Падшая дева

Глава шестая: Разоблачение девы Бар в Мистрале

Пирра перешагнула через тела. Двое стрелков, которые не смогли остановить ее, направили оружие друг на друга. Первые люди, которых она убила намеренно. Она не обращала на них внимания, направляясь ко входу. Она заперла дверь вспышкой своего проявления и выключила свет у входа. Тонированные окна не позволят никому заглянуть внутрь, а закрытая дверь не позволит войти потенциальным клиентам. Предыдущие клиенты — ни один из которых не успел хорошо разглядеть ее лицо — ушли до того, как начались неприятности, и, несомненно, пока останутся в стороне. В конце концов кто-нибудь обязательно заглянет, но это давало ей немного времени. Она повернулась обратно к бару, к четырем трупам, которые она оставила на полу, и к единственному мужчине, который еще был жив. Он в ужасе смотрел на нее, лежа у стены, из обоих плеч текла кровь, одно все еще было пронзено кинжалом, вонзившимся в его плоть. Она сделала жест, и он вскрикнул, когда кинжал был выдернут и перелетел обратно в ее руку. — Ты не ответил на мой вопрос, — холодно сказала она, медленно подходя к нему. — Синдер Фолл? Человеческая ведьма, с которой вы работали в Вейле... — Я… Я ничего не знаю! Я никогда с ней не разговаривал! — выдохнул он. — Никто из нас не разговивал! — Кто-то это сделал, — указала она. — Белый Клык выполнял ее приказы. Ей нужно было с кем-то поговорить. — Мы следовали приказам Адама! — Итак, она поговорила с Адамом. Адам...? — спросила она. В его глазах снова появился намек на вызов. В ответ она снова раскрыла ладонь, позволив пламени танцевать на ней еще раз. Его взгляд дрогнул. — Адам Таурус, — выдохнул он. Таурус? Это было логично. Она слышала, что он был причастен к нападению на Бикон. Печально известный террорист и высокопоставленная фигура в Белом Клыке. Было бы логично, если бы Синдер работала с ним; судя по жестокой снисходительности, которую Пирра увидела в этой женщине, она вряд ли была из тех, кто общается с лакеями, если бы могла этого избежать. — И где я могу найти Адама Тауруса? — спросила она, наклонившись ближе. — Я не знаю! — взмолился он. — У тебя должен быть какой-то способ связаться с ним? — Он… его сейчас нет в городе. Я не получаю от него известий напрямую, только через лейтенанта. — Он сделал паузу, и она посмотрела прямо на него. Он взглянул на нее и вздрогнул, прежде чем поспешить продолжить. — Лейтенант и другие – ветераны Вейла – они отсиживаются на складе, ожидая следующего шага Адама. Склад Широи Логистикс, на втором уровне Южного Пика. Это было нечто. Она сомневалась, что этот человек – в лучшем случае подручный среднего уровня – мог рассказать ей гораздо больше. Но если у этого "Лейтенанта" был прямой путь к Адаму Таурусу, тогда он был еще одним звеном в цепочке. Цепочка, которая проходила через Адама, что, в свою очередь, – если она была права – привело бы к самой Фолл. Особенно, если "следующий шаг" Адама имел какое-то отношение к личным планам Синдер в Мистрале. Она задумчиво посмотрела на своего пленника. — Пожалуйста, я больше ничего не знаю, — умолял ее пленник. — Сейчас я занимаюсь делами здесь. Она почувствовала кинжал в своей руке. Этот человек был причастен к падению Бикона. На его руках, несомненно, была кровь невинных. Она вспомнила его реплику о том, что она потеряла Жона, как будто это был просто несчастный случай, как будто она потеряла его, а не видела, как его убивают. Она чувствовала, как внутри нее горит огонь. И все же она колебалась. Вооруженные люди, головорез, бармен; их смерть произошла в пылу битвы. Его кончина не будет такой. — Пожалуйста, — продолжил он, — я не буду говорить, что это была ты. Конечно, он видел ее лицо. Она нанесла удар. Его тело сползло в сторону. Свидетелей нет. По крайней мере, до тех пор, пока врагам не придет время узнать ее истинное лицо. Когда это станет необходимо. Она вытерла лезвие о его одежду. По крайней мере, это была не кровь невинного. Убрав кинжал обратно в рукав, она пошарила в его куртке и проверила карманы, найдя бумажник