"Испытание"

- ...Госпожа! Что вы такое говорите! - Госпожа! Вам, верно, дурно! Служанки в своих белых нарядах то и дело кружат вокруг Пенелопы, громко и удивлённо вздыхая. Они своими сухими ладонями дотрагиваются до её лба - убедиться в том, что дева не больна, что жар не заставил её произносить такую речь, да так серьёзно и почти что властно, будто в миг в ней вскипела царская кровь. "Я выйду замуж только за того мужчину, что умом наделён, а не несметными богатствами. Пусть тот, кто считает, что умён да хитёр, удивит меня, преподнеся свой подарок. Таково моё слово." - Она и сама не верит, что сумела смолвить это в зале перед своим дядей и отцом, многочисленными слугами и перед многим кем ещё. Но она смолвила. Это действительно случилось, не во сне. Не во сне на неё устремили взгляды, полные удивления, страха. Не во сне отец её открывал и закрывал рот, подобно рыбе, не находя слов для ответа, а дядя задорно хохотнул со спокойным: " Умной деве муж под стать, ха? Ну, уговор так уговор. Только, если не сыщется такой муж, то уже выбор будет за твоим отцом, как велено традициям". Не во сне по одному жесту отца в миг подлетели, будто голубки в этих белых одеждах, служанки, и не во сне они отвели её в свои покои. - Нет, я в здравии, - Пенелопа берёт одну из женщин за руку своими мягкими ладонями, та останавливается, а следом за ней тут же встают без движения остальные. - И я не возьму слова обратно. Но... вы же всё равно будете за меня? Хоть одна? - За мгновения их лица белеют, в ещё большем ужасе вытягиваются. Служанки молча переглядываются, на доли секунд опускают в извинениях головы - боятся отца её и его гнева, что может на них обрушится, если те примут сторону госпожи. Боятся и не хотят даже попытаться принять её взгляд, лишь вновь начинают щебетать о своём, просить одуматься. Последующие попытки уговоров Пенелопа пропускает мимо ушей - она оставляет служанок позади, выбегая сначала из покоев, а уже после несясь по извилистым коридорам, да так быстро, что женщины теряют её, больше не мелькают у самого лица со своими звонкими, обеспокоенными голосами. Она останавливается лишь посреди пустого зала с раскрытыми дверьми, указывающими на одну из самых коротких троп, что ведут к раскидистому оливковому древу. Оно даже на таком расстоянии заметно благодаря своей пышной листве и мощному стволу. Вид на такую природную красоту, блестящую в ярком свете, увы, не успокаивает её тянущее болью сердце, ведь никто не разделяет её взгляд на брак. Хотя оно и ясно почему: ни один слуга в здравом уме не пойдёт против взглядов царя, даже при своём желании и просьбам родственников правителя, но всё же Пенелопа прикусывает нижнюю губу; скрещивая руки, начинает бродить по ещё не согретому солнцем помещению - её гложет тяжкая обида, сопровождаемая тихими вздохами и всё сильнее нахмуренными бровями. - Вы знаете, царевна, что хмурость Вам не к лицу? - От неожиданности Пенелопа вздрагивает, тут же бросает взгляд на вылезшего из тени мужчину: не высок, как многие другие царевичи на её слуху; не до ужаса мускулист и несерьёзен, как они. На его лице сияет улыбка, пока руки скрепились за спиной, а голова чуть наклонена в бок, будто по-совиному. Царевич Итаки, что прибыл во дворец несколькими днями ранее, как было понятно сразу же, ради того, чтобы первым бороться за руку Елены. И что за всё время хорошо повеселил всех во дворце, включая её саму, хотя делать фокусы, подобных тем, что обычно делают уличные попрашайки, не приемлемо для будущего правителя. И что сейчас, верно, слышал то, что происходило в одном из залов. - На хмурость есть известная Вам причина, - Дева старается смягчить взгляд перед гостем. Всё же нельзя показать себя с дурной стороны ещё больше. Нужно хоть немного перекрыть произошедшее событие привычным для всех миролюбием и спокойствием на лице. - Зачем Вы пришли, царевич Одиссей? - Она продолжает шагать, не в силах удерживать взгляд ахейца, стоя на ровном месте. Он наверняка тоже осуждает её этим не отводящим не на секунду взглядом, тоже думает, что всё испытание - простая глупость... - Сказать, что Вы очень умны, раз решаете сами позаботиться о том, с каким супругом хотите прожить и... спросить