Его упрямая студентка

Я рухнула в пропасть. Или как называются те ощущения, когда преподаватель думает, что я флиртовала с ним, а у меня нет железных аргументов для возражения, я могу лишь ходить по комнате туда-сюда, наливаясь румянцем, и взволнованно смотреть на экран телефона. Ну не мог он такое написать... Как не мог? Вот же! Пять минут назад отправил письмо! Точнее, Рахманов сделал это не всерьёз. Пошутил надо мной, как тогда на лестнице. Но зачем он так делал? Что он хотел этим сказать? И всё же он видел сообщение Ани. Я почувствовала стыд. Как теперь смотреть ему в глаза? В любых неосторожных действиях мужчина подумает, что я стараюсь очаровать его. Решено — полный игнор. Нажала на кнопку «Удалить» и плюхнулась на кресло у окна. Октябрь полноправно хозяйничал на Земле, обрушив проливной дождь и грозные молнии. Погода отражала моё состояние, за выходные я успела погрустнеть. Аня не смогла или не захотела навестить меня, пришлось обратиться к соседке из общежития, чтобы она привезла вещи. Лишь Тимофей выразил искреннее переживание за моё здоровье. Мы успели посидеть в фойе и обсудить ближайшие планы. Его мама приглашала нас на ужин, хотела познакомиться со мной поближе. Я ощущала трепет в душе — это была новая ступень наших отношений. Тим сказал, что с нетерпением желает представить меня родителям, как свою девушку. Во вторник, когда я готовилась к выписке, зашёл Арсений Григорьевич и с порога выдал: – Остаётесь у нас до конца недели, Лиля. Но не волнуйтесь, Марат ещё больше соскучиться по вам и станет добрее. Я нахмурилась и села в кровати. – Вряд ли. А что случилось? – Посмотрел ваши анализы. В целом ничего критичного, но есть дефицит витаминов и минералов. Рассказывайте, как питаетесь, спите, живёте. – Эм-м, как все студенты… Много учусь, мало сплю, работаю, кушаю в основном вечером. – Нужно менять образ жизни, хотя бы немного, – мужчина по-доброму улыбнулся. – Я назначу витамины, моя коллега подберёт меню. Сейчас отдыхайте и не забывайте гулять у нас в саду, дышите свежим воздухом. – Может я дома восстановлюсь? – произнесла умоляюще. – Мне одиноко и нечем себя занять. Вокруг всё непривычно. Обещаю соблюдать ваши указания и вернусь на повторный приём! – Вы же знаете, что мы не станем удерживать. Но будет лучше, если за вашим состоянием я понаблюдаю здесь и вовремя скорректирую терапию. Его аргументы снова повлияли на меня. Я не хотела слечь потом, когда тело не выдержит мой активный распорядок дел. Никто за меня не будет ходить на пары, зарабатывать на университет и жизнь в столице. Мама не сможет помочь. Ей самой не хватало, поэтому я оплачивала продукты и лекарства для неё. Из этого вытекала моя проблема, которую я была вынуждена озвучить Арсению Григорьевичу: – Тогда простите за прямоту, но я не могу по-другому, – сердце заколотилось в груди от чувства ущербности, – сколько стоит моё лечение? Я студентка, у меня нет больших сумм… Можно было занять у Тимофея. Он жил на обеспечение отца и никогда не жаловался на недостаток. Но парень мог посчитать, что меня интересуют его финансы, а я этого не хотела. Да и вернуть бы потом не вышло, он бы не принял. – Лиля, это моё упущение, – врач прервал меня и продолжил серьёзным тоном: – Забыл сказать, что вы не оплачиваете лечение. У нас действуют государственные программы, и вы попадаете под одну из них. Обследования, любые медикаменты, проживание и всё прочее вам достаётся бесплатно. – Но я… не подавала никаких заявок. Это ведь не работает так просто? – я ещё сильнее смутилась. Он вновь улыбнулся и легонько сжал моё плечо. – Мы направили документы за вас. Не стоит об этом волноваться. Даже когда он рассказал о программе чуть подробнее и у меня не осталось вопросов, я всё равно испытывала сомнение. Обычно нужно собрать миллион бумажек, встать в очередь и покорно ждать результата. А здесь я абсолютно ничего не сделала и очутилась в программе за несколько дней. Странно. Мама призывала меня сходить в приёмную и ещё раз обо всём узнать, взять документы. Она боялась, что меня здесь обманывают, чтобы потом выставить немалый счёт. Но слова Арсения Григорьевича заставили довериться, тем более за него поручился сам Рахманов. Поэтому я не стала больше спрашивать о программе, хоть и понимала, что отчасти мной руководил стыд. В среду я отправила письмо Марату Ильясовичу, что буду отсутствовать в четверг. Я ждала его ответ весь день и ничего не получила. К вечеру у меня разыгралась тревога — вдруг с ним что-то случилось? Я решила позвонить «заботливому преподавателю» на рабочий телефон. Настрой исчез сразу, как только я занесла палец над кнопкой вызова. Голос часто меня подводил, когда мы были рядом, но оставались хотя бы взгляды, что спасали от неловких пауз. Тишина же в трубке могла стать слишком неловкой. А ещё я могла прервать его от работы, показаться глупой или бестактной! Трусиха. Жесткие метания закончились тем, что я уговорила себя на сообщение (в восемь часов вечера!) в мессенджере: «Здравствуйте, Марат Ильясович. Я не появлюсь завтра на паре, т.