Der gute Kamerad

- ... Да упокоит Господь его душу! - звучит голос священника.       Вид всех присутствующих полон скорби, истинной или напускной один лишь Бог знает. Военный оркестр начинает исполнять гимн республики, чем немедленно вызывает безмолвное негодование у всех офицеров Рейхсвера. Так... Не должно быть. По-традиции на похоронах военных всегда исполнялась песня "Der gute Kamerad", всегда и без исключений. Но не в этот раз. И всем была хорошо известна причина. Социал-демократы хотели лишний раз напомнить военным где их место и за кем власть. В душе они радостно потирали ладони, преисполненные чувством маленькой победы. У них был повод: один из ключевых организаторов операции "Прангертаг" убит, причем убит позорно.       Генерал Зигерс сидел мрачнее тучи и глядел на гроб, укрытый стягом республики. Надо же... Они будто бы поиздевались, накрыли его тем флагом, который усопший ненавидел больше всего на свете. Жестокая шутка. Все это напоминало издевательство: майора Бека хоронили со всеми почестями, но не с теми, которых он хотел и ждал. Бек всегда говорил, что пусть лучше его похоронят в поле, чем вот так. Этот гимн был ему чужд, эти символы были ему чужды, эти люди в темных костюмах и шляпах не были ему друзьями и товарищами, те же кто ими были сидели, склонив головы, не смея поднять их. Они знали что проиграли, что все то, ради чего они старались, оказалось тщетным, а того за что погиб майор и еще целый отряд товарищей по борьбе вообще никогда не существовало.       Генерал вместе со всеми проследовал на кладбище, и вместе со всеми молча наблюдал за тем, как гроб опускали в землю, а после закидывали землей. Он просто поверить не мог что так все сложилось. Майор Бек был его адъютантом, еще во время Великой войны они вместе сражались, вместе глядели в лицо смерти, вместе слушали по радио последнюю речь кайзера. Зигерс всегда с восхищением наблюдал как фон Бек бросался в атаки в первых рядах, совершенно без страха, он делал это столь яростно и решительно, что увлекал за собой целые роты даже тогда, когда казалось бы еще чуть-чуть и солдаты побегут с поля боя, за что и заслужил Железный крест и другие ордена.       Генерал много раз ловил себя на мысли что нет и не будет более храброго и доблестного человека, чем майор Бек. И такая жалкая смерть... Он погиб не на поле боя, и не был как мученик показательно повешен социал-демократами. Нет. Майора Бека вероломно застрелили в спину какие-то негодяи и бандиты. Какая-то шваль. Тот и пикнуть не успел. Многие сослуживцы генерала Зигерса, даже самые никчемные и мелочные, приняли славную смерть на поле боя в Бельгии или на улицах Берлина во время революции, а храбрейший из храбрейших умер такой жалкой смертью... По-началу у генерала будто-бы внутри что-то сгорело, он точно пребывал в какой-то прострации, и чувствовал, что у него нет больше сил сражаться за Родину. Но это все длилось недолго. Вскоре он почувствовал что внутри загорается новое пламя, пламя ярости, тщательно скрываемой под маской спокойствия, и это пламя грозилось пожрать всех тех, из-за кого все так сложилось.       Вскоре после погребения начали уходить государственные служащие, они свое отстояли, показали что якобы им жаль героя войны. И постепенно остались только офицеры Рейхсвера. Да, а ведь у майора даже не было жены и детей, он всего себя отдал делу... От того только тоскливее.       Полковник Вендт всегда умудрялся оказываться в центре внимания, своими обворожительными манерами и природной харизмой он перетягивал его всего на себя, и неважно охота это или светский раут, совещание в Красном замке или дружеская игра в карты, конная прогулка или что-то еще. Но этот день был исключением. Вендт одел старую форму Императорской армии и притаился среди гостей. Он был столь мрачен и неприметен, что многие даже не заметили его присутствие на похоронах. Редкий случай когда он был тише воды, ниже травы. В этом проявлялось его уважение к майору, которого он знал лично и с которым тоже через многое прошел. После официальной части мероприятия он, покрепче сжав козырек фуражки, подошел Зигерсу: - Генерал, примите мои соболезнования, - он первый протянул руку старшему, хотя так было непринято. Впрочем, тот на это даже не обратил внимания. - Я знаю что майор был не только Вашим адъютантом, но и другом. - Благодарю Вас, полковник, - Зигерс первый раз сказал хоть что-то за все похороны. После, тяжело вздохнув, добавил: - Да, это так... Такого как он больше не сыскать. - Знаете... Я хочу сказать... Майор фон Бек был настоящим патриотом своего Отечества. Он был другом и мне. Мы вместе сражались с анархией в Мюнхене, и бились плечом к плечу в Силезии. Я горжусь тем что знал его. Увы, смерть забирает лучших из лучших... - Истинно так, к несчастью... Вендт не врал. Они с майором Беком действительно были в наилучших отношениях, и после войны, когда страну охватили волнения, они посчитали что присоединиться к фрайкорам и не дать развалиться Германии является их священным долгом. Во время боев на востоке с сепаратистами, когда было первое восстание силезских поляков, майор спас Вендту жизнь, когда того ранила шальная пуля. Впоследствии полковник ответил тем же: во время третьего восстания Бека оглушила граната, взорвавшаяся поблизости от него, и несмотря на то что это был момент когда восставшие попытались перейти в наступление, Вендт под градом пуль оттащил бравого вояку в безопасное место. Удивительно, Бек пережил и войну, и волнения, сражался в бесчисленных боях, а финал нашел у железной дороги в мирное время. - Вы... Полковник, Вы знаете как он умер? Вендт кивнул. Конечно он знал. Несколько дней назад он стал главой политической полиции, и только получив пост и доступ к информации, отправил своего нового помощника, Гендрика Зебольда, искать правду. Не то, что было изложено в официальной версии для публикации. - Это... - Зигерс колебался, внутри кипела ярость. - Это возмутительно! Это подлость, самая страшная подлость на свете, какую я только видел со времен отречения Кайзера! Вендт в ответ только кивал, и не думая прерывать генерала. Он был с ним полностью согласен, и считал что нужно дать тому высказать все что он думает. - Майор фон Бек, - продолжал Зигерс возмущаться, уже совершенно себя не сдерживая. Он потерял всякий контроль. - был воплощением доблести немецкого солдата! Он был примером для всех! И все свои награды он получил в сражениях. Так скажите мне, полковник, разве есть в этом справедливость? Майор фон Бек, отважный солдат, служивший своему Отечеству, воевавший офицер Его Величества, награжденный за храбрость Железным крестом ветеран Великой войны, человек для которого честь всегда была превыше всего, был застрелен в спину преступником! Каким-то ничтожеством, который ничего не сделал для Германии, для которого не существует такого понятия как честь! Бандитом, который, наверняка, даже представить себе не может что значит в противогазе идти в атаку под градом пуль, когда вокруг разрываются снаряды и гибнут солдаты! Этот... Паразит не обременен ответственностью за страну и народ, для него нет принципов или доблести, его не заботит судьба страны, нет, все что им движет - желание набить себе карманы деньгами, да потратить их на Бог знает что... Такие люди сидели в тылах пока мы проливали кровь, они всегда волокли свое существование засчет других, и даже теперь, пока мы отстаиваем славное будущее для своей Родины, они подло стреляют в спины, лишь бы обогатиться еще больше!        Вендт все кивал. Он считал что лучше и сказать нельзя... Будь его воля, прямо сейчас бы солдаты из берлинского гарнизона были бы подняты по тревоге и отправлены в логово этих преступников, где устроили бы резню и не пощадили бы никого из них. Но он не может ничего поделать, даже использовать для этого Крипо. Пока не может. А что если... А что если сможет? Что если его карьера не закончится постом главы политической полиции? Что если он сможет стать министром внутренних дел Пруссии? Ведь с нынешней должностью это вполне в его силах... На всех есть компромат, и помимо этого есть множество других способов уничтожить конкурентов. Да, определенно... Если он получит этот пост, то тогда не только сможет помочь национальному возрождению и отыграться за провал операции Прангертаг, но и отомстить. Не только за фон Бека... Но и за Вольтера, и за погибших вместе с майором солдат. - Жертва майора фон Бека не должна быть забыта, генерал... Он погиб не просто так. Он погиб за дело, в которое верил, и за наши общие идеалы. Мы должны сделать все, чтобы его смерть не была напрасной. - Да, и здесь Вы правы... Но как? Мы проиграли, да и золото не захватили... У нас не было права на ошибку, но мы ее допустили. Я не удивлюсь если скоро демократы погонят со своих постов половину Генерального штаба. - Операция "Прангертаг", - Вендт продолжил, с того самого момента как покушение на Штреземана провалилось, его одолевали сомнения, сомнения в том пути, который они выбрали. И сейчас он решил наконец подвести итоги своих размышлений, - провалилась не просто так. Наши планы рухнули не потому что какой-то один человек сорвал их, и не потому что мы плохо подготовились. Нет, они рухнули потому что иначе и быть не могло... Зигерс нахмурился, в его голосе появились нотки озадаченности: - Что Вы имеете ввиду, Вендт? - Наши планы были слишком ограничены... Мы думали что отрубив две головы Гидры, мы сможем ее убить. Ошеломить французов, сломить социал-демократов... Но на месте отрубленных голов выросли бы новые. Новые политиканы, сторонники Версальского договора. Зигерс был не в том состоянии чтобы как-то спорить, да и это было глупо. Раз они проиграли, и проиграли еще позорней чем в двадцатом году, значит они допустили какую-то непростительную ошибку. - Что Вы хотите этим сказать? - Я хочу сказать что нам необходимо искать новый подход. Все это время мы слепо надеялись вернуться в прошлое, прошлое которое безвозвратно ушло, и наши надежды были столь наивны и глупы, что каждый раз как наши солдаты поднимали за них оружие, исход становился очевиден... Зигерс был вынужден признать: слова неприятные, но целиком и полностью правдивые. Последние десять лет он всячески отрицал подобные умозаключения, он повторял людям с подобными взглядами что в нерешительности поражение, но после всех этих событий он понял что заблуждался. - Я долго шел к этой мысли генерал. Но наконец я понял, понял что национальные интересы не должны идти бок о бок с волюнтаризмом узкого круга лиц. - А с чем же, позвольте, они должны идти бок о бок? - Национальные интересы должны идти бок о бок с поддержкой всех слоев общества: крестьян, рабочих, военных, аристократов, буржуа. Весь немецкий народ должен сплотиться вокруг идеи национального возрождения, вокруг идеи пересмотра позорного Версальского договора, вокруг идеи построения общества и государства именно для немцев, а не кого-либо другого. И это не просто смещение от власти социал-демократов с последующей заменой стяга, нет. Это глобальное переустройство общества, с отвержением чуждых нам идей и веяний, это создание совершенно нового на основе старого. Это Консервативная революция. Консервативная революция? Зигерс много раз слышал про нее. От друзей-военных, от чопорных прусских аристократов, от влиятельный промышленников и от много кого еще. Большая часть его окружения решительно отвергала эту концепцию, как ненавидя сам термин "революция", так и видя в этом происки НСДАП и ефрейтора-австрийца. Но часть его окружения сама идея о такого рода революции приводила в восторг. - Знаете Вендт, идея Консервативной революции не находит поддержки среди большинства офицеров Рейхсвера. - Возможно времена меняются, - полковник улыбнулся. - Нам пора пересмотреть наши взгляды и методы. Мы должны быть умнее чем были ранее. Мы должны построить крепкий фундамент для будущей Германии, такой крепкий, что бы даже при всем желании социал-демократы и красные не отобрали у нас власть... - он тяжело выдохнул. - Потому что иначе, жертвы наших товарищей будут напрасны. В том числе и жертва Бека.       От разговора их оторвали голоса десятков офицеров, сложившиеся в песню - ту самую песню, которую должны были исполнить, исполнить если бы понадобилось даже вопреки всему миру. Зигерс взглянул на могильную плиту. В очередной раз в голову влезла мысль о том, что он больше никогда не увидит своего бравого адъютанта. Антон фон Бек для большинства останется лишь одним из многих военных, похороненных на этом кладбище. Никто из забредших сюда для посещения могилы родственника никогда не узнает как он выглядел, никогда не сможет представить его лицо и голос. И подвиги его будет помнить лишь группа старых вояк, которых с каждым годом будет становиться все меньше и меньше, пока, наконец, смерть не заберёт каждого из них. Причем Бек не единственный. А как же Вольтер? А как же все те кто погибли, сражаясь в совместной борьбе? Быть может пора прекратить бессмысленно раз за разом натыкаться на неудачи и поражения, и наконец отказаться от ведущей роли армии в перестройке страны? Ведь этого же хочет Вендт... Что ж, пусть получит что хочет. Быть может он прав. - Возможно нам стоит дать шанс Консервативной революции, - Зигерс смиренно опускает глаза, - Уверяю Вас, генерал, это мудрое решение, - теперь Вендт улыбается совсем широко. - Больше наши соратники не будут гибнуть лишь ради очередной неудачи. Фон Бек был последним. Вендт удивляется когда зачем то Зигерс снова протягивает ему руку, но тем не менее опять ее пожимает. Он всегда считал что старый генерал отстал и от жизни, и от современной политики. Но теперь он увидел что Зигерс не только постарел, но ещё и стал слишком сентиментален, что не было свойственно для него даже несколько месяцев назад. Он стал слаб. Смерть майора стала для него последней каплей. Более он не будет ведущим в их союзе, нет, если уж он не способен добиться результата, то его добьется сам Вендт. Однако старый генерал всё ещё может быть полезен... Зигерс до сих пор остаётся для него важным союзником, и такие как он на дороге не валяются. Быть может Вендт мог бы задействовать свои связи, быть может даже мог бы пойти к Рейхспрезиденту и попросить о кое-чем, или ещё лучше — просто ненавязчиво намекнуть о необходимости кадровых перестановок. Вполне возможно что Зигерсу подойдёт должность военного министра.