Посреди холмов, окруженные врагами и возведёнными укреплениями мы рубились не щадя себя, пока в один момент всё не прекратилось. ***       Вытащив гладиус из тела поверженного варвара, стряхиваю натёкшую на рукоять кровь, осматриваясь по сторонам, ожидая нового нападения. Ужа давно распался наш строй, на радость галлам, превращаясь в собачью свалку.       Что среди нас, что среди них было полно представителей этой дикой и непонятной мне культуры. Так что стоило щитам разойтись, как с обеих сторон солдаты ринулись вперёд, нарушая последние частички порядка.       Но сейчас... Проходили минуты, одна за другой, томительно тянулись, пока палящее солнце нагревало мою броню, а ничего так и не произошло.       На поле боя опустилась тишина, лишь убегающие галльские солдаты пронзительно кричали вдалеке, требуя от защитников Алезии пустить их в город.       -Победа! Рим победил!       Первый крик вызвал волну. Подобно разгорающемуся пожару, клич облетел всё поле боя, срывая с уст легионеров одни и те же слова. Вздымая оружие к небу, потрясая щитами или порой устало скидывая шлемы на землю, легионеры радовались долгожданной победе. Не только в этой битве, но и во всей войне.       Неверяще оглядевшись по сторонам, я почувствовал нарастающую усталость. Долгие дни в напряжении, постоянные бои и ожидание нападения сыграли свою роль, оттого было столь тяжело просто устоять на ногах.       Вокруг меня так же непонимающе оглядывались легионеры нашей когорты, поставленные в первый ряд и сдерживающие большую часть галльского натиска.       Лишь каждый десятый выжил после этого побоища и теперь, оставшиеся совсем одни, мы никак не могли приобщиться к общему счастью и радости.       Вокруг нас лежали тела наших друзей и товарищей, заваленные трупами врагов. Кровь пропитала одежду насквозь, а налипшая поверх грязь лишь довершала картину отчаяния.       Мне было легче, чем остальным. В отличие от них я часто сталкивался со смертью, хотя, признаюсь, отнюдь не в таких количествах, как сейчас.       Ни одна прежде виданная мною битва не могла сравниться с произошедшим сегодня. Мертвецы обволакивали землю до самого горизонта. Тел было столь много, что из них образовывались горки, из-под которых порой раздавались панические крики выживших.       Жуткое зрелище, что навсегда осядет у меня в голове. ***       Мне многое довелось пережить на службе в легионе. Знойные пески так нелюбимых мною пустынь. Палубы кораблей, с треском сталкивающихся на море или с грохотом врезающихся в побережье.       Республика никогда не спала, не останавливалась в своих амбициях. Она жаждала больше, хотела ещё, ещё и ещё, жадно поглядывая на соседей, пока в самом её сердце плелись интриги и решалась судьба известного мира.       Не прошло и пары лет после победы в галльской войне, как на землях самого большого государство развернулась новая война, самая неприятная для любого государства. Война, где брат идёт на брат, когда недавние соседи режут друг другу глотки, а отцы могут встать в противоположном строю, напротив собственных сыновей.       Гай Юлий Цезарь сцепился со своим старым друг и между собой они решали, кому будет принадлежать вся власть в Риме. От далёкой и солнечной Испании, до берегов Египта сталкивались между собой легионы Республики, отстаивая идеалы своих вождей и командиров.       Я повидал много гражданских войн и каждая из них была страшнее предыдущих. С развитием человечества открывались и его тайные пороки, что в подобных войнах особенно набирали силу.       Я не буду рассказывать про каждую битву, вещать о героях и злодеях, рождающихся на полях битв. Даже простое описание перехода из северной Галлии в далёкую Парфию требует настоящего эпоса, полного сюжетных поворотов и непредвиденных ходов.       Мы сражались за будущее Рима, столь сильно идеи этого государства и речи Цезаря засели в моей голове, что порой я даже всерьёз задумывался раскрыть свою личность и встать на сторону этого невероятного харизматичного человека, но, слава Великому Духу, мне удалось сдержать в узде собственные желания. ***       Моя история как легионера окончилась в Парфии. Среди проклятой пустыни, под командованием Марка Антония, одного из наследников дела Юлия.       К тому времени уже был убит великий Цезарь, скончался от ран, нанесённых заговорщиками, что не смогли смириться с его триумфом и захватом власти в Республике. Успех слишком долго сопутствовал этому невероятному человеку, оттого было ещё печальнее узнать, что его предали собственные родственники и подельники из Сената.       Его преемники, «сыновья» и сообщники начали тут же раздирать Рим на куски, готовясь сражаться за своё право встать во главе великого государства, но мне это было уже не интересно.       Я боялся, что войны в Риме никогда не закончатся, оттого не стал создавать новую личность и просто осел в небольшом городе в самой дальней римской провинции.       Моя жизнь в который раз претерпела резкий поворот и теперь я пытался обустроиться в новом для себя месте. Были убраны на полку старые доспехи, не раз спасавшие меня от ран и хранившие тело от новых шрамов, а дорогой сердцу меч занял почётное место в спальне дома, что удалось выкупить за мои скопившиеся сбережения.       Долгие походы, выживание в самых суровых битвах и наработанные связи с другими гражданами Рима позволили мне неплохо устроиться.       Спокойная тихая жизнь. В этом было что-то прекрасное и волнительное. Больше не нужно было вставать с первыми лучами. Не было ежедневных тренировок и долгих утомительных переходов. Лишь я и мой дом, полный слуг и рабов, набранных из местных.       