Вас, узнать мнение, - От слов Одиссея Пенелопа вновь в удивлении замирает. Её... мнение? Она, не скрывая интереса, поворачивается на носочках в его сторону, а после уверенно движется к нему, уже не страшась и не стыдясь его взгляда. От такой скорости даже чёрные кудри на миг подлетают, щекоча чуть порозовевшие щёки. - Какой бы Вы сами хотели подарок? - От своего вопроса он ещё больше расплывается в улыбке, будто ожидает лишь один ответ и уже сам знает, что скажет. - Я... и не знаю даже, - Дева честно сознаётся, слегка пожимая плечиками. Сама она не знает, что на подобное ответить, потому сразу же даёт вопрос, что ожидает ахеец, судя по читаемому, детскому нетерпению на его лице. - А какой бы Вы, царевич, сделали подарок своей будущей супруге? Мужчина тут же расправляет плечи, гордо чуть приподнимает подбородок и с уверенностью сообщает: - Брачное ложе! Лучшее, что видел этот мир! Удобнее его будет не сыскать ни на Итаке, ни где бы то ни было ещё! И будет оно больше и прекраснее даже того дерева оливы в царском саду! - Одиссей кивает на шумящее от поднявшегося ветра древо, пока в глазах его пробегают искорки уверенности, которой Пенелопа до этого и не видела. - А если Вы такое не создадите? - На сей раз чуть наклоняет голову мессенка. Он создаст. Она верит в это, но всё же убедиться в твёрдой уверенности в его словах необходимо. - А если я такое создам? Если выйдет, то выйдете за меня? - Итакиец ни разу не дрогнул в неуверенности - он точно убеждён, что это возможно. - А как же испытание? Забыли? - Ну, я же вас удивлю этим великим творением, так? Тогда и переживать не о чем! - Одиссей прищуривается. Хитро, очень хитро... Одиссей сокращает расстояние между собой и царевной, по одному брошенному на неё взгляду просит разрешение, а после робкого кивка, обхватывает её мягкие ладони своими сухими, но... такими приятными в отличие даже от рук служанок. - Листва, что окутает ложу большой тенью, будет пышной, прекрасной, как ваши кудри, а ствол древа-... - Было начинает он, не отводя взгляд и не убирая с лица искреннюю улыбку, как по залу разносится хриповатый голос царя Икария, которого, верно, уже брат не мог больше задерживать разговорами и убеждениями от поисков дочери и попыток переубедить её. Тепло чужих, неожиданно приятных ладоней пропадает за считанные секунды - остаются лишь крохи этого тепла, когда перепуганный царь влетает в зал, бегло осматривает его, а после того, как находит Пенелопу, встаёт на месте, пытаясь отдышаться... *** Но сколько бы он не старался, сколько бы не умолял выбросить эту мысль об испытании из головы - его убеждения были твёрдо отвергнуты. Он по сей час остаётся бледен даже в ясном, жарком свете, струящемся по залу из открытых окон дворца. - Дорогие гости! Все мы поднимаем наши чаши в честь именин моей дорогой племянницы, и в честь скорого соискательства мужа на её руку, - Царь Тиндарей берёт на себя всю речь заместо брата, закрывая собой его склонившейся над чашей силуэт. Гости поспешно смолкают, устремляя взоры до единого на царя. - Но скажу я вам, друзья мои: выбор мужа будет не лёгок - желает Пенелопа, чтобы каждый, кто руки просит, преподнёс подарок, но не абы какой, а чтоб удивить её! И кто пройдёт это испытание - к тому она и присмотрится! Именно мужчина умом наделённый будет по праву избран её мужем! Зал в миг наполняется шумом: недовольство перерастает в гнев, удивление - в излишнюю уверенность в себе молодых ахейцев. Тиндарей слегка щурится, окидывая гостей, сидящих за длинными столами, быстрым взглядом, а следом он останавливается на Пенелопе, кивает ей, выгибая бровь в смеющемся вопросе: " А чего ты ещё ожидала от них?" Действительно. Чего же? Каждый во дворце из года в год твердит, что муж должен быть выбран по состоянию, по своему статусу и по воле отца, а не по желанию самой невесты. И, конечно же, на такой поворот событий никаких радостей со стороны соискателей ожидать нельзя. Пенелопа внимательно смотрит за тем, как многие молодые люди подзывают к себе слуг, с которыми те приехали. Мужчины всё хмурятся, что-то гневно проговаривают сквозь зубы и растягивают губы в противных ухмылках. Некоторые места на скамьях остаются пустыми - кто-то всё же