и свиток. Она порылась в кошельке и сохранила льены; у нее не было проблем с лучшим использованием средств Белого Клыка. Она ненадолго открыла свиток, чтобы проверить, работает ли он. Краткая проверка данных показала, что он может содержать полезную информацию, поэтому она закрыла его и убрала подальше. Она не стала бы хранить его – это могло быть рискованно, – но она изучила бы его более внимательно в другом месте. Ее время истекало; рано или поздно кто–нибудь – возможно, даже боевик Белого Клыка - проверит бар. Пора уходить. Она встала и зашла за стойку, чтобы проверить дверь за ней. Беглый взгляд подтвердил, что комната за ней вела к заднему выходу, который она заметила ранее. Теперь нужно использовать пожарную лестницу по назначению. Она заглянула за барную стойку в поисках самых алкогольных напитков. Этикетка "Шесть лебедей" венчала несколько бутылок Атлесианской водки, а рядом с ними было немного Мистральского бренди. Взяв бутылки, она разбросала их по барной стойке, убедившись, что некоторые из них находятся рядом с телами, которые она оставила лежать на полу. Когда разбитые бутылки пролили свое едкое содержимое на пол, она отступила к задней двери, бросив последнюю бутылку за стойку. Спирт просочился на пол и мебель, и она приготовилась навести порядок и отправить сообщение. Она сомневалась, что сторонники Белого Клыка станут вызывать полицию Мистраля. Но горящее здание могло вызвать у них некоторые трудности. Еще раз вызвав пламя в руке, она выпустила его струей в комнату. Пока это был небольшой огонек, едва ли соответствующий тому, что было внутри неё. Но из-за дыма и деревянной мебели он сослужил свою службу. Кое-где мебель загоралась, каждая искра превращалась в огонь, который сливался в настоящее пламя. Увидев, что бар горит, и довольная тем, что он вот-вот превратится в костер, Пирра решила уйти. Она оставит бар таким же, какой оставили ее: в пепле.

-000- Шион

После долгих уговоров жителей деревни убедили эвакуироваться. Корабль с детьми вылетел так быстро, как только смог, направляясь в Хиганбану, в то время как остальные селяне готовили рюкзаки для путешествия. Это были напряженные несколько дней; Кроу сомневался, что Рейвен останется в полном неведении об их действиях, и в любом случае ожидал, что племя нападет в любой момент. Корабль вернулся незадолго до рассвета, и теперь его разворачивали и загружали немощными и всеми остальными, кто не подходит для пешего похода в Хиганбану. Коби и Руби вели наблюдение, скоростное проявление Руби означало, что она могла быстро сообщить Кроу о бандитах. Тем временем таверна превратилась в своего рода штаб-квартиру, где местные делали последние приготовления, а Кроу организовывал оставшихся охотников. В случае нападения остальные жители деревни должны были отступить в таверну, забрать рюкзаки, а затем последовать за охотниками. — Вот где в дело вступаешь ты, Валькери, — объяснил Кроу, указывая на стол, на котором была разложена импровизированная карта из кружек и блюд. — Возможно, нам придется прорываться через бандитов, чтобы вывести жителей деревни. Это будет твоей работой. — Черт возьми, да! — Нора радостно улыбнулась, держа Магнхильд в руке. — Я сломаю несколько коленок, Рен! — взволнованно сказала она своему партнеру. — Полегче, малыш, — сказал Кроу. — Мы не хотим проливать им слишком много крови. Мы же не хотим, чтобы они преследовали нас из-за какой-то обиды. Мы хотим, чтобы они прекратили преследование, потому что их больше интересует деревня. — Оуу... — уныло ответила Нора. — Только на этот раз, Валькери. Просто помни план. Обычные члены племени в любом случае не должны доставить тебе слишком много хлопот. — В таком случае, не могли бы мы просто сразиться с ними и защитить деревню? — Спросила Нора. — Если бы это были только мы, охотники, можно было бы попробовать, — ответил Кроу. Он указал на нескольких жителей деревни вокруг них. — Но это не так. Вот тут-то вы и вступаете в игру, Рен: вы с Коби будете внимательно следить за жителями деревни и сопроводите их, как