Fear

— То есть меня в списке приглашенных нет? — лениво и с прикрытыми глазами встревает в диалог Маршалл. — А ты сильно расстроишься? — усмехается Грейс, — Разве утром тебе никуда не нужно? — Ладно, я просто сделал вид, что мне это важно, — фыркает тот, — Тем более, у меня сухой закон этим вечером, — и добавляет, — По крайней мере, до посадки в самолет. — Кто из девчонок будет? — интересуется Рэй. — У тебя есть совесть? — хмурится блондинка, — Мы расстались всего неделю назад! — Hey, maybe I'm not asking for myself! Трое лиц, что подустали еще с утра, засели в одной из студий и с особым интересом обсуждали сегодняшний вечер. Точнее, особый интерес был лишь у именинницы, а остальные, честно сказать, никакого интереса, кроме выпивки, в этом событии и не видели. — Зовите, кого хотите, — жмет плечами, — Кроме вас у меня никого нет. — Great, can I invite Nala? — улыбается Болливуд. Маршалл засмеялся, за что получил неодобрительный взгляд со стороны блондинистой. Ему-то этот праздник уж точно не сдался — чего ему ловить на этом событии? Грейс ему не подруга. Закинуться колесами и витать в облаках не получится, поскольку Пол ему «наказал» быть следующим утром в аэропорту свежим. И вправду: блондин гулял под воздействием веществ двадцать один день, чем изрядно поднадоел своему менеджеру, а уж в туре ему точно не нужен дохлый Маршалл, хотя и этого, конечно, моментами, не избежать. — Can I? — раскидывает руки в вопросе. — Эйси, у тебя вообще нет подруг? — выгибает бровь Лиан. — Кого вам нужно? — восклицает, — Селин обещала прийти, но всё это под большим вопросом. И ещё одна… — Who? — открывает глаза Маршалл и снимает очки с глаз. Стоило видеть его очи, когда речь зашла о ней. — У неё какие-то проблемы и, возможно, она не успеет, — опечаленно сообщает, — Поэтому я и не хочу отмечать. — Не может быть, Грейс. Это же ебучий день рождения! — оживляется блондин, — Его обязательно надо спраздновать, а с Селин поговорит кто-нибудь из нас. — То есть, ты хотел сказать, что поговоришь ты? — выгибает бровь Лиан. Не сказать, что он забыл о ней. Пытался, правда, но выходило это абы-как. И этот запах «гари», невидимой для других, что впился ему в ноздри до самого мозга при понимании, что он сможет с ней увидеться, абсолютно заполонил те мысли о том, что пора бы отпустить эту девушку. Ему нужно с ней поговорить. Один раз. Или, может быть, даже последний. — Маршалл, извини, конечно, — откашливается Эйси, — Но, если выбирать между вами двумя, то я выберу Селин. Вряд-ли она тебя простила, а ссор в такой вечер мне бы не хотелось. — Ради бога, — безразлично усмехается Слим. — Если не будет Эма, то не будет и меня, — встревает Рэй. — Эй, вы предлагаете нам со Стэном сидеть с девчонками? — восклицает Лиан, — У меня вообще на вечер были планы! — Вы отвратительные, ребята! — недовольно шипит Вуд, — Вас не волнует, что день рождения у меня? — Ладно вам, — успокаивает компанию Маршалл, — «Повеселитесь» без меня, — саркастично. — Бог мой! — злиться Грейс, — Хорошо, Эм, приходи на мой день рождения. — И всё? — вскидывает брови, — А как же: «Пожалуйста, Маршалл, без тебя мой день будет серым дерьмом, как и все остальные»? — артистично. — Не перегибай, — закатывает глаза. — Okay, Lady, — вскакивает с дивана и поправляет футболку, — I'll think about your invitation. На самом деле, Грэйс не хотела звать Маршалла от слова «совсем». Не ладят они, и, как ни крути, даже присутствие Селин не поможет «примирению». Да и насолить подруге не хотелось бы: маловероятно, что она хотела бы видеть этого парня спустя столько времени. — Так, я могу позвать Налу или нет? — Рэй! — в один голос завыла компания, заставив темнокожего замолчать. Тем временем, на первом этаже здания возникло неожиданное лицо. Кежманская, заведя руки за спину, стояла смирно у административной стойки и с сожалением смотрела в карие глаза приятеля. Маленьким «извинением» в виде элитного алкоголя в подарочном пакете она желала задобрить разочарованного «PF», который посматривал в сторону подарка, стоящего на его столе. — Кто же это к нам пришел? — лениво молвит Торрес, складывая руки в замок, — Неужели сама Селин Кежман? — Ты всё ещё обижаешься? — Я не обижаюсь, — говорит свою любимую фразу, — Я разочаровываюсь. — И сильно ты разочаровался во мне? — строит брови «домиком», — Я же тебя люблю больше всех в этом месте. Как ты можешь так говорить? — улыбчиво. — Звучит приятно, — смеется тот и тянет пакет к себе, — Интересно, ты правда говоришь такое только мне или кому-то ещё? — вытаскивает из подарочного бутылку, — Шотландский! Мой любимый. — Именно, потому как я запомнила твои