Мальчик с пальчиком.

Словами не передать, что тогда творилось в душе Филиппа. Он словно застыл перед монитором и, казалось, сам не знал, как ему реагировать - настолько все чувства смешались, приправленные острой дурманящей болью. - Толя, - окликнул он охранника, кнопкой выключив монитор, - ты видел записи с кухни и гостиной? - Нет, я обязан следить лишь за воротами, а там, где Вы сказали - только по просьбе Вас или Аллы Борисовны. - Где еще хранятся эти видео? - Нигде, только здесь. - Как их удалить? Назови мне комбинацию клавиш, я сам удалю. Пожав плечами, Анатолий подсказал алгоритм, и Филипп, дождавшись, пока лишний свидетель выйдет, удалил все записи. Вернулся на кухню, где Пугачева готовила обед и молча присел за стол. - Перцы фаршированные будешь? - заметив, что муж пришел, спросила Алла, - Филь?.. - не получив ответ, она обернулась, и подойдя к нему поближе, увидела, что по его щекам стекают слезы, а сам он зажимает губы и смотрит куда-то в одну точку, - Господи, что случилось? - испугалась она. Но Филипп, лишь мельком взглянув на жену, улыбнулся горькой улыбкой и ничего не ответил. - Я не голоден, - молча встал со стула и, подойдя к двери, вышел, оставив Аллу в недоумении. "Ну, и что это было?" (Алла). Филипп просто не знал, как ему быть - хотелось все крушить, бить от избытка гнева, подкипавшего внутри, обиды и отчаяния. Он не знал, как с ней дальше разговаривать, жить, как доверять. И, когда Пугачева снова подошла к нему вечером, все же не сдержался: - Ты знаешь, что это? - шлепнул перед ней на обеденный мраморный стол гибкий пластиковый диск, который использовался в те годы для хранения и переноса информации. Пугачева с недоумением посмотрела на него, и тогда, не дожидаясь ответа, Фил ответил сам, - Это дискета. На которой есть запись с камер видеонаблюдения за последние две недели. Сегодня совершенно случайно всплыли все архивы. - он блефовал - дискета была пустая, а записи Филипп действительно удалил, как возможный компромат на свою жену. Но тем не менее, смог добиться нужного эффекта - Алла, таращась то на Киркорова, то на пластмассовый носитель, заметно занервничала, просто не зная, что сказать, - На этой записи, Аллуся, видно, как ты позируешь. - И что? - дергано пожала плечами Пугачева. Столь сильный промах ее подкосил, хотя она пыталась не сдаваться, - Художник все равно гей - это не отменяет того, что я сказала, - но Фил на это лишь улыбнулся, глотая стекающие слезы, - Как ты смеешь меня в чем-то упрекать? - пошла в атаку прима, чувствуя запах скандала в воздухе. - Ну, наверное, тот второй кудрявый парнишка, который тебя оттрахал на следующий день, не гей. Или как? А, может, он тебя с кем-то перепутал? - с издевкой в голосе спросил мужчина. То, что Пугачева отпиралась начинало его бесить, - Алла, что ты сделала? - не выдержал он протяжного стона, - Как ты могла? Я же поверил тебе! У тебя одно место зачесалось? Так мы с тобой занимались любовью прямо перед отъездом. Ты что, четыре дня не могла потерпеть? И ты опять, без всякого стеснения, врешь мне прямо в глаза! - ударил он кулаком по столу. - Знаешь что! - Алла вскочила со стула, - Да пошел ты знаешь, куда? - она разломила напополам дискету и швырнула остатки ему прямо в лицо, и это так выбесило Филиппа, что он схватил ее за руку: - Ты просто... - сквозь зубы, вконец взбешенный, он не знал, что ей сказать - эмоции зашкаливали, - ты... - не сдержавшись, Филипп одним резким движением перевернул тяжелый мраморный стол, разбив его напополам, - Твою мать! - кричал доведенный до белого каления мужчина, расхаживая по комнате. Он крушил все, что видел, все, что окружало Аллу, вещи летали по комнате, и Пугачева, вдруг испугавшись, зажалась: - Ударь меня! Давай! - подначивала она его, - Ну же! Че-ж ты мебель бьешь? - Заткнись! - заорал Киркоров, вцепившись в собственные волосы, - Заткнись! Заткнись! - орал он. Обессиленный слишком яркими негативными