только Валькери расчистит путь. — Понятно, — ответил Рен так же лаконично, как всегда. Он казался необычайно нервным — ну, настолько нервным, насколько Рен мог казаться — с тех пор, как Кроу объявил о готовящемся нападении, но он все еще был самым уравновешенным из всех стажеров. Именно поэтому Кроу дал ему, пожалуй, самое трудное задание. И Валькери, и Руби были бы слишком вовлечены в битву, чтобы уделять много внимания жителям. Что касается Кроу, что ж, он бы держался от них подальше по той же причине, по которой он держался подальше от всех в бою: ни жители деревни, ни его подопечные не нуждались в новых неудачах. — Что ты будешь делать? — спросила Нора. — Обычные члены племени не доставит вам особых хлопот. Но есть по крайней мере один, кто доставит. — Твоя сестра, — заявил Рен. — Правильно. Моей работой будет позаботиться о ней. Глаза Норы расширились. — Ты собираешься убить ее? — Нет, — Кроу покачал головой, смешанные чувства захлестнули его. Он ненавидел то, что она сделала. Ненавидел то, что она бросила их, то, что она сделала с Таем и Саммер. Он ненавидел то, что она снова стала воровкой и убийцей, а теперь возглавила их. Но она все еще была семьей, как бы плохо она ни понимала эту концепцию. Все еще существовали узы, которые он не мог нарушить. Если бы этого не было, он бы не был так зол на нее. — Я не буду сдерживаться, но она была охотницей, очень сильной. Она может это вынести. Я попытаюсь отвлечь ее, затем прервусь и присоединюсь к остальным. Странное выражение на мгновение промелькнуло в глазах Валькери, прежде чем она кивнула. Не найдя ни одного охотника, к которому можно было бы обратиться, Кроу начал оглядываться в поисках Радда, чтобы переговорить с мэром. Дверь таверны с грохотом распахнулась, в комнату ворвался поток лепестков роз. — Дядя Кроу! — позвала Руби с порога. — Они здесь!

-000-

Звенел колокол, когда Кроу мчался по улицам с Руби на буксире. Жители деревни бежали к таверне, как было сказано, но корабль остался на земле, несколько человек из наземного персонала все еще суетились вокруг него. — Поднимите эту штуку в воздух и убирайтесь отсюда! — крикнул Кроу. Он с облегчением увидел, что те прекратили все свои дела и закрыли двери. Он надеялся, что то, что они делали, было не так уж и важно, но вряд ли это было так же опасно, как оставаться на земле, когда бандиты доберутся сюда. Он ворвался в дверной проем и взобрался по лестнице, ведущей на сторожевую башню. Коби кивнул в знак признательности, когда он добрался до вершины. — Мы окружены, — сказал Коби, пригибаясь под парапет, когда раздались выстрелы. — Некоторые, должно быть, подкрались к нам, но остальные появились словно из ниоткуда. Работа Рэйвен, понял Кроу. Должно быть, она открыла портал, чтобы привлечь больше своих последователей. Он заглянул через барьер, убедившись, что между ним и Коби сохраняется небольшая дистанция. Когда в воздухе летали пули, мужчине требовалась вся удача, которую он мог получить. По звукам и случайному движению он понял, что Коби был прав. Он огляделся в поисках своей цели. Он был рад увидеть, что воздушный корабль медленно поднимается в воздух, наконец-то отправившись в путь. — Большинство движется сюда, — заметил Коби, — уже укрываются за отдаленными зданиями. — Спасибо. Тебе лучше пойти в таверну и присоединиться к Рену. — Будет сделано, Кроу. — Охотник протянул руку. — Увидимся на той стороне. — То же самое, — ответил Кроу, пожимая ему руку. Коби подошел к лестнице и быстро соскользнул по ней. Кроу продолжал искать Рэйвен, прежде чем услышал, что кто-то поднимается по лестнице. Руби выбралась из люка и быстро вытащила Кресент Роуз, гигантскую снайперскую косу, которую она сделала на основе "Харбинджера" Кроу. Она посмотрела в оптический прицел, ища цель. — Ты ее уже видел? — спросила она. — Пока нет, — ответил Кроу, поворачиваясь на юг. Он почувствовал, что ветер внезапно усилился. Странно, несколько мгновений назад небо было чистым. Внезапно промелькнула вспышка и прогремел гром. Кроу оглянулся и увидел, что в воздушный корабль ударила молния. Он все еще был в воздухе, но явно поврежден. Он посмотрел на небо; это была не естественная гроза. Нет. Этого не могло быть. Он огляделся, наконец найдя свою цель. Вдали виднелась высокая фигура в маске, одетая в красное и черное. А рядом с ней стояла другая, неподвижная. Он понял, почему племя Бранвен было столь неудержимо в течение последнего десятилетия. — Руби, туда! — указал он. — Я должен остановить ее. Эта буря не природная, у них Весенняя дева. Я должен выиграть время, чтобы корабль успел уйти. — "Как и все мы", — подумал он. Руби кивнула и посмотрела на облако, которое внезапно собралось над головой. — Подожди! — выпалила она и перебежала на другую сторону сторожевой башни. — Нора! — крикнула она, указывая вверх. Кроу оглянулся и увидел вдалеке Валькери, стоящую перед таверной. Она подняла голову, преувеличенно отдала честь и побежала обратно в здание. — Что она делает? — спросил Кроу. — Выигрывает нам немного времени, — сказала Руби. Она с улыбкой подняла Кресент Роуз. — Хочешь прикрывающий огонь из высокоэффективной снайперской винтовки? Он улыбнулся в ответ. — Спасибо, малыш. — Переключив Харбинджер в режим дробовика, он перепрыгнул через парапет, сбежал по наклонной крыше и спрыгнул вниз. Подняв Харбинджера, он выпустил несколько пуль в сторону бандитов и нырнул за другое здание. Он обежал вокруг, двигаясь на юг мимо нескольких домов, перемещаясь в том направлении, где в последний раз видел Рэйвен и ее Деву. Добежав до другого здания, он бросился за угол и столкнулся лицом к лицу с бандитом. Бандит отскочил назад, прежде чем ухмылка появилась на его худом лице. Он вскинул пистолет, но Кроу был быстрее. Он выстрелил из Харбинджера, затем взмахнул им, переключая его в режим меча. Ухмыляющийся бандит увернулся от удара, но был пойман, когда левый кулак Кроу ударил его в живот. Когда бандит склонился перед Кроу, тот сильно ударил его коленом. Когда мужчина вскрикнул от боли, Кроу обрушил рукоять Харбинджера тому на череп, лишив его сознания. Оттолкнув от себя бандита, Кроу поспешил за следующий угол, прислонившись к стене, чтобы увидеть Рейвен и, очевидно, молодую женщину, глаза которой были закрыты. Несколько выстрелов попали в стену, заставив его пригнуться назад. Он был бы незащищен, если бы шел по открытой местности, но он должен был попытаться. Еще одна вспышка и еще один раскат грома возвестили о появлении новой молнии. Он оглянулся, опасаясь худшего для воздушного корабля, но вместо этого увидел, как молния устремляется к маленькой фигурке на крыше таверны, размахивающей своим молотом. Он на мгновение поморщился, прежде чем вспомнил. Для большинства людей попадание молнии - это опасный, если не смертельный опыт. Не для Норы Валькери. Ее проявление позволяло ей преобразовывать электричество в силу. Для нее молния приносила не боль, а мощь. Когда разряд пронзил ее, она рассмеялась. Подождите, это было хихиканье? Он не был уверен, пугала ли Нора Валькери врага, но Братья, она иногда беспокоила его. Когда смех Валькери эхом разнесся по деревне, она переключила Манхильд в режим гранатомета и начала стрелять на восток. Раздались взрывы, когда она начала обстреливать бандитов. Последний взрыв, и она бросилась на восток, ее молот был занесен, чтобы атаковать бандитов, преграждавших путь. Сейчас! Пока они отвлечены! Кроу выскочил из-за угла, подбегая к Деве. Раздались выстрелы, когда несколько бандитов пальнули по нему в почти в упор, но они тут же пригнулись, когда на них обрушилось несколько крупнокалиберных снайперских пуль. Спасибо тебе, Руби. Еще немного. И Рэйвен, и ее Дева стояли неподвижно, когда Кроу бросился на них. Он поднял Предвестник. Приблизившись, он опустил его. Меч описал дугу, направляясь к голове Девы. Дева открыла свои голубые глаза, испуганно дернувшись. Из ножен выскочил меч. Ветер стих. Лязгнул металл. Харбинджер был блокирован, его падение остановился намертво. — Ты должен был послушать меня, брат, — сказала Рейвен, вытянув руку и преградив путь Харбинджеру своим мечом.