предпочтения, — кладет локти на стол и подмигивает, — И, нет, я могла сказать такое только тебе. — Даже Маршалл такого не слышал? Девчонку чуть ли не передернуло. Глубоко копать не нужно — темноволосая просто слишком давно не слышала этого имени от кого-либо. — В таком случае, ты прощена, — улыбается тот и выходит из-за стойки, — Так уж и быть, я тоже скучал по тебе. Торрес приобнял полюбившуюся битмейкершу и пробормотал, что простил бы её и без различных бутылок. В это же время прямо к выходу направлялся Мэтерс, который застрял в своих мрачных думках и совсем не заметил нежданную «гостью». Впрочем, и этими двумя парень оказался незамеченным. — Какие новости за последнее время? — спрашивает та в заинтересованности. — Есть одна, — поджимает губы, — Расскажу сегодня вечером. Ты, ведь, придешь? — Maybe, — неуверенно. — Did something happen? — Нет, не должно, — мотает головой, — Тогда увидимся вечером, думаю. — Hey, hold on! — непонимающе смотрит на ту, что попятилась к выходу, — Did you come just to apologize to me? — А как иначе, Ли? — улыбается, — Увидимся! Слим стоял возле своей машины в недоумении и неосознанно палил в тонированные окна женской автомобиля, которая вновь загородила ему путь. Во-первых, парень не понял, каким образом не заметил Кежманскую в здании. Во-вторых, он искренне не знал, какова будет её реакция их встречи. «Железная банка» её казалась ненастоящей, как и все происходящее вокруг. Складывалось ощущение, что они не виделись век. Он был готов поджечь эту машину не раз, и не два. Но, сейчас же, когда мысль вновь коснулась необоснованного «поджога», когда это вполне могло бы воплотиться, тот застыл и не сумел даже шевельнуться, словно прилип к своему транспорту. Девушка, тихо подошедшая к водительскому сидению своего авто, окинула взглядом зависшего у капота чужого железа, и решила начать диалог. — Доброе утро, Маршалл, — вновь одаривает лучами улыбки девушка, — Извини, сейчас освобожу тебе выезд. Давно не виделась ему эта улыбка. Парень впервые растерялся перед ней ввиду её обычной фразы. Смотрит на неё и эхом отдается женский голос, что будоражит внутри вновь то, что Шейди так нещадно пытался замять все эти дни. Ему казалось, что кто-то сгрёб в охапку несколько торчащих из его сердца проводов, дёрнул их что есть мочи и вырвал с корнем. — Good morning. С его стороны было суховато. Для неё же — привычный Маршалл. Но Селин мешкается. Виднелось, как она хочет что-то сказать. И сама не понимает: зачем? — By the way, — открывает дверь, приостанавливая свои дальнейшие действия, — Have you thought about a gift for Grace? Глупый вопрос. Ему явно нет дела до подарка, до Грэйс, и, собственно, до Селин. — I didn't think about it. — Ясно, — хмыкает, — Увидимся. Диалог вышел ужасным. Он выглядел так, словно парень пообщался с коллегой по работе, которого он видит раз в месяц. По поведению её было понятно — к нему она настроена доброжелательно. И Мэтерс так и рвется отпустить девчонку с этим несчастным диалогом, но… — Сэл, — окликивает он её в последний момент, — Тебя нужно будет забрать? — А ты разве за рулем? Ох, она знает. Знает об употреблении. И он ничего ей не отвечает. Слим за рулем — он давненько за ним не был. И именно сегодня Пол решил таким образом контролировать его, отпустив водителя на выходной. Маршалл обязался быть за рулем весь сегодняшний день и кататься с менеджером по всем их делам, дабы «начальник», наконец, был спокоен за завтрашний вылет. Ведь, если он за рулем — он ничего не примет. — Спасибо, не нужно, — всё с той же улыбкой, — Меня подвезут. Брюнетка уехала, а Слим так и завис с этим блядским эхом в голове. Все-таки, этот адвокат спит с ней. Она с ним спит. Они вместе спят. Блядство. Не отпускало блондина это чувство. Ему было вот-вот плевать, но ещё с упоминания о присутствии этой девушки на чужом дне рождении Маршаллу стало все понятно. Но это не любовь, не может быть она. Он постепенно остывал каждый раз, когда делал сам ей больно, и остывал тогда, когда она была не честна с ним. Он и жаждал этого холода. Знал, ведь, что ничего хорошего не выйдет. Между тем, факт того, что к ней прикасается кто-то другой, выводил блондина на кипящую лаву внутри себя. Не нужно ему никакого разговора с ней больше. Трое парней, тем временем, также решила покинуть здание и выйти на «перекур», дабы составить компанию Торресу, который дул табак исключительно на улице, в отличие от остальных. — Парни, честно, — говорит Лиан, — Я бы лучше сегодня посидел на студии. — А я бы выпил, — поджигает сигарету Стэн и открывает дверь на выход, — Суматоха меня сжирает. — Какая тебе суматоха? — смеется