***
Для Бильбо утро обещало быть добрым. Он проснулся раньше обычного в отличном настроений, растолкал уснувшего в дозоре Бофура, тем самым спасая от гнева короля, и направился в сторону реки, уже предвкушая прохладную водичку. У самого берега он, правда, опасливо оглянулся, нет ли поблизости пакостных принцев? Но нет, Фили и Кили дружно сопели около потухшего костра, подпевая песенки с драконом в царстве морфея. В мыслях их не было подшучивать над бедным хоббитом сейчас, как они делали каждое утро, например, толкая его в воду или пугая волчьими воями. Так что хоббит со спокойной душой завернул рукава своей рубашки, присел на корточки и плеснул в лицо освежающей водицы, принимаясь за утренние процедуры. Зубы пришлось чистить пальцами и самодельной пастой Ойна. Увы, но половина вещей, даже таких, как простая зубная щётка, давным давно растерялись в круге его путешествий с гномами. Он привык, привык обходиться за эти долгие недели ни с чем и уже давно перестал жаловаться. Возвращаясь к месту ночлега и пробираясь сквозь колючие кусты Бильбо старался растоптать на ходу как можно больше травы. Зачем, спросите вы? Всё это для гномов, которые не ориентировались на поверхности настолько же хорошо, как делали это в горах или же под землёй, и сходили с дороги чаще, чем хотелось бы. И чтобы их не провоцировать, предлагая проводить до ручья, он растоптал теперь уже бросающуюся в глаза тропинку. Эх, если бы только гномы знали, как много для них делал наш милый хоббит, то не посмели бы так плохо о нём говорить! Но, к сожалению, гномы были на то и гномами, что не особо ценили окружающих их маленьких друзей, часто зацикливаясь на вещах материальных, нежели душевных, и иногда даже подшучивали над Бильбо. Было то из-за его неуклюжести, или же из-за добродушия, когда он, жалея дождевых червей, скидывал их с тропы в кусты, они все время видели в нём повода для смеха. Сам хоббит, какими ворчливыми и надоедливыми гномы не были бы, всё равно к ним быстро привязался, превратившись в подобие опекуна. — Спасибо, — поблагодарил Бильбо принимая из рук Бомбура небольшую миску с кашей. Что-что, а этот толстоватый гном с рыжей бородой и маленькими глазками умел готовить на ура. Хотя, возможно, это просто сам хоббит уже успел позабыть аромат румяных пирожков с повидлом, жаренной картошки и сочных сосисок. Неподалёку сидел Ори, как и всегда один, и старательно записывал ежедневный отчёт. Торин его об этом попросил, чтобы потом можно было сочинять стихи и песни об их героизме против дракона. Недолго думая, хоббит решил к нему подсесть. Ори ему нравился, он был славным гномом, что вечно ходил с подавленной миной из-за чрезмерной опеки старших братьев и был, пожалуй, ещё стеснительнее самого хоббита. — Сейчас бы супчика с картошкой, — сказал Бильбо, решив поделится своими грустными мыслями. Ори на мечтания Бильбо только отвернулся, не желая и дальше вникать в столь манящие описание еды. Живот и без того предательски урчал каждый раз, стойло кому то заговорить о его любимых яств. В этом он был не один, остальным гномам тоже уже не хватало элементарного мяса. А из-за каши, каким чудесным поваром Бомбур не был бы, ком в горле с каждым днём делался всё больше и больше. Гномы, правда, могли бы заглянуть в таверну и хорошенько перекусить, но король был строг, сразу же опровергая подобные варианты. Тайна, секретный поход, никто не должен знать и бла-бла… Зато какими были счастливыми те дни и как сильно гномы их ценили, когда прекрасные охотники Бифур, Двалин и Торин бывало приносили с собой два, или даже больше диких кабанов. В один из таких дней Бильбо раскрыл свой собственный секрет приготовления походного Эля. Знал он его из семьи Тук, что славилась