Солнечная Сирия была замечательным местом и только вечный мой враг, проклятый песок, был единственным минусом, что, видимо, будет сопровождать меня всегда и везде.       Насытившись приключениями на долгие годы вперёд, я посвятил всего себя изучению новой профессии, с головой окунаясь в прекрасные дебри познания.       Бродя по улицам, наслаждаясь жизнью и просто наблюдая за людьми, отзываясь на порывы души, то к одному, то к другому, пока мои ноги не завели меня в гончарную мастерскую, где я потерял себя с головой.        ***       Мерный перестук колеса. Простейшая конструкция, что позволяла крутить подставку для заготовки. Мои пальцы ласково и нежно, словно касаясь тела любовницы, скользили по комочкам глины, придавая им форму.       Левая рука всегда оставалась недвижима, фиксируя поделку, пока правая периодически окуналась в плошку с водой, смачивая пальцы и увлажняя глину, не давая ей застыть и начать сыпаться.       Довольный от долгожданной свободы, Каракс восседал рядом, советуя и критикуя мои первые поделки, вызывая на лице улыбку. Клюв старого товарища то и дело опускался вниз, оставляя на будущей вазе аккуратные полосы, создавая волнистые линии и дополняя заготовку новыми деталями.       -Не спеши, старый друг, — смочив трещины, растирая их подушечкой большого пальца, избавляясь от неровностей и бугров, я отдавался процессу всей душой, погружаясь в подобие медитации, — время терпит... Нам ли об этом не знать.       Ладони трепетно сжимали будущую вазу. Нога продолжала отбивать ритм на педали, вращая конструкции, а тихий скрип колеса погружал комнату в транс.       -Возможно, сегодня у меня получится нормальная вещь, а не очередная кривая рухлядь.       Бросив взгляд в угол комнаты, где собралась уже настоящая коллекция из недоделок, на миг сбиваюсь с концентрации, расплёскивая глину по подставке и одежде.       -А может и не получится.       -Ка-а-ар!       Протяжное, насмешливое карканье было мне ответом.       -Я бы посмотрел, как выйдет у тебя.       -Кар.       -Давай, я покручу колесо.       Собрав глину в кучку, вновь увлажняю подсохший материал, подготавливая его к работе. Руки уже привыкли к этому этапу работы, из раза в раз повторяя процедуру. Тут хочешь-не хочешь, а научишься.       Под моим чутким взором Каракс начал лапами менять форму глины, пока я медленно вращал колесо, порой прыская водой на заготовку.       Минуты летели одна за другой, пока мы вместе лепили нечто, что должно было быть хомяком. Маленький зверь, раздувшийся от обилия глины, представлял собой шарик, у которого по бокам торчали маленькие лапки.       Остановив колесо, я подправлял неуклюжую работу Каракса, пока мой хранитель вычерчивал лицо, отколупывая глину. Чёткие, выверенные удары клювом удаляли лишнее, постепенно создавая мордочку...       -Он похож на китайца. Словно потолстевший Хоу И.       -Ка-а-ар!       Распахнув крылья, смеясь и лучась довольством, мой друг резко переменился в своём счастливом настроении, срываясь к плечу, принимая серьёзный и важный вид. Его тягучая, густая духовная сила потекла по моим каналам, наполняя тело энергией и готовностью к бою.       И только наполовину слившись со своим хранителем, я почувствовал чужое присутствие в доме, ощущая неизвестного, что вступил на мой порог.       Обернувшись за спину, встречаюсь взглядом с усталым улыбчивым молодым человеком, едва перешедшим порог двадцати лет.       В его глазах я видел отражение моей силы, бурным потоком вздымающейся к небу. Всё в округе заполонила воинственная воля Каракса, предупреждая незнакомца, что дальнейший шаг может стать последним... Но тот не высказал ни грамма страха, удивления или чего бы то ни было ещё.       До последнего оставаясь спокойным, как удав, он примирительно поднял руки, даря тёплую улыбку, полную печали.       -Простите, если напугал вас, это не было моей целью, — засматриваясь на Каракса, незнакомец смежил веки, втягивая носом воздух, — я был столь заинтригован, что не отказал себе в прихоти и решил понаблюдать.       -Кто ты?       -А так ли это важно?       -Вежливость, приличия...       -Верно, — пожевав губы, парень глазами спросил разрешения и после его получения присел на небольшой табурет у входа, с наслаждением вытягивая босые ноги, — раз уж у столь древних и могучих существ они есть, то и мне не стоило бы их избегать.       -Но своего имени ты не скажешь?       -А есть ли в нём смысл для тебя, древний?       Я не был удивлен или напуган его осведомленностью. Скорее интерес, давно забытый и утерянный в долгих войнах за Рим. Хотелось узнать собеседника побольше, расспросить, вызнать тайны и секреты, не прибегая к прямым вопросам. Этакая игра, что затягивает и манит. И я ощущал, что Каракс испытывал то же самое, минимально влияя на меня, лишь подогревая азарт.       -Почему ты так считаешь?       -Зачем знать имя одной бабочки однодневки, если вокруг их летают тысячи.       -Потому что только эта бабочка решила заговорить со мной, а не с маской?       -Ха-ха, — его смех был тёплым и ярким, как солнечные лучи, постоянные спутники любого жителя этих мест, — я ожидал другого. Боялся гордыни и презрения...       -Зачем?       Мой вопрос поставил его в ступор. Застыв с рукой около лица, что до этого теребила бороду, он изумленно распахнул глаза, по-новому разглядывая меня и сидящего на плече Каракса.       Долгие мгновения размышлений, робкие попытки силой прощупать моё настроение и эмоции, которые я позволил увидеть... И искреннее облегчение, после которого на лице незнакомца расплылась улыбка.       -Ха-ха, да... Действительно.