Мальчик с пальчиком.

Первым делом, проснувшись утром, Филипп повернулся на бок и, осторожно коснувшись сбитой кучи одеяла, приподняв его за краешек, убедился, что Алла рядом. Они спали вдвоем под одним большим лоскутом, который бывшая жена потихоньку во сне полностью перетянула на себя, и сейчас сладко спала, закутавшись с головой. Филипп нежно улыбнулся увиденной картине, и почему-то в памяти всплыл отрывок старой песни М. Мармара: "Под большим лоскутным одеялом Бог нам столько счастья подарил…" Крепкий сон Пугачевой никак не спугнули робкие попытки Филиппа вернуть себе хотя бы кусочек - из приоткрытого окна дул довольно прохладный весенний ветерок, и от прохлады побежали мурашки по предплечьям. Устроившись рядом, кое-как накрывшись, Фил положил свои теплые ладони на стройную талию любимой женщины и осторожно, чтобы не разбудить, обнял Аллу. Ему все в ней нравилось, все восхищало. Она была тем миром, что он когда-то для себя открыл - таким же ярким и порой странным. Он любил в ней эту нестандартность, любил сугубо яркую индивидуальность, ни на кого не похожесть. Любил по-настоящему в ней Женщину с большой буквы и, несмотря на многие факторы, все также желал, словно не замечая каких-либо недостатков или возрастных критериев, коих, к слову, было немного. В памяти всплыл эпизод, когда они с друзьями из преданной тусовки все вместе сидели на свеже построенной истринской даче в 97-ом году, веселились, разговаривали, а главное, пили и разошлись только в шесть утра, оставив на столе неубранные остатки веселья. Филипп был буквально ошарашен тем, что Алла легла спать после дичайшего бодуна в шесть утра, а проснулась в девять и первым делом - поехала кататься на велосипеде. Ее мотивация еще больше ошеломила - потому что так полезно для здоровья! В ее многогранность и порой беззастенчивость были многие влюблены, и Фил вдруг вспомнил, что, как-то проснувшись, Алла, одержимая модной тогда идеей закаливания, набрала пятилитровку ледяной воды и, пройдя с ней в сад, облилась, стоя, в чем мать родила. Благо, гостей в их доме не было, а Филипп, подошедший с полотенцем, ревниво пытался ее прикрыть. Что бы с ней не происходило, Алла всегда оставалась в глубине души хулиганкой. И это дико нравилось таким же ярким, как она сама. Мало кто знает, Пугачева присмотрелась к Киркорову не только, когда он во всеуслышание сделал ей предложение, а уже немного позже, месяц спустя, когда, сидя в ресторане, Фил разоткровенничался: - У меня такое ощущение, что в тебе живут три человека: Алла Борисна, которая и отругает будь здоров, и похвалит; девчонка Аллуся, которая любит похулиганить и поржать; маленький беззащитный ребенок, которого хочется прижать к себе, ласково обнять и сказать: "Солнышко ты мое родное, все будет хорошо, все пройдет." - Как же ты меня чувствуешь... - задумчиво ответила Алла, немного нервно вертя ножку бокала. Именно в тот момент она поняла, что является для него не только тетей из телевизора и кумиром из детства, но и что этот молодой, немного нахальный в силу своего возраста, парень чувствует ее. А значит, способен сделать счастливой. Филипп порой получал нагоняй за свое некорректное поведение с журналистами - однажды кому-то камеру за десять тысяч долларов сломал - и Алла вполне заслуженно обкладывала дома пятиэтажным матом его, но затем с той же горячностью обращалась к иконам, висевшим на стене: - Помилуй меня, Боженька, не наказывай дуру за такие ругательства! До женитьбы на Пугачевой Киркоров не курил вообще - ему как-то удалось избежать этой пагубной привычки, но уже после… Алла подсадила его на курево, и со стороны это казалось так странно - она искренне ругала мужа, когда видела