отказывается участвовать в соискательстве на таких условиях, но это лишь небольшая часть от всех гостей - многие желают попытать удачу. - Царевич Итаки? И уже сдаётся?! - - Вслед уходящему мужчине удивлённо кричит кто-то из гостей, все с интересом вытягивают головы, начиная ещё более бурно разговаривать. - Да у него ведь и шансов ноль, с таким-то царством за спиной! - Кто-то из присутствующих звонко хохочет. Пенелопа же лишь тихо вздыхает, удивлённо хлопая пышными ресницами - так уверял, что сотворит несотворимое и перед царём струсил? По тому излишне уверенному лицу она и не подумала бы даже, что царевич Одиссей так поступит... И ведь даже не сообщил о подарке, что собирался преподнести, судя по такому уже удивлению в глазах Тиндарея. - Госпожа Пенелопа, - Раздаётся прямо над ухом еле различимый из-за всеобщего шума шёпот. Она чуть поворачивает голову, видя рядом склонившегося слугу, что незаметно для всех в молчании протягивает ей синеватый платок, в котором что-то закутано. Она и спросить не успевает, как мужчина быстро уходит прочь, оставляя её только с одним вариантом: узнать содержимое и отправителя самой. - "Листва будет пышной, прекрасной, как ваши кудри...", да? - Тихо для себя повторяет она, когда в развёрнутом платке находит несколько крупных оливок. В душе, будто маленьким огоньком, вспыхивает надежда, заставляющая её улыбнуться. *** В следующие дни залы наполняются звоном золота, блестящими так маняще драгоценными украшениями и пышными букетами цветов. Для вина с чужих земель уже не хватает места, а очередные музыканты уже становятся привычными в белоснежных стенах. Всё это удивляет и служанок, жадно поглядывающих с румянцем на украшения; и самих царей, с завистью наблюдающих, как царевичи с других царств не перестают приносить в тронный зал золото в целых сундучках. А ведь это только испытание прошедших именин! А впереди ещё соискательство! В первую очередь проходит у Елены, а уже после - у неё, но тем ни менее... - Прошу простить, но не удивили, - Пенелопа тяжко вздыхает, смотря на то, как перед ней предстал юный царевич, взявший в руки жемчужные бусы после того, как неуважительно для неё, без разрешения поцеловал её руку, пока слуги рядом с ним выпустили летать по залу белоснежных голубок. - Птицы обычные, украшения привычно дорогие - дивиться нечему, - Согласно кивает справа от девы царь Тиндарей, а сам с ухмылкой вновь мелькает в её сторону, пока с другой стороны всё в том же безмолвии хмурится царь Икарий. Её провал всё ближе с каждым отказом, а от царевича Итаки всё также не было ни весточки. Все те послы, которых отец отправил к нему, пока так и не вернулись, а ожидание и страх, будто большой голодный зверь, выгрызает её изнутри. Вдруг, у него не вышло? Вдруг, ей всё же придётся выйти за кого-то ужасного, сродни недавно ушедшему соискателю с ужасающе кривой улыбкой и, верно, ужасающей душой и помыслами? Пенелопа сжимает край платья, смотря куда-то между соискателем и слугами - туда, где открыты большие и широкие двери, где может появиться кто-то из слуг, что принесёт ей хоть одну маленькую весточку. - Царевич Итаки понимает, что есть более знатные ахейцы, имеющие больше шансов стать твоим супругом, потому и решил отступить. Это разумно для каждого царевича с таким малым царством, - Тиндарей будто не замечает то, как соискатель всё ещё стоит, в ожидании, когда примут дар. Он обращается к Пенелопе, уже не скрывая улыбку на своём лице. Для него итог предрешён. По нему уже видно, кого он посоветовал отцу в качестве будущего супруга. И по внутренним беспокойствам Пенелопе кажется, что этот жених, увы, ничем не отличается от остальных кандидатов: ни умом, ни уважением, ни искренней любовью.... Будто сама судьба, не принимая его слова, как и побледневшая от страха дева, решает противиться дяде - оставляя на его голове белое пятно, столь заметное на чёрных волосах. Голубки, курлыкая, возвращаются на руки слугам, в испуге приросшим к полу, пока в зале воцаряется тяжёлая тишина. - Великие боги... уйдите с глаз моих! Все трое! - Тиндарей ударяет рукой по трону, пока к нему подбегают близнаходящиеся служанки с чистыми платками, чтобы убрать пятно. Пенелопа охает, закрывая лицо