Звёзды горят для тебя

Сарданапал открыл глаза и, увидев белый потолок магпункта, облегчённо выдохнул. С некоторых пор он боялся вновь ощутить чувство потери контроля над телом или увидеть зеркала в синем свете. Рядом тут же захлопотала Ягге. — Академик, какое счастье, что вы очнулись! — быстро заговорила старушка, — Я боялась, что это случится гораздо позже. — Что с Медузией? — обеспокоенно спросил мужчина. Ягге замялась. — Не молчи! Что с ней?! — Да все с ней нормально. Физически. Она два дня назад очнулась полностью невредимая и ушла к себе. Даже не дала себя осмотреть, но сказала, что все нормально и она здорова. Вы тогда ещё метались в каком-то бреду, но она ничего не спросила, просто прошла мимо. — Меди… — с болью выдохнул академик и устало прикрыл глаза. — Как сработало заклинание, что случилось?! — спросила с любопытством хозяйка магпункта. — Никогда, слышишь, НИКОГДА больше не используйте это заклинание. Я занесу его в список запрещённых. — яростно ответил Черноморов, с трудом поднялся с кровати и вышел, хлопнув дверью магпункта. Ягге даже не шелохнулась, пытаясь прийти в себя

***

Сарданапал пронесся по коридорам и замер перед знакомой дверью. " И что я ей скажу? — подумал он — Меди, ты дважды пережила предательство и, того хуже, изнасилование, при том второй раз это сделал с тобой почти я. Давай все это забудем?» За дверью раздался стон, переходящий в плач, и кое-как заглушенный подушкой. Этого мужчина уже не смог вынести, и, выпустив искру, открыл дверь и шагнул в комнату. Девушка лежала на кровати, уткнувшись в подушку, промокшую от слез, под бедрами медленно расплывалось пятно алой крови. — Меди. — тихо произнес академик. — Услышь меня, прошу. Ты ни в чем не виновата, с тобой жизнь обошлась жестоко. Но я рядом, я сделаю все, чтобы тебе стало легче, чтобы ты не страдала. — Тогда Вы тоже были рядом! — она попыталась перевернуться на бок и вскрикнула от боли. — Меди, мне так жаль, мы потом поговорим, обещаю, но сейчас тебе нужна помощь. Я позову Ягге. — он уже почти развернулся уходить, как она вцепилась в его руку. — Нет, только не Ягге, пожалуйста, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал. Прошу, Сарданапал! — забывшись, она даже назвала его по имени. — Хорошо, но тогда тебе придется принять мою помощь как целителя. Или зову Ягге. — обречённо выговорил Черноморов. — Я согласна на Вашу! — выпалила, зажмурившись, Медузия. — Ты ведь понимаешь, что мне придется делать не совсем.кхм. слишком интимные вещи? А я ведь мужчина. — уточнил академик. — Лучше Вы, чем Ягге. Хотя бы больше никто не узнает о моем позоре. Я готова. — шепнула девушка, не открывая глаз. — Тогда разденься, — Сарданапал подождал пока она, смущаясь, выполнит его просьбу и, приподняв, посадил ее к себе на колени. Его рука легла чуть ниже живота Горгоновой, он прошептал первое заклинание. Она дернулась, но вырываться не пыталась. Рука спустилась ещё ниже и несколько пальцев проникли в нее. Вновь полыхнула искра, останавливая кровотечение. Несмотря на обстановку, Черноморов рвано выдохнул: касаться там любимой женщины и оставаться равнодушным не получалось. Он убрал руку и выпустил последнюю искру, призвав из магпункта склянку с густым зельем. Зачерпнул снадобье пальцами и вновь проник внутрь, распределяя его по стенкам. Медузия всхлипнула и начала вырываться: — Больно!. — Тише, милая, хорошая, моя ненаглядная, уже все закончилось. — шептал Сарданапал, целуя ее в макушку и вытирая рукой слезинки со щек. Пальцы второй руки он пока не убирал, ожидая, пока зелье подействует. Новый, особенно громкий и болезненный вскрик Горгоновой, от которого у него сжалось сердце, показал ему, что процедура закончена. Он прижал ее, теперь уже двумя руками, к груди, и стал покрывать ее лицо поцелуями, ощущая соленый вкус ее слез. — Не плачь, душа моя, моя жизнь, твои слезы рвут мое сердце на части, я готов тебе весь мир подарит, лишь бы ты улыбнулась. — скороговоркой бормотал мужчина, не замечая, что по его собственным щекам скатилась пара скупых слезинок. Всхлипы ученицы становились тише, она, доверчиво прижавшись к нему («После всего, что я сделал» — с болью подумал академик), как маленькая кошка, уснула у него на груди. Он опустил ее на кровать и собирался уйти, но она так отчаянно и крепко вцепилась в него, что у него не было шансов дойти даже до кресла. Сдавшись, он лег на кровать и обнял ее, делясь теплом своего тела. «Меди, любимая, я сделаю все, что угодно, чтобы ты смогла забыть эту боль, тебя больше никто не обидит, обещаю. Я буду защищать тебя от всего мира, который с тобой так несправедливо и жестоко обошёлся.» — думал Сарданапал, засыпая.