того с сигаретой. Был даже случай, когда Пугачева дала Филиппу подзатыльник, заметив, что он курит, сидя в гримерке в перерыве, но затем, удобно устроившись рядом, сама же и предложила Филу сигарету во время их беседы. Только она могла приобнять, приласкать, дать леща и люлей - и все это с интервалом в пять минут. Пожалуй, только ей позволено в 67 лет носить розовую кофточку с надписью "Hello Kitty", чтобы подразнить Филиппа, и леопардовые лосины, которые подчеркивали ее, мягко говоря, пышные формы. Филипп честно боролся с этой больной любовью. Пытался найти замену. Сначала кем-то, затем чем-то. Но потом понимал, что это и близко не стояло рядом с неповторимым горячо любимым оригиналом, и в душе оставалось только глубокое, доводящее до апатии, разочарование. Сперва в людях. Затем в самом себе. А после и в жизни - как таковой. Максимум, что он научился делать - более-менее переключать внимание на единственную отдушину - сперва сцену, затем детей, и как же горестно, что и они (даже вкупе) не могли как-то компенсировать отсутствие Аллы в его жизни. Ей прощалось все - неважно, что она творила. Это был единственный человек в его жизни, который значил для Филиппа больше, нежели он сам. Когда Филу было больно от ее поступков, все равно находил оправдание. И любил. Пожалуй, сама Алла так не поняла собственную душу, как Филипп. А Филипп любил ее всю - целиком, и особенно, как женщину. Глубоко задумавшись, погрузившись в легкие ненавязчивые воспоминания, произвольные флешбеки, Филипп не заметил, как Алла проснулась. Женщина открыла глаза и, заметив тяжелый задумчивый взгляд Киркорова, снова закрыла их. А Фил, тем временем, выпутавшись из пучины воспоминаний, осторожно, едва касаемо поцеловал ее в висок: - Маленькая моя… Я всегда… - шептал он ей на ухо, и тихий теплый звук щекотал ее кожу, - всегда буду любить тебя. И сейчас, - на секунду замер Фил, - очень люблю… - Филипп вдруг перестал осторожничать, почувствовав легкое шевеление и уже более явно поцеловал бывшую жену в оголенную шею. Поцелуй был столь нежным, чувственным, что Пугачева не смогла скрывать больше свое пробуждение и, повернувшись к нему лицом, удобно устроившись на спине, притянула к себе, поглаживая лоб: - Доброе утро. Как видишь, - ухмыльнулась она, - я здесь. Никуда не ушла. - Филипп ничего не ответил, хотя в голове проскользнуло сразу несколько вариантов. Вместо этого он наклонился ниже и повторил свой чувственный поцелуй в шею, а затем переместил его на ее губы, чувствуя, как бывшая жена отвечает. Руки проскочили под одеяло и, немного скинув его, Филипп смело дотронулся до, спрятанной в футболку, груди, - Филь, ты чего? - почувствовав его бережную, но настойчивую ладонь на своем бюсте, Пугачева немного смутилась, прервав долгий поцелуй, - Филя… - повторила она вопрос, когда мужская рука сжала сквозь хлопковую ткань ее налившийся легким возбуждением бюст. Почему-то Алла искренне считала, что в свои возрастные годы уже не могла привлекать его, как женщина. Но то, что происходило - было прямым опровержением. Поцелуи стали страстными, настойчивыми, интимными и глубокими, с играми языка в устах любовников, до такой степени любовные, что спустя минуту Алла буквально пала под этим любовным измором и поддалась своему желанию - любить и снова быть любимой. Как-то незаметно Фил стянул полностью одеяло и, впившись губами в чуть вспотевшую женскую ключицу, провел по ней языком, а затем, прикусив мочку уха, прошептал: - Люблю тебя… - остановил ласку и, чуть приподнявшись, повторил, - Люблю твою душу, - поцеловал ее веки, и снова впился в губы, - Аллочка… - в его действиях не было ни капли похоти - напротив, своей нежностью