руками, чтобы скрыть мелькнувшую на губах улыбку и не засмеяться, но по залу всё же разносится звонкий голос, мягкий и приятный смех. Все сразу же поворачиваются на распахнутые двери, смотря на то, как царевич от непрерывного смеха даже вытирает слезящиеся глаза, пока сам Тиндарей от такой реакции лишь в прильнувшей злости краснеет. - Разумно, да. Но я никогда, царь Тиндарей, не сдаюсь, - Одиссей уверенно шагает к тронам, устремляя взгляд только и только на расцветшую в небывалой радости царевну, что чуть подалась телом вперёд на своём троне. - Спешу сообщить Вам лично: мой подарок готов, в наивысшем качестве! Брачной ложи, подобной моему творению, нет равных! И подтвердить это может каждый, кто видел её воочию! Ваши послы, к слову, одни из первых застали готовое творение, - За ним в зал сразу потянулись послы, неотрывно кивающие, с горящими от удивления глазами - зрелище, видно, взаправду великолепное. - Я сумел Вас удивить, госпожа Пенелопа? - - Теплящаяся в груди надежда распускается, будто бутон цветка, у всех на виду неподдельно радостной улыбкой Пенелопы. - Да! Да! Сумел! - В груди от пожара счастья не хватает воздуха. Она выдыхает вместе с каждым брошенным словом, сбрасывая с себя все былые страхи и ожидание. - Любитель Вы, царевич Одиссей, забегать вперёд, - Икарий обходит трон Пенелопы со спины, хватает её за плечи. Глаза его и поджатые сухие губы ничуть не показывают, что тот рад за свою дочь. - Так сразу и брачная ложа...! Вы удивили, не спорю. Удивили и дочь мою, и нас.... но я не даю согласие на брак с Пенелопой. От удивления у Пенелопы перехватывает дыхание, она в миг замирает. В зале вновь воцаряет тяжкая тишина, нарушить которую посмел лишь сам Одиссей, чуть нахмуривший брови. - Царь Икарий, Вы должны понимать, что уговор есть уговор, - От переполняющих эмоций итакиец взмахивает руками, негодуя измеряет его взглядом, как и Тиндарея, что встаёт вслед за братом, но вновь выходит вперёд него. - Я согласен с братом. Пенелопа достойна большего, чем бедной, приносящей малый урожай земли. Что ей там делать? Скакать по горам, как козочка? Жить в таком царстве - всё равно, что саморучно оставить себя без нормальной, царской жизни, - Царь качает головой, фыркая. "Но ведь мы договаривались!" - Пенелопа хочет воскликнуть, хочет уйти из хватки отца, но не говорит ни слова, не шевелится. Её тело в миг прирастает к полу, дрожащие пальцы крепко цепляются за одежду, а глаза, широко распахнутые от испуга, всё также неотрывно глядят на Одиссея. Как же...? Она ведь знала, что всё получится... *** Перед взором Пенелопы лишь белая ткань, чуть прильнувшая к коже. Она не позволяет ей видеть, что творится кругом, как и не позволит видеть соискателям её лик - традиции, которые должно соблюдать как и Елене в ближайший час, так и Пенелопе. Перед её глазами лишь тьма закрытых век - нет желания смотреть на белый цвет перед собой, остаётся лишь слушать каждый шорох, разносящийся по залу. Служанки что-то шепчут сестре неподалёку, приносят на столы блюда и вина. Подъезжающие ахейцы громко окликают хозяев, смеются, а вместе с тем слышится и звон - их слуги несут дары для царя Тиндарея и самой невесты. Повсюду слышен топот сандалей, наталкивающий на мысли, что в зале собирается уже до невозможного много народу, что ещё немного и Елена Прекрасная будет уже принадлежать кому-то другому, а следом за ней близок час и самой мессенки быть чей-то... - Слышала с кем я говорил? Именно этот мужчина и будет рассмотрен братцем в качестве твоего супруга: богат, силён и за спиной своей имеет море побед в сражениях.... одним словом - идеальный царевич и муж, - Голос Тиндарея доносится над ухом. Он заостряет внимание на том, как полна сокровищница царевича, хохочет, легко хлопая Пенелопу по плечику. Она слышала с кем тот говорил - будто специально дядя встал ближе к тронам, чтоб каждое слово Пенелопе позволено было услышать, но, увы, речь царевича ничуть не обрадовала: каждое слово того пропитано безразличием к ней, как к деве, но множество слышалось намёков на безмерную жажду получить что-то стоящее от царя Икария кроме прекрасной супруги. Жаден, глуп и лишь силён... Мессенка прикусывает губу, вспоминая хрипловатый