Рэй, — Ты целыми днями сидишь на одном месте! — Слушай, придурок, — Торрес останавливается на месте, — Думаешь, я здесь ничего не делаю? — Не заводись, приятель, — поднимает тот руки к верху и отбегает на парковку, где замечает зависнувшего у своей машины Маршалла, — Эй, Эм! Что, забыл дорогу домой? Маршалл не слышит. Маршалл запутался. Иссяк. Его буквально буровило от осознания нелепости диалога с ней. Это чужие люди. Незнакомые. Что-то не так. — Чего завис? — щелкает темнокожий пальцами у лица блондина, — Ты снова принял? — For real? — к компании подоспел Стэн с Лианом, — Em, knock it off. — Не принял, — отвисает тот, — Я забыл, куда, собственно, собирался. — Это последствия! — читает нотации Стэн, — Я тебе говорил. — Ли, завались, — мотает головой Слим, — И какого черта вы такие довольные? — Я хочу выпить. — А я бы не отказался от белой женщины, — вздыхает Рэй, — Не могу дозвониться до Налы. — Кстати, я виделся с Селин, — вспоминает Торрес о брюнетке, — Сказала, что, возможно, будет на сегодняшнем сборе. — Ты как, Эм? Ужинать психоактивными препаратами для него стало нормальным, нервы натянуты, злость, в первую очередь, вечный двигатель, позволяет расширить сознание, выйти за границы дозволенного, стремиться. Или смириться? — I won't go, — смотрит сквозь друга, — I have nothing to do there. — Неужели? — вскидывает брови Лиан, — Ты же так хотел увидеться с этой леди! — Увиделся, — кивает, — Мне хватило. — Бог мой! — улыбаются друзья, — Сильно кричала? — Следов побоев не видно, — шутливо подмечает Рэй. — В этом и дело, черт, — отрывается от капота и плюет на асфальт, — Ни слова. Понимаете? — Это страшнее, — Стэн выкидывает окурок и притаптывает ногой, — Жди мести. — Не думаю. — Не понял, — хмурится Болливуд, — Она была здесь и даже не зашла к нам? — Кому ты нужен, Рэй? — усмехается Стэн, — Ей и без тебя неплохо живется. Она, к слову, сияла, как никогда. — Ох, как грустно! — кривит лицо Рэй, — Может, замуж выходит? Черта с два! Это так не работает. Ему нужно убедиться во всём уж точно. Проверить её, поговорить с ней. Если это, в целом, получится. — Во сколько сбор? — оживляется Маршалл. — К восьми, — отвечает Лиан, — Передумал? — Ясен хрен! — заинтересованность, — Как вы без меня? — К слову, о Грейс, — возвращается к теме Болливуд, — Она всю неделю намекала о подарке. И знаете, что? Эта девчонка хочет себе новенький «SLR»! — На кой хрен ей машина? — У меня возник тот же вопрос, — раскидывает руки, — У неё даже нет водительских прав. — Мог бы и купить за всё то время, когда ты с ней возился, — усмехается блондин. — Тачку? — Права. — За какие такие заслуги? — смеется темнокожий, — Её рот не слишком хорош в… — Расскажешь потом, — отмахивается Маршалл и пятится к водительскому сидению, — Решим на неделе. — Тебя ждать сегодня? — Определенно. Мэтерс завел автомобиль и резво дал по газам, чем напугал стоящего рядом с колесами Торреса. — Where did he go? — задается вопросом Лиан. — He went to write a love letter to Christina Aguilera. *** Темноволосая слишком нервничает, чтобы отпустить свои мысли о самом худшем. Стоя в том самом здании, где ходят лишь одни следователи, дознаватели и устрашающие люди в черном, та теряется в пространстве. Никто не объяснил ей, куда и зачем идти. Никто не рассказал, что будет дальше. Никто не предупредил о предстоящем. Неизвестность пугала больше, чем угрюмые лица сотрудников и их косые взгляды. Она ровно вышагивает к одному из первых кабинетов, но стопорится из-за знакомого силуэта. — Селин, — тормозит её движения окликом Гейтс, — Подойди к «окну» номер 8. — Джек, — мнется и подходит ближе, — Что сегодня будет? — Если ты хочешь поговорить, то у тебя есть мой номер, — шепчет, — Подойди к «окну» и забери документы. Весьма профессионально. Кажется, если бы у этих людей было всё настолько строго, то тот даже бы и не заговорил с ней. Возможно, этот мужчина имеет бóльшую честь здесь, чем казалось. У информационного отдела никого из посетителей не наблюдалось. Потому, резво подбежав к своему номеру, та поздоровалась с уставшей женщиной и скромно улыбнулась. — Какой кабинет? — интересуется брюнетка у женщины, что нахмурила свои брови. — На выход, мисс, — указывает на дверь, — Мы не имеем права больше вас задерживать. От «информационного отдела» было лишь одно название. Никакой информации! Впрочем, и оставаться здесь долго было нельзя, а, поскольку Гейтса рядом не оказалось, то Кежман приняла решение ретироваться на улицу, где и стала высматривать отданные документы. Вместе с бумагами ей вернули телефон и, по неизвестным причинам, девчонка намеревалась первым делом