к. нахожусь в больнице. Хотела вас предупредить. Извините за беспокойство. Я написала на почту, но вы не ответили. Лилия». Послание дошло сразу. Через минуту я увидела его в «Сети». Мои ладошки вспотели. Он прочёл сообщение и стал набирать текст. Клянусь, у меня поднялась температура и пересохло в горле! Я отложила телефон и закрыла глаза в надежде успокоиться. Дзинь! Он написал. Дзинь!! И ещё что-то написал… Дзинь!!! Выдохнула через рот и несколько раз моргнула. Потянувшись к телефону, я быстро разблокировала его и уставилась на экран. «Здравствуйте, Лилия Николаевна. Спасибо, предупредили дважды. Я думал, что мы лишь доносим информацию друг для друга и не отвечаем. Разве я неправильно вас понял в тот раз?». Боже! Мужчина припомнил игнор на его письмо. Я никогда не отделаюсь от красных щёк и жгучего позора. Надо было объясниться сразу. «Уточню в деканате ваше расписание, чтобы назначить дополнительные занятия». Индивидуальные? Мы будем одни на занятиях? Прям он, я и наши сложные взаимоотношения? «Поправляйтесь. Группе требуется ваше руководство». Он похвалил меня, как старосту? Да ну, это совсем на него не похоже. Или всё-таки издевался? Трудно разгадать его замыслы, а смайлики он не ставил. Рахманов и смайлики. Ха-ха! Даже смерть не заставит его их использовать! Кликнув на пустое поле, я закусила нижнюю губу и взволнованно напечатала: «Надеюсь, вы понимаете, что сообщение от Ани было недоразумением. Я не ответила, потому что не нашла правильных слов. Пожалуйста, давайте закроем эту тему». «Спасибо, что выделите время для моего обучения». «Обещаю скоро вернуться». Он прочел мои послания и коротко сообщил: «Хорошо». И вроде ничего страшного не произошло, однако я не могла заснуть до глубокой ночи. Всё смотрела на нашу переписку, старалась представить выражение лица Марата Ильясовича, когда он прочёл сообщение. Думал ли обо мне, как я о нём? Сердился ли на меня? Я блуждала по извилистым мысленным тропам, спотыкаясь о каждый бугор. Если раньше хотелось убежать от мужчины, то сейчас я была готова остаться, чтобы понять его. Это дико и неправильно. Я не могла быть наедине со всем, что у меня крутилось в голове. Хотелось рядом Тимофея или Аню. Они бы заглушили мой отчаянный монолог. Стоило подумать о его глазах, прожигающих меня насквозь, и сердце билось так, будто я уже прощалась со своей невинной жизнью. Я упала к его ногам трижды. Четвёртый станет самым горьким. ** Какое я почувствовала счастье, услышав от Арсения Григорьевича, что меня выписывают! Я дала ему слово выполнять медицинские предписания и раз в полгода обращаться для обследования. Тим явился с букетом цветов и, расцеловав меня при медсестрах, забрал из больницы. Он предложил уехать к нему, но я безумно мечтала оказаться в привычной обстановке — в комнате университетского общежития. Моя соседка уехала на выходные к родителям, поэтому мы спокойно завалились на кровать и нежно обнимались, шептали глупости и смотрели фильмы на планшете. Нас прервал стук в дверь. С крайним нежеланием я поднялась на ноги и щёлкнула замок. На пороге оказался курьер с большой корзиной разнообразных фруктов и ягод. – Добрый день. Это вам, – сказал парень и отдал её мне. Я еле удержала корзинку, весила она прилично. – Вы уверены? – Посмотрите в накладной, – он вытянул документ. – Ваше имя? – Ага… Но скажите, от кого? – Даритель не оставил контактов, поэтому не смогу помочь. Забираете? – Конечно, – уверенно сказала я. – Благодарю. Закрыв ногой дверь, я принесла корзинку к столу и начала рассматривать. Ананас, манго, папайя! Никогда их не пробовала. Клубника, малина и черника. Сейчас же не сезон, они стоят очень дорого! – Что это? – отдалённый голос Тимофея привёл меня в чувство. – Подарок, – улыбнулась я и стала искать записку. – Наверно ребята с волейбола заказали или моя группа. Он тяжело вздохнул и встал с постели. Так, ну, где же открытка? Я перебирала яства, удивляясь их множеству. Оригинальная упаковка — крафтовая бумага с цветными ленточками — радовала моего внутреннего эстета! Наконец, когда я обнаружила записку, у меня было только две секунды, чтобы помимо текста увидеть подпись: «Марат Рахманов», и столько же времени, чтобы спрятать её, прежде чем Тимофей обнял меня за талию и перекинул голову через моё плечо. Я резко засунула её в близлежащую книгу! Лишь бы парень не заметил! – Так от кого подарок, Бейби? – ворчливо задал вопрос он.