тягой к приключениям. Это своё родство он называл чёрным пятном семейства и стыдился его, пусть и понимал, что с каждым днём становится всё сильнее на него похоже. Ну а что касается Эля, то в тот вечер гномы напились, устроив целый погром и было хотели сделать ещё, но король устроил такой нагоняй, что о нём пришлось позабыть. Бильбо тихо посмеивался, об этом вспоминая, тем самым вызвав на мордашке Ори столь редкую улыбку. Возможно, Ори смог бы даже рассмеяться, если бы к их скромной компаний не подошли бы братья Ри, интересуясь, о чём они так весело болтали. Бильбо мечтательно повторил свои слова, не забывая упомянуть, какие чудесные пироги пекла его тётя. Намеренно ли, иль может ему всего лишь хотелось спугнуть две чёрные тучи перед собой, но ляпнул он лишнего. Ори упёрся взглядом в костёр, испустил самый разочарованный вздох, поднялся...и ушёл. Дори развёл руками: — Ты только посмотри, до чего довели твои мечтания! Бедный наш Ори, лучше ему с тобой больше не общаться... А ведь сегодня столь хороший день. Бильбо молчал, разговаривать не хотелось с ним совсем. Дори он не жаловал. По его меркам этот белобрысый гном от и до пропах сомнительными травами. И зубную пасту хоббит его не любил, как и неуместную опеку. Да и вообще, Ори не маленький, зачем вмешиваться во всё, где только можно? — Даже слишком хорош, — вздохнул Нори, меняя тему, а потом, призадумавшись, нахмурился. — Я уверен, сегодня случиться что-то плохое. Не может же нам настолько вести? А вот Нори он был благодарен. Этот гном, пусть и был особым любителем блестящих побрякушек, в личную жизнь Ори не вмешивался. Хотя, если подумать, всё же хоббит уже успел соскучится по своим серебряным ложкам... — Скажешь тоже! — буркнул Дори, недовольно посмотрев на брата. — Не надо нам тут твоего пессимизма, ещё накаркаешь, и всё коту под хвост! День, впрочем, и правда был хорош: Дождь давно прошёл, светило солнышко, птички не прекращали щебетать. Даже вечно хмурый Торин был сегодня в настроений и улыбался, разглядывая какой то амулет. Улыбка его показалась Бильбо подозрительной, ну пусть он гном, пусть любит золото, но не настолько же? Только позже он узнал, что амулетик этот принадлежал его любимой жене. И всё же Нори и правда накаркал. А может, это сам Торин переборщил со своими желаниями, хотя, погодите, наверное это просто удача Бильбо решила отыграться над всем отрядом и в конце концов от них отвернулась. Но, как мне кажется, всё это вместе, потому что следующие события иначе никак не объяснить, если только не тем, что всё же у Торина была гномка, да не простая... — Торин, — вдруг подал голос Глоин, волнительно смотря на мелкую точку где-то за горизонтом. Торин, пряча дорогую сердцу вещицу в кармане, напрягся. Он проследил за пальцем Глоина, нахмурился, привстал, положил сильную руку на рукоять меча. — Что это? — спросил Бильбо, когда точка оказалась настолько близко, что можно было обозначить всадника верхом на лошади, или нет, это был пони? Сам всадник нёсся к ним с бешеной скоростью, мохнатые волосы развивались на ветру, а взгляд был такой устрашающий, что Бильбо невольно вздрогнул. — Это Гномка, — сказал Бофур, внимательно присмотревшись. — Эреборская, — кивнул Балин, примечая индиго синие цвета одежды и топор на спине всадницы, что был сделан в Эреборе им самим. Только не помнил он, чтобы когда либо особа, кому и принадлежал этот топор, его продавала… — Замужняя, — Глоин поджал губы, заметив в волосах у всадницы заплетённую свадебную косу. — Это моя, — костяшки пальцев побелели, так сильно Торин сжимал рукоять меча. — Твоя?! — от ужаса у Двалина чуть не выпали глаза. Гномы, видимо, поняли что-то, что не понял растерянный Хоббит, и с криками, стонами и пыхтениями ринулись к вещам. Начался настоящий переполох: На поляне поднялось огромное облако пыли, лошади заржали, Бомбур влил в себя остатки каши, Глоин споткнулся об Бофура, что до этого мирно спал под деревом, Ори взревел, когда Дори в попыхах раздавил его единственный карандаш, Нори воспользовался возможностью и стащил у Ойна медный кубок, сам Ойн услышал вместо гномки слово гонки и отпустил всех лошадей, те сбежали, на Ойна наорали, потом наорали на Кили, и Фили в ответ наорал на всех. Лишь один гном смирно стоял, готовый к бою не на жизнь, а на смерть. И если Бильбо, может ещё и Фили с Кили, что радостно кричали «Тётя!», испытал при словах Торина восторг — увидеть гномку редчайшее явление, а тут ещё и жена самого короля под горой —, то остальные гномы поспешили ретироваться и спасти свои шкуры. Супруги ссорились часто, ссорились громко и оскорбительно, а здесь такое…***
Залы Торина, три месяца тому назад: В восточной комнате сидели две гномки, обе королевских кровей, и заплетали друг другу прощальные косы. Одна — статная особа, с холодными льдинками в глазах, острыми чертами, тонкими губами, бледной кожей и чёрной толстой косой как на голове, так и на подбородке. Другая — тоже статная особа, с хитринкой в карих глазах, пухлыми губами и крупным телосложением, что было покрыто всецело веснушками и родинками, местами красными от поцелуев мужа, и грубой пшеничной копной волос. Бороду, как Дис, Хачико Дубощит не носила. Не нравилось ей, вот и всё, зато какие у неё были бакенбарды, а какая щетина, что при свете солнца переливала золотом! Но сейчас не об этом. Давайте-ка я лучше расскажу вам о причине светского собрания, что состоялось две недели тому назад и о его цели, которая была напрямую связана с бледностью младшей сестры короля. Гэндальф, слыхали о таком? Волшебник, настоящий интриган! Именно он ворвался в мирную гномскую жизнь, все перекрутил перевернул, а потом исчез. Дис его сразу же невзлюбила, называя отшельником общества и считая, что предложение его полно безумства, как, впрочем, и он сам. Не было ему доверия, не было и теплого приёма, эреборская принцесса у виска пальцем покрутила и на дверь указала... Но ожидаемой поддержки не получила, брат принял Гэндальфа с распростёртыми объятиями, накормил, напоил и спать уложил. А на следующей день он назначил её временной правой рукой королевы, захватил с собой Двалина и уехал, надеясь на помощь семи королевств. Вернулся он, правда, ни с чем, и тогда Гэндальф предложил ему другой вариант, более безопасный, с малыми потерями. План этот доверенный круг принял радостно и припеваючи. С того дня для Дис все лишились всякого ума, но вишенкой на торте, так сказать, оказалась неожиданно лучшая подруга: Если королева прежде и относилась довольно скептично к варианту по захвату Эребора и войной с драконом, чему Дис была несказанно рада, то второй план Гэндальфа пришелся ей по душе. Даже хуже. Она решила отправиться вместе с мужем, а вскоре самостоятельно занялась сборами. Как только Дис узнала, что поход и правда состоится, то заперлась в комнате и грозилась вычеркнуть себя из древа семьи. Её, конечно же, никто не слушал. Но как ей было быть? Она всего лишь испугалась за сыновей, самое дорогое на свете, что у неё осталось от мужа. На брата она была особенно зла. Как это он позволил своей жене участвовать в походе? То, что Хачико не могла отпустить мужа, она понимала, а потому вся боль и злость обрушилась на одного короля. Его попытка помириться закончилась лишь матом. Сам Торин только буркнул что-то про «женскую вспыльчивость» в ответ, да рукой на неё махнул. Больше они не разговаривали. Что Хачико только не делала, пытаясь разрешить проблему. И поддельные письма им посылала, и в одной комнате их запирала, и поясняла, и умоляла, но муж и подруга были слишком упёрты. Поссорились, значит поссорились. Всё тут. Она уже было совсем отчаялась, но не тут то было. Двалину королевну было жаль, а потому он тоже решил помочь. Вместе они провернули тайный план, что заставил брата и сестру работать сообща, а вскоре бедная парочка наконец таки помирилась. И сейчас, украшая локоны Дис серебряными лентами, Хачико невольно шмыгнула носом. Ох, как же она будет скучать... — Ты уверена? — спросила Дис, наверное, уже в сотый раз. И ей не хотелось прощаться, очень не хотелось. — Да, — твёрдо ответила Хачико, позволяя себе лёгкую глупую улыбку. Без мужа своего она не сможет, он не только часть неё, он её всё. — Эх, голубки, — Дис провела по щеке подруги, примечая, как быстро слащавая мордашка вызванная при упоминаний мужа сменилась на повседневное хмурое выражение лица. Два сапога пара, одного поля ягоды, боже, где Торин только смог отыскать себе самого себя? Они соприкоснулись лбами. Вот Хачико уже у двери, радостная, готовая, только медлит... — Иди уже, — махнула Дис и охнула, оказавшись в сильных объятиях. А потом Хачико так же быстро толкнула дверь, выбегая из комнаты. Что ей в догонку крикнула Дис она уже не слышала, но сердцем чувствовала: — Прощай, Хаэ, я буду молится за ваш успех каждый день!***
Торин видел спины отряда тёмными тенями. Разум говорил, что он готов, что способен вернуть утерянное королевство, но на душе скребли кошки от принятого утром решения. Хаэ останется дома, так будет лучше, для её же безопасности. Выругавшись, король пнул рядом стоявший и никого не трогающий горшок. Тот откатился от удара и, закрутившись на месте, развалился на части, оставляя от себя лишь глиняные осколки, да горстку земли. Так будет правильно, он повторял себе это уже целый день. А что если всё-таки умрёт, оставит её вдовой? И не только это, ещё и вложит бремя королевы одиночки! Жёнушка его хоть и способная, но очень вспыльчивая, чуть что, а она ведь войну с соседним королевством объявит из-за какой нибудь сломанной посуды! Дубощит застыл на месте, развернулся, уже готовый плюнуть на всё, на поход, на договорённости и на друзей, только чтобы не оставлять любимую одну, как знакомая фигура мелькнула перед глазами в нескольких метров от него. Причина не заставила себя ждать: Хачико в него влетела, сбивая с ног. Они покатились по полу, обрывисто целуясь. — Я уже успела соскучится, милый, где ты пропадал весь день? — шепнула она в самые губы. В глаза тебе смотреть не мог, подумалось Торину, а после он поднялся на ноги, подхватил её, закинул себе на плечо словно мешок с картошкой и направился в их спальню. Хачико даже пискнуть не успела. — Не туда мы идём, муж мой, — она наигранно задумчиво провела пальцем по своему подбородку, болтая ногами на весу. — Отпусти меня уже, пожалуйста. — Не отпущу, — он слегка улыбнулся, всё же ставя её на ноги, и тут же сгреб в охапку. Не сможет. Не сможет оставить её тут одну, но и к дракону с собой не возьмёт, чёрт возьми! — Мне кажется, вы меня слишком сильно любите, ваше величество, — Хачико потянула его за волос, слегка от себя отодвигая. — Мне душно, Торин. — Прости, — он поцеловал её в лоб. — Очень люблю. — Я сильнее, — она весело ему улыбнулась. Торин сглотнул, хватая её крепко за руку и потянул за собой. Ещё есть немножко времени, он ещё успеет попрощаться. Пытаясь продлить драгоценное время с любимой, Дубощит буквально влетел в их покои. — Ох и прилетит нам от Двалина, — её швырнули на кровать, она доверчиво раскрыла ноги, обхватывая ступнями его загривок. — Плевать на Двалина, — он провёл губами по её бедру. Такая желанная, такая его. — Любовь моя. — Торин, фу, зачем штаны облизывать? — схватив его за нос, она потянула его ближе к себе, чтобы он хорошенько увидел её пугающие лицо. — Я сегодня в грязи валялась. Представляешь сколько на мне сейчас бактерий! — Ты разве этим не каждый вечер занимаешься? — Торин закатил глаза, нет, ну почему ей нужно было всегда портить романтичные моменты? — Я, думается мне, уже развил к тебе иммунитет. — Не каждый вечер, — она вскинула палец вверх, тыкая его в лоб, палец её укусили. —Ай, совсем что-ли?! — Совсем, — он улыбнулся, смотря на её недовольное лицо. — Из-за тебя у меня уже крыша поехала. — Ну раз поехала, может, и ты мне дашь на ней прокатиться? — она поиграла бровями, после чего на её щеках заиграл румянец. Они засмеялись, флиртовать Хачико не умела никогда. — Дам, конечно, хотя бы прямо сейчас, — он её поцеловал, ликую от мурашек на её теле. Его руки у неё под рубашкой, её в его штанах. Чувствует, что он уже твердеет, не совсем, но на полпути, и не останавливается. Торин сопит, член сухой, приходится облизывать ладони, затем снова обхватывает его всего, он стонет в такт её движениям, и сам проводит пальцами вокруг и внутри её сокровенного места. Хачико трясётся, языки сплетаются, он проникает всё глубже, она блаженно приоткрывает глаза, морщится, слишком близко, прерывает поцелуй, муж недовольно коситься, зрачки расширяются… Их прерывают, Двалин настойчиво стучит в дверь. — Не сейчас! — рычит Торин, слыша смех по другую сторону. — «Не сейчас» у вас было вчера, и позавчера, и весь сегодняшний день, — хмыкает Двалин, а Хачико знает, что он не отступит. Никаких поблажек, даже для любимой жены, так думает главнокомандующий. Хотя Торин не такой, он для неё гору свернёт. — У вас две минуты, Торин. Не отправимся прямо сейчас, вообще до дня Дурина не успеем. Торин хмурится, чернеет на глазах. Две минуты? Он смотрит вниз, Хаэ невинно хлопает ресницами, опухшие губы слегка приоткрыты, туманный взгляд меняется на более осознанный, ворчит. Она злая, сердится, он знает, в этом вся его жена. — С каких это пор Двалин решает за тебя? — попытку снова залезть ей в штаны она останавливает шлепком руки. Всё, возбуждение как ветром сдуло. — У меня меньше власти, чем хотелось бы, — он вздыхает, перекатывается с кровати на пол. — Я пока что не король. — Король! И пусть без Эребора! — И всё же оно мне нужно. Я должен хотя бы попытаться, Хаэ. Он наклоняется, а она чувствует на своих губах прощальный поцелуй. Удивляется, поцелуй солёный, что же это? Попытку спросить королева под горой встречает темнотой, мягкими подушками и новыми седыми волосами на следующие утро. Ушёл! Без неё! Отправил её в бессознательное состояние и ушёл!***
Хачико спрыгнула с пони, наслаждаясь эффектным появлением. «Не ждали? А я припёрлась!», так и говорило её довольное лицо. Гномы ожидали увидеть кого угодно, но точно не королевну, ещё и одну, без всякого сопровождения. Подобное поведение могло унизить её в других глазах, или задеть честь её мужа, но в ту самую секунду все были слишком ошарашены, чтобы обратить на это внимание. Поправив копну волос, она оглянулась, ища глазами затаившегося неподалеку мужа, а когда увидела, то замерла. Казалось, вот он, живой, такой родной. Все она успела позабыть, и обиду, и то, что хотела устроить ему настоящий нагоняй. Сам Торин помнил лишь то, что безумно скучал, и не мог пошевелится. Как это его ночные кошмары превратились вот в это? Самое дорогое, что у него есть и всегда будет, неужто сейчас действительно стоит в трёх метров от него? Он выдохнул, делая ей шаг навстречу, и вот она уже бежит к нему со всех ног. — Хаэ, — он подхватил её под радостный визг, сжимая до хрустов костей, а она его смачно поцеловала. И все было радовались, что всё обошлось. Торин слегка отстранился, осматривая её с ног до головы, такая зареванная, такая его. Хачико чувствовала, как сильно горят её щеки в его грубых ладонях. Что-то мелькнуло в её голове. А ведь гореть щёки должны были его... Торину с размаху влепили пощёчину. Бильбо ахнул, вытаращив глаза, а остальные члены отряда поспешили ретироваться. — Ты! — Хачико ударила мужа кулаком в грудь, затем ещё и ещё. — Да как ты только посмел! — Твоя безопасность, вот я и посмел! — Торин быстро опомнился от пощёчины, но бить жену в ответ не хотел, а потому лишь отбивался от ударов. — Посмел он, скотина! Ну да это не важно, теперь ты от меня вообще не отделаешься! — она схватила его за накидку и принялась трясти, осыпая оскорблениями. От тряски Торин кое-что осознал, превращаясь в чёрную тучу. Одна! Одна несколько недель, его жена отправилась за ними одна! Спала на холодном полу, ела не пойми что, красилась перед людьми в грязных тавернах, получала похотливые взгляды и, возможно, кто-то даже посмел… — Тебя кто-нибудь трогал?! — теперь уже он принялся трясти жену, попутно разглядывая с ног до головы. — Трогал! — она усмехнулась, видя, как от ужаса расширяются его глаза. — Трава, на которой я спала! — Ах ты маленькая, — обозвать жену язык не поворачивался, но желваки у Торина ходили ходуном, вены выступили на шей, зубы захрустели. — Маленькая, как твой член! — Ну всё, с меня хватит! — Торин, в буквальном смысле этого слова, прыгнул на жену, придавив её всем своим весом, и они покатились по полу, словно малые дитя. — Ты! Какого чёрта ты отправилась за нами одна! — И не отправилась бы, если бы кое-кто не посмел меня вырубить! Бильбо не понимал, что происходит. Никогда ещё он не видел Торина таким злым! Пряча голову в руках он поспешил навести справки у Двалина. Двалин лишь отмахнулся, мол, всегда так, нечему тут удивляться. Одну вещь Бильбо правда заметил сразу же: Любили эти двое друг друга горячее огня, словно два чудища. В хорошую же это сторону, или же в плохую, хоббит понять ещё не успел. Зато всего за три минуты он успел услышать и слова любви и настоящий мат, и увидеть и объятия и побои. Вдруг Хачико, словно грозное чудище, со всей силы дёрнула Торина за волосы. Гномы охнули, он заорал, она усмехнулась. — Это переходит уже все границы! — крикнул Торин. — Это ты перешёл все границы, так жестоко меня обманув?! — она, понимая, что, как и всегда, спорить с мужем бессмысленно, вытащила у рядом стоявшего Двалина меч, направив его на мужа. — Никогда прежде я не знала что такое боль, пока не встретила тебя! — Ох, пожалуйста, — Торин опешил, медленно протягивая к ней свои руки. Сердце его ушло в пятки. — Хаэ, убери это, ты можешь поранится... — Не подходи! — она попятилась назад, размахивая мечом, а потом споткнулась. Словно в замедленной съёмке меч полетел в воздух, перевернулся, и острием полетел вниз. — Нет! — Торин кинулся к ней, накрывая собой. — Умру здесь только я! — крикнула она, пытаясь его с себя спихнуть. — Если ты умрешь, то я покончу с собой! — Совсем сдурел?! Что это ещё за мысли такие! А меч все медленно и медленно падал вниз... Или уже нет? — А ты как думаешь?! Я не могу без тебя! — Конечно не можешь, ведь я такая прекрасная жена! — Ну, с этим можно поспорить... — Что сказал?! — Ты самое лучшее, что у меня есть! — О как, хорошо сказал. Этот диалог мог бы продолжаться вечно, если бы они вскоре не очухались и не заметили бы, что вообще-то валяются на земле, пытаясь друг друга спасти, а сам меч уже давным давно поймал Двалин и опасность им не грозит. Они вскочили, всё еще толкаясь. Чтобы скрасить неловкий момент, Торин вновь накинулся на супругу: — И ты, я так понимаю, та самая, что якобы является для меня смыслом жизни? — Похоже на то! — Да неужели! — Да! Торин зашипел, свернул её на полу и навалился сверху, ухмыляясь на бессмысленные попытки жены выбраться из стальной хватки. — Ты прекрасно знаешь, насколько важен этот поход! Подумай только, что этого могло бы значить для гномов Эребора! — он сильнее вдавил её в землю, на её запястьях выступили красные следы. — Конечно, помогай другим, но забудь о жене, добряк! — Хачико вертелась под ним как змея, вся в земле и в собственной слюне. — Отправился в опасное приключение на свою жопу, при этом ни о ком не думая, эгоист! — Ах, так это я тут эгоист?! — Да! — Ну конечно, все вокруг эгоисты, кроме тебя, что не заботясь о своей шкуре отправилась следом одна, без должного королевы сопровождения! — А что я по твоему должна была делать?! Смирно сидеть и ждать твоих похоронах?! — Именно так! — Ну прости, не на той женился! — Ты могла умереть! — Могла, но что по твоему означает данная нами клятва «пока смерть не разлучит нас»?! Именно это! Либо мы вдвоем, либо никто! Хачико вскинула голову и долбанула мужа своим лбом, а потом, пользуясь его смятением, высвободилась из хвата и принялась размахивать найденной у костра сковородкой: — Вся моя боль из-за тебя! — А все мои проблемы из-за тебя! — крикнул Торин в ответ, уворачиваясь от нападок. — Я всего лишь хотела тебя спасти! — А я тебя, думаешь, спасать не хотел?! Поэтому и оставил дома, в безопасности! Я готов умереть за тебя, мне не важно! — Мне тоже, потому что я люблю тебя! — Я тоже тебя люблю! — Тогда почему мы орём?! — Я не знаю! На поляне повисло недолгое молчание. — Успокоились?! Отлично! — Двалин воспользовался одышкой супругов, потирая шишку на лбу, и хорошо, что он встрял, а то последовала бы следующая волна. Он был, кстати говоря, не единственным, которому досталось, остальные гномы тоже выглядели побитыми. Торин и Хачико переглянулись, начиная игру в гляделки. Весь их спор был лишён смысла. Она была уже здесь, а он на полпути к своей цели. Никто из них не смог бы повернуть назад. Так что Хачико вздохнула, сдаваясь, и, отойдя в сторонку, села на бревно около костра. Торин не стал к ней подходить, давая ей время опомниться, а самому себе остыть. Мысль, что он позволил себе оставить её одну, тем самым заставив последовать за ним одной, была невыносима. Он прекрасно знал свою жену, с которой прожил уже больше столетия, и корил себя за то, что надеялся на её благоразумие. Она таковой не была никогда. Нет, она, конечно же, была благоразумной, но только если дела не касались его. Тем временем Бильбо горел нетерпением познакомится с гномкой. Он стоял неподалеку, боясь подойти. Хачико, заметив его смятение, весело ему улыбнулась. — Бильбо Бэггинс, — хоббит к ней подошёл и, вспоминая манеры, поклонился. — Мастер? — она похлопала рядом с собой, срывая первую травинку. — Хачико Дубощит. Право, милый хоббит, нас с вами ещё столько приключений ждут впереди, давайте упустим формальности, они ни к чему. — Да, вы... Хаэ? — он почесал голову. Они ещё долго разговаривали. Смех её был приятен на слух и хоббит искренне не понимал, как такая милая и симпатичная гномка могла быть супругой хмурого Дубощита. Хотя, если подумать, не каждый мог бросить подобный вызов самому королю и Бильбо, только вспомнив о сегодняшней ссоре супругов, улыбнулся. Может, с виду эти Дубощиты и казались столь разными, но были, на самом деле, определенно очень похожи. Хачико вздохнула, разглядывая отряд. То, как при её разборках с мужем некоторые гномы искали защиты у хоббита она приметила сразу же. Это облегчало ей будущие задачи, мамашей она здесь была явно не одна. — Могу я тебя о кое чём попросить? — Да, конечно же! — Бильбо кивнул. — Мне приятно видеть, что ты так хорошо присмотрел за моими ребятами и я по спешу тебя порадовать, что теперь тоже непременно этим займусь, — она сорвала ещё одну травинку и вскоре закончила свой венок, что теперь красовался на голове хоббита. — Я, бываю, сильно забываюсь, не ем, не сплю, вся в заботах и делах, а любимого ещё сильнее обременять не хочу. Так что, милый хоббит, присмотри ты и за мной. Бильбо немного растерялся, не ожидая такой просьбы, но карие глазки внушали такое доверие, что он с привычным для хоббитов энтузиазмом согласился. Ближе к вечеру, когда все сидели у костра в ожиданий ужина, Хачико почувствовала позади себе присутствие мужа. Он был обижен, она знала, а причина казалась ей абсурдна, хотя, что уж тут говорит о ревности гномов. Она не стала медлить и, посадив его перед собой, опустила на его голову точно такой же веник. Торин облегчённо выдохнул. Они молча переглянулись. — Мне холодно, — вдруг сказала она, проводя ладонью по его щеке. Не медля ей на плечи опустился меховой плащ, и, как бы невзначай, Торин коснулся её кисти, потом ниже, они скрестили мизинцы. — Мир? — шепнула Хачико, чтобы только он услышал. — А ты как думаешь? — он сжал свой мизинец, потом, подумав, вздохнул и качнул головой в сторону леса. — Нет, — она округлила глаза, наступая ему на ногу. — Да, — он поцеловал её в макушку. — Или мой член неспособен тебя удовлетворить из-за его маленького размера? — Торин, нет, — она взглянула на отряд. Гномы весело болтали, казалось, что они ничего вокруг не замечали. Но это могла быть лишь видимость. И где это выдано было, чтобы знатные особы обнимались в темном лесу неподалеку от ночлега? — Хаэ, пожалуйста, — кажется, муж её смутился. — Почему? — она задала глупый вопрос, но сразу всё поняла, стойло ей только опустить взгляд вниз. — Когда ты только успел? — Когда ты меня чуть не задушила. — Садист. — Вовсе нет, я просто соскучился. — По чему? По побоям? Она загоготала в голос, привлекая внимание, он скрестил руки, обиженно на неё смотря. — Хорошо, хорошо, — Хачико повернулась к рядом сидевшему Двалину, что уже вопросительно на них смотрел. — Не ищите нас, нам бы хотелось поболтать без лишних глаз... И скрылась с Торином в лесу под всеобщее ворчание, «поболтать» они хотят, конечно, конечно. Не известно, о чём наша парочка думала, но на дворе стояла ночь, и не вблизи костра и яркого пламени это было заметно. — Ничего не видно, тут темно, — она к нему повернулась, а потом споткнулась об ветку и полетела ласточкой в кусты. Торин было дёрнулся, ему правда хотелось поволноваться, но он не выдержал и рассмеялся. — Ну что, я тебя всё ещё способна соблазнить? — Хачико, нисколько на мужа не обижаясь и тоже смеясь скатилась с кустов на землю и, прощупав позади себя дерево, на него навалилась, вскидывая руку вверх. Её муж присвистнул, опускаясь перед ней на колени. — У меня нет слов, — он ласково провёл по её щеке. — Будешь делать то, зачем меня сюда привёл? — Только если ты не против? Она прикусила губу, а после потянула его к себе, нежно целуя. Из медленного и тянущегося поцелуй становился всё более раскаленным, языки сплетались, Торин не выдержал и потянул её к себе на колени. — Только сильно не дави, — шикнула она, но он даже не позаботился об одежде, спуская с неё из себя штаны. — Крыша поехала? — Всегда Хаэ, всегда, — вцепившись губами ей в шею, он со стоном толкнулся внутрь…***
— Она ведь живая? — неуверенно спросил Бильбо. Супругов долго уже не было, он начал волноваться. — Всё с ними нормально будет, — хмыкнул Двалин, мысленно благодаря Ауле, что шёпот гномов, обсуждающих случившиеся, скрывал возможные стоны. В том, что супруги давным давно уже не разговаривали, если разговор вообще состоялся, он не сомневался.