включить именно его. Чистый. Абсолютно чистый гаджет. Единственное, что можно извлечь — это пропущенные звонки. Трубка была долгое время выключена и, непосредственно, лишь единицы знали о произошедшем инциденте, потому другие и «наяривали» безбожно на этот мертвый номер. Цифры были различными, да и телефонная книга удалена, а уж гадать и вспоминать зеленоглазая не посчитала нужным. Однако, кое-что её смутило больше, чем почищенная история. Среди всех однотипных цифр она развидела номер Маршалла. Это был определенно он. Звонил три раза и в разные дни. Странным было то, что этот человек прекрасно знал о недоступности этого номера. Ещё большая странность — на доступный номер он не позвонил ни разу. И в этом для неё была некая тайна, которую важно разгадать. Ей плевать на выданные документы. Селин нужно узнать прямо сейчас: почему, зачем и с какой целью он ей звонил. Номер набрался быстро — с того самого телефона. И имя, что высветилось у Слима на дисплее, заставило вскинуть его нахмуренные брови и даже остановиться на обочине в центре города. — Привет, Маршалл. — Ты звонишь мне из колонии? — отшучивается, — В чем проблема? — Хотела узнать, — поджимает губу, — Ты звонил мне на этот номер три раза. — I don't remember that, — хмыкает. Он, ведь, действительно, не помнит. — Why did you call? Она слышит его вздох и понимает, что смысла спрашивать его о чем либо — нет. — Я помню, ты говорил, что я могу звонить тебе только в случае смерти, — усмехается она. — Ох, точно, — к чему-то, смотрит на наручные часы, — Ты умираешь? — Я не… Ему слышится голос Эриксона на фоне. Адвокат давно припарковался у здания и решил уже выйти из машины, да подозвать темноволосую к себе, так как сама по себе она его, видимо, не замечала. — Селин, — кричит тот, — Поехали. Девушка не горела желанием видеться с адвокатом, но, в любом случае, это — «вынужденность». — Я не умираю, — шепчет она, продолжая диалог по телефону, — Наверное, это было глупо, извини. Диалог перерос в монолог, поскольку собеседник, видать, отключился ещё минуту назад. Без объяснения причины. День пролетел весьма заметно для Селин — она не успела потратить время на себя. Всё потому, что Эриксон решил забрать её из участка и взять с собой в свое агентство, в здании которого она провела два часа, выпив три чашки кофе в фойе. На кой черт она поехала с ним — неизвестно. Наверное, славно иметь близкого человека с такими связями, но Кежман лучше бы не имела никаких связей вообще. Абсолютно. Ни единых контактов: ни в музыке, ни в криминальной сфере, ни в дружбе. Любовь к людям достаточно убивает её, и, по всей видимости, именно поэтому она продолжает «подстраиваться» под людей и во всём им угождать. Ещё сорок минут и двое уже в ресторане по прихоти Эриксона. Она пыталась, конечно, все эти несколько часов разговорить его о деле и выданных документах, но тот настоял на своем — разговор будет во время ужина. Странное стечение обстоятельств? Нет, вынужденное стечение обстоятельств. Ей совсем не интересен этот мужчина, как партнер в отношениях. Она, правда, пытается переубедить себя в этом, но попытки тщетны. Всё это лишь для того, чтобы вернуть себе ощущение тепла и нужности. Вернуть свое разбитое достоинство. Без игр «холодно-горячо». — Здесь красиво, — осматривается она по сторонам, — Но лучше бы поговорили на нейтральной стороне. — Нам стоит отметить твой выигрыш, — поднимает Ник стакан воды. — Выигрыш? — её чуть ли не передернуло, — Ник, честно, я тороплюсь. И мне бы очень хотелось узнать причины отмены допроса. — Всё в документах, — недовольно ставит стекло обратно на стол, — Ты их не читала? — Они у меня с собой, — вытаскивает тонкую папку из сумки и кладет рядом с юристом. Виднеется негодование в мужских глазах. И это негодование не страшило её так, как страшило негодование другого [уже не близкого] человека. — Мне казалось, что хотя бы сегодня мы отвлечемся от работы, — с неким возмущением бормочет тот, но всё же открывает папку, — И что тебе здесь не ясно? — Я действительно их не читала, — поджимает губы, — Нет, то есть, немного прочитала, но дальше мне стало страшно. И следователь мне ничего не объяснил. — Слишком много букв для женского пола? До ужаса неудачная шутка. Маршалл шутил всегда смешно и не обидно. Мог, конечно, затронуть и женскую сторону, но не так уж и прямолинейно. Ах, к чему сравнения? — Я изучал эти бумаги, — быстро пролистнул страницы и закрыл папку, — Это итоговый документ, который полностью снимает подозрения с гражданина, — тут же молодой человек решает немного «поумничать», — То есть, это процессуальное решение либо о прекращении уголовного