и, главное, искренностью, он так ее растрогал, что Пугачева едва ли не прослезилась, особенно, когда он дарил краткие осторожные поцелуи в ее прикрытые веки. В этот момент в ней проснулось все, что она так упорно, долго и мучительно глушила в себе - вся ее любовь вырвалась дикой освобожденной птицей наружу, словно из золотой клетки, и прима еле слышно простонала, когда почувствовала кожей его поцелуи на своей обнаженной груди. - Ф… - шептала она, зарываясь в его длинные кучерявые волосы ногтями, - Филечка… Ам-м… - он так умело раззадорил в ней желание лаской, что ей не терпелось перейти к главному - Алла елозила по его бедрам, надеясь нащупать резинку мешающихся боксеров и, поняв ее намек, Филипп помог ей, избавив себя от белья, - Мальчик мой… - Пугачева протянула к нему руки и, едва он навис над ней, начала жадно целовать все, что попадалось ей - оставила на шее бордовый засос, а затем, спустившись ниже, языком провела по маленькому участку заросшего торса. Изрядно возбудившись, ей хотелось только одного - и поскорее. Промежность пульсировала в нетерпении и чуть болезненной судорогой сводило низ живота в предвкушении. Алла потянулась рукой к освобожденному из боксеров члену и, коснувшись, провела по длине пальцем. На секунду прикрыла глаза, представив, как Фил входит в нее и в тот же миг фантазия стала явью, - М-м-м… - простонала женщина, прикусив губу, когда почувствовала в себе легкие, немного стеснительные толчки, заполняющие ее всю изнутри. Филипп вернул поцелуи в губы, наслаждался легкой вибрацией ее звука, который исходил из уст от нарастающего наслаждения. Горячие пальцы блуждали по ее бедрам, иногда сжимая привлекательные выпуклости, в то время, как поцелуй накрыл женскую шею, даря новую волну желания. Пугачева взяла его руку и положила на свою левую грудь, а затем, едва ли не ерзая под ним, насаживалась на его орган, который вот-вот приблизит ее к пику наслаждения, - М-м… - едва ли не рычала женщина, чувствуя внутри себя трудно сдерживаемую волну подступающего удовольствия. Чувствуя, что ее вот-вот накроет лавина, Алла помогала себе, изредка напрягая мышцы таза, а затем, когда на секунду свет в глазах потух, и стали видны только расплывчатые очертания черт лица бывшего мужа, жадно глотнув воздуха, задержала дыхание, - Ам… А-х-х… - хриплый сбитый полушепот вырвался из ее уст, когда чрезмерно приятные и частые сокращения сняли чересчур сильное возбуждение, - А-а-а! - уже более отчетливым ярким вокалом простонала женщина, чувствуя, как внутри все приятно дергается и пульсирует, а волны долгожданного блаженства разносятся по всему телу, - Фил… - запнувшись, попыталась она произнести имя бывшего, но все еще любимого, мужа, - Филипп… - она успела устать, и руки, гладившие лицо Киркорова, обессилено шлепнулись на матрас, в то время, как он сам, ускорив для себя темп, быстрыми дикими рваными толчками достиг своего пика, а затем, также обессилено чуть не рухнул на нее, вовремя оперевшись на предплечья. Он все еще страстно целовал ее, поцелуями снова выражая свою искреннюю любовь, и Алла охотно отвечала, иногда перетягивая инициативу на себя, - Мальчик мой… - прошептала она, едва ли не закрывая глаза - сильная, но приятная, усталость, негой разлившаяся по телу, давала о себе знать, - Люблю… - Аллочка… - тихо произнес Фил, поцелуем коснувшись ее возбужденной груди, - любовь моя… - он еле успел выйти из нее, прежде чем, как и бывшая жена, провалиться в глубокий восстанавливающий сон. Руки крепко обняли женщину и, поцеловав ее вспотевшую шею, Фил видел, как Алла все глубже проваливается в сон. Он и сам поддался этой усталости и, удобно устроившись рядом, прижав Аллу к себе, почти сразу заснул.