эмоциями, которые диким фонтаном вырвались нарушу, этой неуправляемой бурей, Фил опустился на колени, сильно плача и отчего-то зажав руками уши. Он перебил все, что находилось в комнате, искалечив свои руки до баклажанных синяков, но ее и пальцем не тронул. Понимая, что лучше всего признаться, Пугачева подошла к нему и положила ладонь на его трясущееся от плача плечо: - Филипп... - тихо, также, как и он, плача, произнесла она. - Я верил тебе! Верил! Чего тебе не хватает, а? - спрашивал он, подняв свой заплаканный, все такой же пропитанный болью, взор на нее. - Это случайно вышло, я... - попыталась оправдаться Алла, но почему-то вдруг замолчала, поджав губы. - А ну, иди сюда! - одним ловким движением он вскочил с колен и, перекинув жену через плечо, куда-то потащил. Алла сильно испугалась, когда Киркоров, плюхнув ее на кровать, стал бесцеремонно и грубо рвать на ней одежду: - Филипп, остановись! - кричала она, - Филя! - Закрой рот, - сжал ее щеки пальцами и, заведя руки над головой, крепко привязал ее поясом халата к изголовью кровати, - Будешь отрицать? Будешь? - спрашивал он, дав ей болезненный шлепок по оголенной заднице. - Филя, не надо! Не надо! - кричала Алла, вконец испугавшись. Он смотрел на нее безумными глазами, женщина испугалась, что сейчас произойдет что-то очень страшное, но интимное в наказание. Однако, привязав ее к кровати, Филипп часто и глубоко задышал, пытаясь успокоиться: - Я тебя не трону. Не переживай. Накажу по-другому. Как наказывают таких, как ты. - отрывисто дыша, произнес мужчина, сев рядом. - Что ты задумал, придурок? Развяжи меня! - требовала Пугачева, ерзая на кровати и дергая руки, отчаянно пытаясь их освободить, - Не надо! - повторила она. - А я сейчас возьму телефон, - достал он с тумбочки свой лежащий на зарядке мобильник, - и позвоню в милицию. Скажу: "Звонила моя жена, Алла Пугачева, сказала, что в ее дом кто-то забрался. А я на гастролях. Трубку она больше не берет, я сильно волнуюсь. Пожалуйста, приезжайте - посмотрите, что там." - Дебил, - вытаращив на него испуганные глаза, полушепотом произнесла прима. - И ты знаешь, что они увидят, когда приедут? Разгромленный дом и тебя - голую и привязанную. Как ты думаешь, что дальше будет? - Не смей! Не смей меня так унижать! - процедив сквозь зубы, заорала женщина, попытавшись поколотить его ногами, - Я тебя убью! - Алла, ты сама себя унизила. Не я. - нависнув над ней, Филипп демонстративно нажал несколько кнопок, но не кнопку вызова, - Рассказывай, как было. - потребовал Фил, - И не вздумай мне врать. - Да, я с ним трахнулась! Да! - сквозь накатившие от бессилия слезы, громко крича, произнесла Алла, - Мне приятно, что на меня встает! Мне нравится видеть, как мужики раздевают меня глазами, что они хотят меня! - Тебе меня не хватает? - Филипп, пожалуйста! - плакала женщина, - Я не хотела! - Знаешь, чего мне стоило поверить тебе вновь, отпустить ситуацию, забыть ее? Забыть твое предательство? - тихо спрашивал он, отбросив в сторону телефон, и вместе с ним свою провокационную театральную затею, - А ты мне опять врешь. Изменяешь, с кем попало. Унижаешь меня. Я заслужил это, по-твоему? - Пугачева отрицательно замотала головой, все еще не оставляя попыток развязать руки: - Прости меня! Филипп, пожалуйста! - плач становился все сильнее, в то время, как глаза Киркорова - все пустыннее, из него как будто постепенно высасывали душу. Молча встав с кровати, он еле слышно произнес: - Больше я тебе не верю... Душа моя в крови... - из мужских глубоких глаз текли слезы, а из носа - бурным потоком от излишнего напряжения алая кровь. Наклонившись над ней, Фил дернул за узел, и тот развязался, освобождая руки, но Алла не спешила их убирать от изголовья. У нее началась истерика, и она громко рыдала, захлебываясь собственным плачем: - А-а-а! А-а-ха-ха... - на всю комнату был слышен ее вой, когда женщина увидела, что Филипп, оставив ее одну в комнате, ушел...