дела полностью, либо о прекращении уголовного преследования в отношении конкретного лица в рамках дела. — С меня сняли подозрения? — удивляется та, — Почему? — А ты не рада? — вскидывает брови, — У тебя были хорошие помощники, но, конечно, здесь больше моя заслуга. — То, что собрал для меня Гейтс — это помогло? — Селин, помогал тебе я, — обижается, — А следователь просто-напросто закинул удочку. — Ник, — все не слышит ответа на поставленный вопрос, — Почему сняли подозрения? — Criminal case has been closed, — вздыхает. — Полностью? — Да, — кивает, — Томпсона также отпустили. Отпустили. Отпустили, твою мать? — Но, не думай, что всё, что мы делали — зря, — мямлит тот, — Если бы не я, то ты бы давно раскололась и села за решетку. Кстати, как ты познакомилась с этим следователем? Он мог звонить. Возможно, он мог даже искать её. Нет, не может быть этого. Ему самому нельзя подставляться. Слишком подозрительно — общаться со своими свидетелями после «освобождения», которые чуть ли не заложили его. — Джей на свободе? — На свободе, на свободе, — закатывает глаза, — Наверное, заплатил кучу бабок и теперь ему светит выплачивание долгов перед государством и всё. Или, быть может, государственные работы. Это не важно. Нет у неё розовых очков и «взятки» вполне имеют место быть. Только, вот, возможно ли этого в его случае и в случае Гейтса? — Почему ты не пьешь? — хмурится тот, — И твой стейк уже остыл. — Извини, — потряхивает головой, — Задумалась. — Какие планы на этой неделе? — вытирает губы салфеткой, — Предлагаю слетать в Нью-Йорк. — Мне? — изумление в глазах. — Да, Селин, — раздражается от внезапно включенной «дурочки», — Я покажу тебе город. — Я не люблю этот город, извини, — пытается улыбнутся, — Да, кстати, сколько мне ещё нужно заплатить тебе? — Снова ты о работе. — Ник, но мы встретились по этому поводу. — Нет, черт, не по этому, — грубо отбрасывает вилку, — Сэл, разве ты не замечаешь меня? Этот парень вел себя слишком странно относительно этого вечера. Кежманской, честно сказать, плевать на этого «романтика», что привез её сюда не по рабочим вопросам. Размышления её были заняты освобождением Джея, и та, порыскав в сумке и отыскав телефон, решила набрать знакомый номер. — Wait for me a minute, — выходит из-за стола и покидает лаундж-зону. На улице было довольно тепло. Это казалось подозрительным, поскольку вечер уже давно наступил, а сезон «жаркой» погоды еще задолго покинул этот город. Поправляя свой белоснежный свитер, девушка продолжительное время выслушивала нудящие гудки, и, когда темноволосая уже было решилась скинуть вызов, трубку на той стороне подняли. — Тебе повезло, — усмехается абонент, — Обычно, после шести вечера я не беру трубку от рабочих лиц. — Привет ещё раз, — улыбается она, — Джек, я хотела сказать тебе огромное спасибо за помощь. И ещё… могу ли я сделать что-то для тебя? — Оу-у, дай подумать, — пауза в диалоге, — Жаль, что я женат. — Jack, I'm serious. — К сожалению, я тоже, — вздох, — Ты настаиваешь? — Sure! — Мой сын очень любит кремовые торты с фисташковой начинкой, — смеется тот, — Имей ввиду. — Заметано! — легкая улыбка, — А где мне тебя найти? — Попробуй сначала найти этот торт. — Не сомневайся! — Office on «Sinset Boulevard», — произносит на выдохе, — Remember when you were here with Marshall? Помнит. Маршалл в тот вечер был эмоционально нестабилен, как и во все прошлые дни. Тогда он прилюдно попросил её закрыть рот и не открывать примерно два часа, пока он не решит вопрос со следователем. — Селин? — Помню. — Я здесь бываю во вторник и четверг до самой ночи, — произносит с грустью, — Так, что… — Жди меня сегодня. Отключив звонок, девушка застопорилась у входа ещё на минуту, и знатно повздыхала. Маршалл же сам виноват, что их знают, как пару. Её идея со скрытностью была лучшим решением, которого он не одобрил. Теперь же приходится ворошить воспоминания, когда разные люди ненароком напоминают об этих отношениях и оставляют после этого зудящее ощущение безнадежности. — С кем ты разговаривала? — с презрением спрашивает Эриксон. — Мне нужно будет подъехать к Гейтсу, — присаживается на стул и видит лицо полное разочарования, — Ты расстроен? — Совсем нет, — мотает головой, — Один вопрос: зачем? Селин мечется глазами, понимая, что она вправе не говорить этому мужчине правду. Она, в целом, вправе не говорить ему ничего. — Не ответишь? — Хочу поблагодарить его. — Его? — усмехается, — А меня? — Да, тебя тоже, — нервная улыбка, — Что по оплате? — А ему ты тоже платишь? От него веяло такой противной язвительностью, что Кежман готова была стошнить свой завтрак в нетронутую тарелку