голос гостя, что с каждой секундой речи заставляет её сердце неустанно болеть; она щурится, что есть мочи, и даже не замечает, как кто-то берёт её руку в свою, нежную. Среди всеобщего шума Пенелопа различает звон браслетов, ощущает как пальцы с золотыми кольцами медленно поглаживают её ладонь, стараясь успокоить. Елена. Она и сама не находит в душе покоя: всё же от итога мероприятия зависит вся её дальнейшая жизнь, но несмотря на это дева старается поддержать Пенелопу так, как может сейчас - в молчании, но говоря заботой и беспокойством с помощью своих ладоней. - Не переживай. Ты вытерпишь этот брак, - Кажется шёпот Елены и шёпот дяди сливаются в один. Как один, они в конец заставляют её похолодеть в нежелании принимать такой исход, отдёрнуть руку, словно в миг нежная ладонь отдала адским жаром, повести плечами, заставив Тиндарея сбросить непосильный вес с них. - Мне...нужно на воздух, - Пенелопа поднимается с трона стремительно быстро. Чуть приподнимая ткань для лучшего обзора, движется в сторону распахнутых дверей, ведущих в тёмные залы дворца, скрытые на время от чужих глаз. Она не слышит, как царь в след ей что-то удивлённо и зло говорит, не слышит охи ошарашенных слуг, которые встречаются ей на пути с наполненными подносами; она не слышит растущий шум женихов, оставляя их позади. Пенелопа оставляет позади всех, лишь ускоряется с каждой секундой мысли о ненавистном браке, о нарушенном уговоре и о шёпотах в голове. "Не переживай Ты вытерпишь этот брак...". Разве не должно жить, а не терпеть супружеские дни? "Жить в таком царстве - всё равно, что саморучно оставить себя без нормальной, царской жизни...". Не важно ли счастье, а не царское состояние? " Сказать, что Вы очень умны, раз решаете сами позаботиться о том, с каким супругом хотите прожить и... спросить Вас, узнать мнение...". Она? Умна ли раз допустила такой исход? Перед глазами проносятся извилистые дорожки, пышные кустарники, скрипящие от ветра деревья, горящие в ярком окрасе цветы. Пенелопа не знает куда держит путь, ходя по царскому саду - её мысли, как и ноги, сбиваются в лёгком беге.... Она не замечает, как оказывается в прохладной тени раскидистого древа, как прижимается головой к могучему стволу и как скамкывает в руках белую ткань. Ноги теперь отзываются тянущей болью, но не такой сильной, как стон от боли и печали, поселившейся в душе. "Листва будет пышной, прекрасной, как ваши кудри..." - голос царевича вновь проносится в голове, чуть заглушает колющее ощущение в груди, заставляет слегка улыбнуться. - А ствол древа - могуч, крепок душой и телом, как сам царевич Итаки... - Завершает так и не законченную фразу дева, прикрывая глаза. А ведь древо действительно похоже на Одиссея, его шрамом, что будто порос трещинами по всему древу оливы. Шрам есть, а дух не сломлен... - Хэй, я хотел завершить эту фразу, царевна! - Задорно раздаётся совсем близко. Открывая глаза, Пенелопа видит усевшегося совсем рядом с ней ахейца: растянувшегося в самой яркой из возможных улыбке, с горящими от неизведанного счастья глазами и с алеющим шрамом на руке. Что же произошло? - Зачем Вы здесь? - В нетерпении спрашивает дева, сердце от чего-то стучит в раз быстрее и сильнее. - Чтобы сказать, что выпала наиценнейшая возможность повидать родные земли.... будущего мужа, на которых и ты, Пенелопа, будешь жить, - Одиссей в мимолётном ожидании, средь тишины, хочет ещё что-то добавить, спросить о чем-то Пенелопу, но не успевает - она с радостным криком подлетает, обнимает его, крепко обвив руки, подобно лианам, вокруг него. - Этот план был действительно отличным ... Царей ты, как понимаю, не подговаривала? - Царевич легко смеётся, утыкаясь в её чёрную кудрявую макушку. - Нет... Они сами были против брака, - От удивления Пенелопа вздрагивает. Всё же догадался. - Но как ты смог их убедить? И почему на твоей руке рана? - Дева слегка отстраняется, взяв чужую руку с протянувшейся алой полосой, от вида которой сердце печально ноет. - Это очень интересная история... Одиссей перехватывает нежную руку, переплетает свои пальцы и пальцы Пенелопы, не видя в её искрящемся в радости взгляде отказа - лишь твёрдую уверенность собственного, невиданного счастья...