-000-

Кроу отпрыгнул назад, поворачиваясь к Рейвен, когда он направил на нее Харбинджер. Рейвен сняла маску и подняла Омен – свой меч – в защитное положение, сердито глядя на него. Дева, молодая женщина с короткой стрижкой, потянулась за своим собственным оружием, парой круглых клинков в форме полумесяца. — Так почему же ты на самом деле попросила меня двигаться дальше, Сестренка? — выплюнул Кроу. — Мимолетная забота о моей жизни, или ты пыталась сохранить свой маленький секрет в тайне? — Это странное время для тебя, Кроу, беспокоиться о том, что люди хранят секреты, — прорычала Рейвен, когда ее Дева кружила позади Кроу. — Или это привилегия, которой пользуется только Озпин? Действуя инстинктивно, Кроу подставил Харбинджер под руку, нанося ответный удар. Удар был отклонен в сторону, поскольку Дева позади него поспешно превратила свою атаку в парирование. Кроу позволил парированию толкнуть его в вращение, развернув его как раз вовремя, чтобы заблокировать удар Омена. Его сестра занесла ногу для удара, но Кроу откатился в сторону, прежде чем снова подняться на ноги. — Тебе не обязательно было вмешиваться, Брат. — Это ты напала первой, сестренка. Ты могла бы оставить этих людей в покое. На этот раз атаковал Кроу, бросившись на Деву, которая снова кружила позади него. Она пустила в ход оба своих клинка. Двумя взмахами он отбросил их в сторону, а затем врезался в нее всем своим телом, повалив на землю. Он повернулся как раз вовремя, чтобы парировать очередной выпад Оменом, и был отброшен назад, когда Рейвен продолжила свою атаку. — Ты мог бы двигаться дальше, как я тебе говорила. Ты мог бы вернуться к своему народу, как я тебе говорила! — крикнула она. Ярость наполнила его вены, и он, используя Харбинджер, оттолкнул Омен и отправил размашистый хук левой в лицо Рейвен. Она отшатнулась, когда удар пришелся точно в цель. — И ты могла бы остаться с нами! — крикнул Кроу, снова приводя в действие Харбинджер. — С Тайем! С Янг! С Саммер! Он взмахнул мечом, нанося удар поперек, а затем вниз. Рейвен каждый раз парировала, но был отброшена назад силой атаки Кроу. — Кем бы я ни был, — сказал он, — я охотник. Я сделал свой выбор. Краем глаза Кроу уловил внезапное движение, и он пригнулся, избегая нескольких ударов Девы Рейвен. Он отступил назад, когда она полоснула его своими необычными клинками. Она рванулась вперед, и он уклонился в сторону, освобождая некоторое пространство, прежде чем замахнуться на нее Харбинджером. Она отскочила. Кроу почувствовал приближающийся удар и упал, когда Омен рассек воздух над ним, откатившись в сторону, прежде чем снова подняться на ноги. — Ты дурак, который даст себя убить, сражаясь в войне Озпина, — выплюнула Рейвен, когда они с Девой окружали его с разных направлений. — В отличие от бегства и пряток? — Ответил Кроу. Он снова прыгнул к Деве, прежде чем они смогли окружить его. Он поднял Харбинджер по дуге, но Дева блокировала атаку, удерживая меч обоими клинками. Он изменил направление, разворачивая Харбинджер обратно. Дева быстро повернулась, снова поймав удар, но споткнулась, когда ее ноги подкосились. Она упала, но Кроу не смог воспользоваться ее невезением, поскольку Рейвен снова набросилась на него со шквалом ударов. Он отступил под быстрыми атаками Рейвен, прежде чем сумел отразить выпад и оттолкнуть ее назад. — Вбей себе в голову, Сестренка; от Салем не убежишь и не спрячешься, — сказал он. — Держись за деву, и ты будешь вовлечена. Хочешь ты этого или нет! Рейвен закричала, ее красные глаза горели гневом. Она подняла над головой Омен, когда Дева поднялась на ноги. Кроу собрался с духом, услышав слабый крик. — Дядя Кроу! Кроу отшатнулся, когда несколько выстрелов крупного калибра ударили в землю между ними. Дева вздрогнула, хотя Рейвен была непоколебима, она стояла, свирепо глядя на него. Полагаю, это сигнал к отходу. Раздались новые выстрелы, когда Кроу вскочил и побежал обратно в деревню, убегая так быстро, как только мог. Дева дернулась, как будто собираясь его преследовать, но Рейвен выбросила вперед руку, удерживая ее. Когда он нырнул обратно на окраину, она стояла, не сводя с него глаз.

-000-

Как и надеялся Кроу, бандиты прекратили преследование и занялись разграблением деревни и ее имущества. У него было всего несколько стычек, прежде чем он встретился с Руби, и ни одной после того, как они покинули деревню и догнали колонну. Они были встречены одобрительным кивком Коби, широкой улыбкой Норы и облегченным взглядом Рена. Понятно, что жители деревни были потрясены, но в гораздо лучшем моральном состоянии, чем он мог надеяться. Его доверие к Рену не было напрасным; молодой охотник проделал отличную работу, обеспечивая сопровождение. После того, как атака Девы была прервана, кораблю удалось ускользнуть, унося еще больше душ в безопасное место. Теперь предстоял долгий путь через дикие земли в Хиганбану. — Как ты додумалась до того трюка с Валькери на крыше? — спросил он Руби, когда они шли в хвосте колонны. Он хотел быть готовым на случай, если бандиты передумают. — О, это была идея Жона, — радостно ответила Руби. Кроу взглянул на нее с некоторым беспокойством. Руби невинно посмотрела на него в ответ. — Во время первого раунда турнира Вайтел, — объяснила она. — Жон заставил Нору сделать почти то же самое в матче команды JNPR. Разве ты не смотрел? Он немного смотрел. И также немного пил. Некоторые из первых раундов слились воедино. Что касается более поздних раундов… что ж, он был не единственным здесь, кто предпочел бы не думать об этом. У детей было даже больше причин, чем у него. — Я смотрел ваши матчи, — заявил он. — Конечно, — сказала Руби. — Но команда JNPR тоже были нашими друзьями. И я многому научилась в том матче. — Ты точно это сделала, крошка, — сказал он, взъерошив ей волосы. Действительно, Нора Валькери оставила заметный след на инфраструктуре деревни, когда пробилась сквозь бандитов. То, что жители Шиона переезжали, было почти к лучшему. Они шли молча. Мысли Кроу обратились к задаче сопровождения всей группы по сельской местности. С каждым шагом они оставляли бандитов все дальше позади, но впереди ждали другие неприятности. Хотя они отделались легче, чем могли бы, жители деревни подверглись нападению бандитов и были вынуждены покинуть свои дома. Их чувства привлекли бы внимание некоторых Гримм; это было неизбежно. Жизнь Кроу не была удачной. Его назвали в честь суеверия, связанного с птицей, еще до того, как было обнаружено его проявление. И дело было не только в том, что оно делало с ним и его близкими, но и в том, что оно говорило о нем самом. Проявление было отражением врожденной сущности человека. Что же говорит о нем тот факт, что он приносит несчастье к близким к нему людям? Подобный опыт проложил в его сознании хорошо протоптанную дорожку, которая естественным образом склоняла к пессимизму. Именно по этой дорожке шли его мысли сейчас, когда он беспокоился о защите их каравана, о том, что узнал о Весенней Деве, и о пропавшей подопечной, о Никос. Идя рядом с ним, Руби достала маленькую рамку для фотографий и посмотрела на нее с грустной улыбкой. — Что это у тебя там? — Спросил Кроу. — Это фотография Жона и его семьи, — сказала она, показывая ему. — Я взяла ее в таверне. — Почему? Руби провела большим пальцем по картинке. — Чтобы этот момент не был упущен. Это важно. Мы не смогли сохранить деревню, но мы можем сохранить воспоминания. Жители деревни потеряли свои дома, но они могут хранить воспоминания о лучших временах. И мы тоже можем. — Она сделала паузу, размышляя про себя, прежде чем оживилась. — Возможно, Пирре будет полезно это увидеть. Я сохраню её для нее, — сказала она, улыбаясь. Сердце Кроу на мгновение сжалось, когда он вспомнил похожее лицо с таким же оптимистичным настроем. И все же вид Руби и ее духа также успокоил его боль, воспоминания о прошлых надеждах подтвердились и возродились. На данный момент он решил отбросить свои тревоги, насладиться ее улыбкой и позволить ее уверенности в том, что она может помочь своим друзьям, вдохновить его. Хотя он скучал по своей подруге, Саммер оставила миру прекрасный подарок. Несмотря на все, через что он прошел, ему повезло, что в его жизни появилась племянница.

-000- Мистраль

В итоге свиток содержал не так уж много. Он предоставил несколько дополнительных зацепок – склад, по-видимому, был далеко не единственной базой Белого Клыка в городе – и подтвердил местонахождение ее следующей цели. Там было несколько сильно эвфемизированных упоминаний о взятках полиции. А также парочка заметок о явных проблемах с местной организованной преступностью. Последнее было потенциально полезной информацией, отложенной на более позднее время. Она выбросила Свиток, разбив его. Лучше перестраховаться. Теперь, снова оказавшись в снятой комнате, она сидела в задумчивости. Она задавалась вопросом, почувствует ли она что-нибудь, отнимая жизнь. В конце концов, она все еще чувствовала огромную вину перед Пенни. Конечно, акт преднамеренного стремления к убийству должен казаться значительным, даже если они этого заслуживали? И все же она не была уверена, что вообще что-то чувствует. Возможно, это было к лучшему. Часть ее беспокоилась, что ей это может понравиться. В конце концов, нельзя стать четырехкратным региональным чемпионом, не испытав чувства борьбы, не испытав радости битвы или стремления к победе. Она никогда не сражалась, чтобы убивать, ей никогда не нравилось причинять людям боль, но ей нравилось сражаться и побеждать. Но, разумеется, она всегда делала это сдержанно. Ей всегда приходилось немного отступать, всегда стараться не причинить слишком много вреда. Ее предыдущее использование своего проявления было, пожалуй, лучшим примером этого, когда она ограничила свой контроль над металлом тем, что тянула оружие сюда или туда. Но это был не единственный пример. О, турнирная сетка потребовала предельного мастерства, но она также требовала направлять его определенным образом. Только против Гримм она могла действовать свободно, и все же старые привычки остались даже там. Ее одноклассники считали ее непобедимой; они не понимали, что она всегда сдерживалась. Это был первый раз, когда она искала крови. Первый раз, когда она сражалась без ограничений. Было что–то освобождающее - почти волнующее – в борьбе без ограничений. В том, что она никогда не замахивалась на удар, доводила своё проявление до новых пределов, развивала свое мастерство в новых направлениях, как художник с новым холстом. И это было только начало. Это была всего лишь небольшая планка. Впереди ее ждали гораздо более серьезные испытания, требующие от нее использовать каждую унцию навыков и таланта, которыми она обладала.Часть ее наслаждалась этим. Но она наслаждалась именно боем, а не убийствами. Она не получала удовольствия от самого процесса убийства. О, она добивалась справедливости в отношении Синдер и всех тех, кто ей помогал. Она жаждала отомстить за Жона и всех тех, кого они убили, и было определенное удовлетворение в том, чтобы заставить их заплатить, чтобы их злодеяния обрушились на них же. Но она не получала активного удовольствия от акта отнятия жизни. Это было облегчением. Тем не менее, даже если она была рада, что не поддалась садизму, она ожидала почувствовать что-то большее. Но гнев в ее сердце, который душил ее в моменты бодрствования, оставался неизменным. Ожидала ли она, что это изменится? Но почему это должно было измениться? Она вряд ли могла ожидать, что устранение нескольких минорных лакеев, сыгравших лишь ограниченные роли в нападении на Бикон, утолит ее внутренний гнев. Что ж, решение было простым: она продолжит действовать. Она будет продолжать поиски, пока не найдет всех виновных, особенно тех, кто нес на себе наибольшую вину. Она будет продолжать, пока не уничтожит их всех до единого. Она встала и повернулась к доспехам, которые положила на кровать. Потребовалась тщательная сборка, работа с несколькими оружейниками и кузнецами, чтобы никто не увидел их целиком. Ее предыдущий костюм — а во многом это именно он и был — был непригоден. Он был сделан с расчетом на турнирную сетку, чтобы привлекать внимание. Хотя Аура допускала некоторую свободу действий, когда дело доходило до непрактичного выбора доспехов — действительно, многие из ее коллег-охотниц вообще не использовали доспехи – она больше не была настроена так рисковать. В Биконе ее враги играли на выживание, а теперь и она сама. Кроме того, ее предыдущая броня вряд ли могла скрыть ее личность. В конце концов, она была частью ее бренда. И ее личность, как и все остальное, теперь была оружием, которое следовало использовать по мере готовности и ни мгновением раньше. Между ее предыдущими доспехами и ее новым набором было сходство в стиле. Она ценила классический стиль Мистраля, и в нем использовалась большая часть того же металла. Но были и существенные различия. Кираса была удлинена; нагрудник стал толще. Теперь он закрывал весь торс, до плеч, и сливался с более простым горжетом. Дополнительные наплечники защищали сами плечи, в то время как удлиненные (и, в случае с правой рукой, добавленные) детали защищали ее руки и ноги. Ее новый костюм имел менее очевидные недостатки, и бронзовые доспехи должны были выглядеть совсем по-другому в сочетании с черной майкой и леггинсами. Ее новые перчатки были того же цвета. Черный. Цвет траура. Конечно, не будет толпы людей, разочарованных отсутствием кожи. Она не могла заставить себя снять свой алый пояс. Возможно, это было рискованно, но вряд ли она была единственной, кто носил такой аксессуар, и он казался подходящим. Цвет казался значимым, памятником всему тому, что отняли у нее враги, и обещанием того, что она потребует взамен. Она была настолько захвачена значением цвета, что добавила длинный алый плащ. При необходимости его можно было сбросить, но он служил для защиты от стихий и скрывал ее облик, когда это было необходимо. И наконец, самая новая деталь, возможно, самое значительное изменение. Она больше не могла выносить ношения своей диадемы. Она была слишком узнаваемой, настолько неотъемлемой частью ее образа, что она надевала её со школьной формой и даже на танцы. Но хуже всего было то, что она символизировала: корону победы. Подходит для ношения Непобедимой Девушкой, Богиней Победы, которая никогда не проигрывала на турнирах. И все же это и иные подобные титулы были насмешкой, жестокой ложью, глупым самообманом. Она не была непобедима. Она проиграла. И другие – дорогие, драгоценные другие – поплатились за это. Никос. Даже сама ее фамилия была обещанием, которое она не смогла выполнить. Диадема исчезла, будучи переплавленной. Её заменил бронзовый шлем классического стиля, который был более практичен как броня и скрывал ее лицо. Хотя, когда пришло время, она планировала, чтобы ее цели увидели ее истинный лик. Оружие было более простым, по крайней мере, то, которое она использовала руками. Она доверяла Майло и Акуо, с ними было все в порядке. Универсальность Майло – способность переключаться между дротиком, мечом и винтовкой - доказывала свою ценность во многих случаях. Что касается Акуо, прочный щит оказался на удивление полезной вещью. В нем не было хрупких деталей, которые можно было бы сломать, ничто не мешало его надежности в ближнем бою, в то время как ее проявление делало его мощным оружием дальнего боя. Это оружие, наряду с ее проявлением и новыми способностями, сослужит ей хорошую службу. Но было еще одно оружие, которое сыграет свою роль, то, которое близко ее сердцу. Она чувствовала некоторую вину за то, что хранила его. В конце концов, это была семейная реликвия. Но она пока не могла вернуть его. Она достала Кроцеа Морс оттуда, где спрятала его. Одним плавным движением она вытащила меч из ножен и превратила ножны в щит. Она тренировалась с этим оружием еще на Патче, стремясь познакомиться с его весом так же хорошо, как со своим собственным оружием. Она сложила щит и вернула меч домой. Затем она поднесла его к губам и нежно поцеловала ножны. Было приятно иметь что-то от него. Что-то, за что она могла держаться, что делало воспоминания о нем более реальными. Но она держалась за него не только ради комфорта. Однажды она вернет его, как только сможет посмотреть семье Жона в лицо. Она в долгу перед Жоном. Она вернет меч, когда его сталь и ее позор будут дочиста отмыты, а лезвие должным образом смазано. Именно этим оружием она пронзит сердце той ведьмы.