со стейком. Она, ведь, ничего этому адвокату не должна и ничем не обязана. Кроме денег. — Ясно, — кладет деньги в счет, не оставляя права расплатиться даме, — Я отвезу тебя. — Не стоит, — мотает головой, — Просто скажи мне сумму. — Я обещал тебя подвезти к твоей подруге, — жмет плечами, — Планы поменялись, но я все равно хочу провести остаток дня с тобой. Диалог их был закончен. Зеленоглазая решила ничего не говорить этому бедолаге, поскольку понимала, что его хотение знать «все» ей до лампочки. Она от него неистово устала за этот месяц. Ей безумно надоело, что этот молодой человек постоянно искал способы увидеться с ней под предлогом «по делу». Зеленоглазой кажется, что она знает о нем уже больше, чем его собственная мать. По началу, он, правда, казался приятным человеком, но сейчас, когда терпение стало кончаться, а времени не хватать, Кежманская кишит мыслями побыстрее разорвать связи с адвокатом и забыть об этом знакомстве, как о страшном сне. Разъезжая по городу уже порядка часа, Эриксон всё пытался поговорить с девчонкой об отдаленных темах, но разум той был занят выходом Джея на свободу. Не давала ей покоя эта тема, да только поговорить об этом, кроме Гейтса, не с кем. Раздраженный Ник уже и слышать о работе ничего не хотел, хоть и, всё-таки, подвез её к офису следователя с недовольным лицом. Благо, с ней он не пошёл. — Селин, ты серьезно? — с удивлением смотрит Джек на кондитерское изделие в руках девчонки, после чего переводит взгляд на сияющее лицо. — Абсолютно, — жмет плечами и кладет десерт на стол, — Последний забрала. — На самом деле, я думал, что ты из вежливости это всё выясняла, — смеется тот, — Но спасибо. — Это мелочь, Джек, — вздыхает, — И у меня есть вопрос к тебе. — Задавай, — кривит губы, — Не могу теперь отказать. — Почему дело прекращено? Улыбка его упала вниз. Гейтс, в целом, предполагал, что Селин будет заинтересована этим вопросом, и даже предупреждал об этом Маршалла. Однако, всё, что сказал блондин — не удивило следователя. «Интерес убивает». — Ask another question. — Что? — Я не могу тебе ответить на него, — жмет плечами, — Извини, Селин. Я, в целом, не хотел бы говорить об этом. Её зеленые глаза буровили мужчину, что вжался поясницей в стол и сложил руки на груди. Этот брюнет уже не казался тем, кем являлся на первой их встрече. И даже, если вспомнить это угрюмое лицо, когда он отчитывал девушку за глупый проступок и помощь Джею, то от этого лица сейчас и не осталось ничего сурового. Он сыпется. Не может ей не сказать. — У меня семья, — со вздохом, — Не подумай ничего плохого обо мне. Любой убийца сядет, но здесь решение принималось не только мной, — садится в кресло и смотрит в растерянное лицо, — Ты сама поняла это на своём опыте. Чтобы где-то пришло, нужно, чтобы где-то ушло. — I hear you. — Честности в этой стране не быть, — разводит руками, — Если бы я был честен, то мне пришлось бы надеть на тебя наручники. — Да, Джек, спасибо тебе, — с грустью усмехается. — Если будет нужна помощь, то цифры ты знаешь. — Обязательно, — пятится к выходу из кабинета, — Хорошего вечера. — Селин, — кидает он напоследок, — Будь аккуратнее. Рецидивы случаются чаще, чем кажется. Вышагивает по зданию и мысленно молится, чтобы ей больше никогда не понадобились «цифры» дознавателя. Настрой был не лучшим: в конце концов, придется сказать «спасибо» и Маршаллу. Только, вот, она надеялась не на такой поворот событий. Селин и подумать не могла, что Томпсон окажется на свободе, что эти ребята допустят это. Гейтс, Маршалл и она помогали этому делу, как могли, чтобы в конечном итоге обвиняемый просто-напросто заплатил по связям уйму денег и вышел на свободу. И непонятна была последняя мысль Гейтса: он намекал на неё или на освобожденного? И ведь, всей правды следователь не рассказал. Он не рассказал, что выбор его был не велик — тогда они всю ночь обсуждали данную проблему с еле-соображавшим Маршаллом, который вернулся в город исключительно для этого разговора. Блондин тогда, правда, неистово злился на дознавателя, пытаясь найти другой выход из ситуации. Но выхода не было: либо сядут все, либо не сядет никто. В конце концов, Маршалл заплатил за освобождение: через найденных Гейтсом людей сделать это оказалось проблематичным, особенно для того, кто был трезвым лишь два часа в сутки и успевал в это время давать концерты. Но, даже несмотря на эту «взятку», он все равно обрек девушку на хождение по лезвию. К сожалению, иначе поступить было нельзя. В машине замученного адвоката было душно. И дело было совсем не в закрытых окнах. — Я все думаю, — невзначай начинает диалог Ник, — Есть ли смысл тебе туда ехать? Время уже далеко не восемь. — Ты можешь оставить меня на любой улице. — Нет, я довезу тебя. — В таком случае, нам нужно в банк, — высматривает фонари, что красиво обыгрывали уличное освещение, — Я выплачу тебе оставшуюся сумму. — Увидимся завтра? — ошарашивает он девчонку вопросом, — Рабочий день всех банков уже закончен. — Ах, да, — смотрит на недавно купленные наручные часы, — Значит, завтра утром я отправлю тебе всю сумму. — Я заеду за тобой. — Не нужно, Ник, спасибо, — старается отвязаться. — Знаешь, у меня было много клиентов, которые пропадали до оплаты, — находит выход из ситуации, — Поэтому, извини, но я вынужден сделать так. Высказывание вызвало усмешку. Никто не станет говорить ему, что ночью девчонки уже не будет в городе. «Разгар» вечеринки казался Маршаллу самым скучным «разгаром» на свете. Именинница всё продолжала кидать отсылки блондину, что гость он тут незваный и званным никогда не был. А Слиму и не важны были эти слова — он пришел сюда не есть, и не пить. Конечно, без дозы все эти лица казались настолько постными, что тот уже чуть ли не заснул, сидя на уличном диване. Между тем, Грэйс, кажется, готовилась к этому празднику основательно. Алкоголя было больше, чем число присутствующих на дне рождении. Шейди, к слову, больше всего и нравились «посиделки» на улице, так как чаще всего помещения душили его после принятия одурманивающего. И не важно, что мутить могло его и от совмещения алкоголя с запрещенными веществами. Однако, сейчас он чист, и кроме утреннего кофе и пассивной агрессии в нем ничего и не было. Впрочем, спасали некоторые шутки парней, да и, в целом, чуть позднее он нашел более «целебное» вещество среди алкогольных напитков. Из неизвестных гостей — Кэрон. Молчаливая латиноамериканка, словно пришедшая не от мира сего, молчаливо попивала чай в некомфортной ей компании. Белокурая даже не удосужилась представить девицу, когда Лиан уже сделал это самостоятельно. Нала, какого-то хрена, также затесалась в ряды приглашенных и кидала ненавистные взгляды в сторону Мэтерса. Оно и понятно, ведь, относительно недавно, тот успел обидеть девчонку своим поведением. — Знаете, что интересно, — подмечает Нала, — Мы уже сорок минут выпиваем и целых сорок минут Стэн и Рэй «колдуют» у гриля. Что они там делают? — Контролируют мясо, — смеется Лиан. — Вдвоем? — Мне кажется, им нужна помощь третьего, — с тяжестью Маршалл поднимается с кресла и бредет к компании двоих, что беспрерывно смеялись уже долгое время. Медленно бредя по каменной укладке и сложив руки в карманы, Слим уже знал, что капля «веселья» имеется у смеющихся около гриля. Именно это заставило усмехнуться парня, когда двое тут же замешкались, увидев «лишнего», который точно нацелен посигнуть на их «добро». — Эй, — хмурится Болливуд, — Здесь место только для двоих. — Я так и знал, придурки, — блондин высматривает спрятанный за спиной косяк, — В целом, здесь интереснее, чем там, — протягивает руку, — Дай мне затянуться. — Тебя разве не контролирует Пол? — переворачивает стейк Торрес и смотрит на выдохнувшего едкий дым Маршалла, — Если меня обвинят в том, что ты снова проебался с самолетом, то я расскажу правду. — Расскажешь? — откашливается тот. Маршалл опаздывал на самолет три раза: вина крылась в препаратах. Три раза и все это только за короткий период времени. Это и являлось причиной, по которой Пол решил контролировать блондина. Как бы то ни было, у всех есть свои секреты, и тот факт, что Стэн скрывался в курении дури от Лиана, оставлял Эма в выигрыше. — Чуваки! Вы курите траву? — артистично и слегка повысив тон, проговорил Слим, после чего получил толчок в плечо. — Мудак! — шипит Стэн, — Если этот ниггер узнает об этом, то он до конца жизни мне будет кричать о том, что я не мусульманин. — На доверии, чувак, — щелкает пальцами Шейди, — Там слишком скучно. — Кстати, — Рэй прищуристо высматривает территорию, — Селин, кажется, не желает появляться сегодня. Как бы то ни было, Маршалл задумался о её появлении за этот час дважды. Впрочем, вопрос этот быстро забылся. Как же прекрасна пустая голова! Слим готов пожать руку приятелю за такой прекрасный сорт. Обычно, ему это дело не нравилось. Чтобы блондину захотелось покурить, он должен был видеть эффект на других. Прошлые разы были плачевны: он зависал на предметах, мысли съедали больше, чем в трезвом состоянии, а о расслаблении и речи быть не могло. Все уверяли, что дело в сорте и подходе к этому делу, но Слим плюнул тогда и вернулся к своим привычным «колесам». Раскурившись, парни напрочь забыли о гриле, празднике и других присутствующих. Смеялись так, как никогда, считая, что другие не заметят их веселого настроения. Однако, спустя пятнадцать минут «скрученный» пришлось поджигать еще раз: в конце концов, никто из них в этом деле не новичок, и момент, когда трава могла держать по два часа, давно упущен. Шейди передает зажигалку в руки, но Болливуд мотает головой и лаконично прикуривает от гриля, замечая краем глаза идущую прямо к ним эскортницу. — Думаете, мне там весело? — фыркает подоспевшая, — Угостите меня тоже! — Nala, sit back down, — закатывает глаза Рэй, — We can treat you to some cock, but I'm first in line. — Я не на работе, милый, — усмехается та, — Ваши прекрасные глаза видно из далека. Запах жаренного заставил зафиксироваться Шейди глазами на горящих углях, время от времени подслушивая обсуждение друзьями безликой девчонки в компании. Блондин чувствует, как эскортница жмется к нему, хотя места около гриля достаточно. Ему кажется, что теперь он гиперчувствителен — ему противны ее возникнувшие мурашки. И парень отстраняется, отрывая взгляд от углей и вытягивая руку в просьбе передать косяк. Та тяга была плешивой — аромат стейка стал перебиваться чьим-то приторным одеколоном, а кашель друга после затяжки стал раздражать. Нужно еще. — Я не пойму, — хмурится Грейс, что подошла незаметно, — Что здесь за собрание? — Обсуждаем твою подругу, — хмыкает Маршалл, — Скажи мне, она действительно такая правильная? — Тише, Маршалл, — приставляет палец к губам, — Ей и так неловко сидеть с вами. — Ладно тебе, — Стэн посматривает в сторону двоих, что весьма комфортно общались на отчужденные темы, — Кажется, она понравилась малышу Лиану. — И слава богу, — смеется Рэй, — Они нашли друг друга. Эй, может быть, свалим? Они даже не заметят! Выхода не было — угостить пришлось и этих девчонок. — Бог мой, на ваши лица жалко смотреть, — завывает Болливуд, — Ладно, девчонки, кто первый? — Я! — увеселительно вытягивает руку блондинка. — Grace, I wouldn't advice, — тихо молвит Селин. Маршалл застыл и чуть ли не побледнел от этого голоса. Ему в миг показалось, что он перекрылся и сошел с ума. — Успокойся, Сэл, я слежу за всеми, кого накуриваю, — улыбается Рэй, а после понимает сущность происходящего. — Fucking ghost! — напугался Стэн, за спиной которого и оказалась внезапно появившаяся темноволосая девушка. Зеленоглазая, действительно, вошла на участок незаметно. Лиан и Кэрон, оставшиеся за столом, также проигнорировали крадущийся силуэт. Странно, ведь «белую фурию» среди вечера не заметить было сложно. Впрочем, темнокожий был занят весьма «важным» разговором с малознакомой девчонкой, потому даже смех у гриля его не интересовал. — Я уже успела на тебя обидеться, — бубнит Грэйс и хватает «сверток» с чужой руки, — Почему так долго? — Мне не объяснить, — мотает головой, — Друзья, у меня назрел вопрос. — Задавай, кошка, — с улыбкой произносит Рэй. — Что вы жарите? — смеясь, высматривает она решетку гриля. — Стейк. Не видно? На черный уголек обратила внимание вся компания. Каким образом они испортили и прозевали момент горения мяса — ясно было по глазам. Смеялись все, кроме Рэя и блондина, который накинул пару «хороших» слов в сторону главного повара. Болливуд чуть не свел Мэтерса с ума, когда уверенно доказывал, что тот перекурил и никакого запаха гари на улице не присутствует. Между тем, можно было сказать точно: глаза «залились» у всех приглашенных, раз уж никто не заметил горящие стейки. — Ты пьешь? — ненавязчиво спрашивает Маршалл у девушки. — Немного. Глаза ее так сверкнули при свете фонарей, что блондин подвис на этом блеске на целых три секунды. Кежман заметила это «подвисание», но вместо улыбки ее окатило расстройство. Маршалл ушел за ее напитком, а Селин опечаленно смотрела ему вслед. Девушка никогда не видела его ни в алкогольном опьянении, ни в наркотическом. Ей повезло или он постарался? Слим не мог позволить себе этого — она не должна была его видеть таким. Он специально стер ее основной номер перед этим блядским «путешествием в черный мир», чтобы не дай бог не позвонить ей в этом состоянии. Обманул свое второе нутро — ему это удалось. Будучи нетрезвым, он три раза звонил ей на старый номер и топил телефон в воде, когда на том конце провода твердили, что аппарат абонента выключен. Он специально узнавал информацию о ее новом месте жительства от Грэйс, заведомо зная, что ничего она ему не скажет. Кошмарил под веществами он блондинку жестоко, а в крайний раз, когда Вуд заикнулась о Санта-Кларите, тот понял, что конкретного адреса девчонка, и вправду, не знает. Подумалось, шутит. Теперь она видит его под дурью и это больно, хоть и кажется он привычным и адекватным. