Горизонтальное солнце

Горизонтальное солнце ночного шоссе, рассвет в каждой паре фар; закат в каждой паре. Далёкие безлюдные огоньки деревень, и трава в дымном холодном паре; по обочинам — длинные вспышки, — огни, мёртвые, как луна, и ветер; и мотор хлещет литрами кровь земли, оставляя земле мёртвые — пыль, и ветер. Этот пыль — память, этот ветер — я, я, летящая над дорогой; дорогой мой, все края — всего лишь края, крылья обрезанные нам богом, тем богом дорог, чья книга — шоссе, чья ночь — причастие; для рассвета мы должны сиять — резать фарами тьму, высекая из тьмы юркие силуэты. И зачем нам крылья? — лети, лепесток; лети; пари, перо; падай яблоком, лето! — ночь, обёрнута в звёздное полотно на голое тело, — мотылёк, порхает бессильно, и жизнь её — спета. Голое тело ночи — к голому телу шоссе, мокрый свет, отраженный в мокром стекле асфальта. И — краснохвостые огоньки комет, тех, что тасуют звёздные карты. Им нет чёрной пиши, а гладь зеркал — лживая выдумка одиноких; только их, отраженные в дно, глаза, глубже голодной и страшной ночи. Где же вы, крылья? Бескрайний, край густо обёрнут туманной ватой; и засыпает под ней заря, зная, что мёртвое — не умирает.