Мальчик с пальчиком.

Почувствовав от бывшей супруги взаимность, словно в подтверждение их неумерших пока еще чувств, Филипп размышлял над тем, что ему делать. Много времени прошло, но, несмотря на это, все еще не был потерян шанс вернуть не просто любимую женщину, а ее настоящую ей же самой, чтобы она стала счастливой, сняла с себя с каждым годом все более прилипчивую маску, и Фил очень хотел помочь - неважно, будут они вместе по итогу или нет, первостепенная задача стояла простая и одновременно сложная - сделать Аллу счастливой. Он выкурил не одну пачку сигарет, пока думал, гадал и подбирал варианты, как лучше поступить. Но в итоге, понял, что самое лучшее - это внезапность - предупреждать о своих намерениях не просто не было смысла, а еще и опасно - Пугачева могла пойти на принцип, и даже не пустить Киркорова на порог. К слову, еще давно Филипп позаботился и об этом вопросе - попросил преданную Люсю тайком сделать дубликат ключа от Аллиной квартиры. Помощница не просто засомневалась в моральности такого поступка, она сразу отказала: - Нет, Филипп, извини - при всей твоей любви к Алле и при моей привязанности к вам обоим - твердое и необсуждаемое НЕТ. - Люсь, ну пожалуйста! Максим часто уезжает, оставляет ее одну, мало ли что! - бил вполне весомыми аргументами ее Филипп, но Людмила слишком дорожила доверием примы, рядом с которой была более тридцати лет. Вопрос решился иначе - Филипп втихаря взял комплект Люсиных ключей от Аллиной квартиры и, пока та спала после тяжелого рабочего дня, послал рано утром Анатолия - водитель быстро сделал качественный дубликат, который Киркоров хранил в укромном месте. Утром не рано, где-то часов в десять, сильно волнуясь, Филипп спустился из своей квартиры в подъезд - Люся накануне сказала, что Максим вечером уехал - поднялся в соседнем крыле дома на лифте, восьмой этаж и, достав из кармана брюк дубликат ключа, медленно и очень плавно вставил его в замок. Алла могла уже проснуться, и тогда вся затея пошла бы прахом, а неосторожное, слишком шумное открывание двери непрошеным гостем могло запросто потревожить чуткий сон примы. Дрожащими от излишнего волнения руками, затаив дыхание, он, словно мелкий воришка-домушник, вскрыл дверь, успешно провернув в ней ключ, и также тихо опустил ручку, слегка надавив и вошел в квартиру. К его счастью, Пугачева спала и ничего не слышала. Филипп разулся и на цыпочках, стараясь не шуметь, прошел чуть дальше - там, где располагалась кухня. По пути заметил, что дверь гостевой комнаты была приоткрыта и, не сдержав любопытства, Фил заглянул - постель, заправленная наскоро, а потому небрежно, мужские рубашки, висевшие на спинке стула, часы, лежавшие на прикроватной тумбочке - все эти детали свидетельствовали о том, что Галкин спал вовсе не с Аллой, что безумно порадовало Фила, а отдельно. Киркоров даже и не подозревал, что, находясь вдвоем, без свидетелей, комик обращается к приме на Вы, называя ее "Алла Борисовна", и только на людях - "Аллуся" или, чтобы побесить Фила - "Буля". Последнее прозвище Филиппу особенно не нравилось. Закрыв за собой дверь гостевой комнаты, Филипп прошел дальше по коридору. Но вдруг передумал и сменил маршрут, оказавшись спустя несколько секунд перед дверью, которая вела в спальню Пугачевой. Сделав, успокаивающий тремор рук, глубокий вдох, Киркоров приоткрыл дверь ее спальни. Любимая женщина сладко спала, растянувшись диагональю на всю большую, почти двухметровую в ширину, кровать. Фил тихо, но счастливо улыбнулся той милой картине, что увидел и, пройдя вглубь комнаты, все также на цыпочках, нежно, еле ощутимо, коснулся ее щеки своей ладонью. А затем ушел на кухню, чтобы там приступить к реализации своего плана. Пугачева проснулась от какого-то знакомого вкусного запаха... Свежесваренный кофе, пока еще не разбавленный молоком для сохранения аромата и вкуса, уже стоял на подносе. С большой неохотой открыв глаза, женщина зевнула и, привстав, потянулась. На ее удивление, рядом с чашечкой кофе, которая сама по себе уже являлась неожиданностью, лежала записочка, оставленная печатными буквами: "Любовь моя, пусть твое утро будет добрым. Приготовил тебе небольшой перекус - посмотри, пожалуйста, на соседнюю, левую, тумбочку. Там твой любимый салат из пекинской капусты, тунца, сыра Феты и немного черри. Приятного аппетита. А, ну и в кофе уже добавлена ложечка сахара, а молоко - в молочнике на соседнем подносе". Буквы печатные, разобрать, кто написал было не так-то просто, да к тому же, не оставлена подпись. Первое, что подумала Алла - что записку оставил Филипп, но как, по ее мнению, он мог попасть в квартиру? Если, конечно, Люся не дала ключи... Эта мысль заставила Аллу задуматься о том, что с работницей было бы неплохо провести профилактическую беседу - неважно, виновата она или нет. Мысли возникали разные, кроме одной логичной - что сюрприз мог приготовить Макс - Алла даже не допускала такой вариант. Потянувшись рукой к другому подносу, Пугачева добавила в кофе молоко и сделала глоточек все еще горячего ароматного напитка. А затем приступила к завтраку. Филипп, который все это время стоял неподвижно за прикрытой дверью ее спальни, тихонечко улыбаясь наблюдал в щелочку, с каким аппетитом Пугачева трапезничает. Он был рад, что Алла оценила его сюрприз, теперь дело оставалось за малым - появиться самому. Дождавшись, пока она доест, чтобы не напугать ее слишком сильно, Киркоров не спеша открыл дверь и зашел в комнату. - Доброе утро, душа моя, - улыбнулся Фил, подойдя к ней поближе, - и приятного аппетита. - Доброе-доброе, - как-то снисходительно ухмыльнувшись, ответила прима, - ты постарался? - спросила она, потрепав оставленную записочку. - Хотелось тебя немножко порадовать. Вкусно хоть? - Вкусно. - отставив доеденное блюдо в сторону, Пугачева скрестила руки, и как-то злобно зыркнула на Фила, - И что дальше? Я за салатик ноги должна раздвинуть? - Ну вот зачем ты? - вздохнул Фил, сморщившись от легкого омерзения - слишком противно она это сказала, - Просто хотел тебе сделать приятное. - Ну понятно. Спасибо. - сухо ответила Алла, - Как ты сюда попал? - Случайно, - как ни в чем не бывало, соврал Филипп, - решил к тебе прийти - позвонил в звонок. Никто не открыл. Дернул ручку двери, а она - не поверишь, открыта была. - Да ну! - не поверила прима, - Ладно, чего ты хочешь? Или ты пришел покормить меня завтраком? - допытывалась прима. - Я пришел тебя украсть, - пошутил Киркоров, - не волнуйся, всего на денек. Поехали? - протянул он ей руку. - Филь, у тебя, что, температура? - съязвила Пугачева, - Куда "поехали"? Ты ебанулся? Или выпил? - Алл, - присев рядом с ней на кровать, Фил сжал ее руку, - поехали со мной. Я тебе кое-что покажу. - Да никуда я не поеду! - вырвала она свою руку, - И вообще, откуда я знаю, что ты там задумал? - Ты что, мне не доверяешь? - обиженно, но театрально, пожал плечами Фил, а затем настоял, - Поехали. Тебе понравится. - Ну ты хоть скажи - куда? Зачем? Что надеть? - Аллу начало раздражать его загадочное поведение, и она не скрывала своих эмоций. - Одевайся поудобнее, поедем загород. - Ну и чё я там не видела? - Аллусь, это сюрприз. - Ладно, хер с тобой, ты все равно не отстанешь, - ворча, женщина встала с кровати, и Филипп заметил, что она спала в том пеньюаре, который он ей когда-то подарил, и потому незаметно улыбнулся, - Только ненадолго! - Обещать не могу по времени... Но то, что тебе понравится - это совершенно точно. Пугачева довольно быстро собралась, и они вышли с бывшим мужем из подъезда, идя чуть поодаль друг от друга. Фил открыл дверцу авто, помог даме сесть на заднее сидение, и сел за руль сам. Алла удивилась: - А чей-то ты сам ведешь? Где Толя? - Солнце мое, не нервничай, - слегка улыбнувшись, попросил Фил. Он повернулся к ней лицом и, поцеловал руку, - У Толи выходной, сегодня твоим водителем и попутчиком буду я. Нет, если ты мне не доверяешь - я сейчас же все отменю и не буду тебя заставлять, - пошел ва-банк Киркоров. - Доверяю. Заводи свою "пукалку", и поехали, - Алле был очень интересен сюрприз, она уже загорелась. К тому же, Филу она вполне доверяла. Они проехали минут сорок, заехав на пригородное Новорижское шоссе, и Пугачева, заметив знакомые пейзажи по дороге, подумала, что они едут на дачу в Бережки. Однако, свои предположения высказывать не стала, даже не предполагая, насколько ошибалась.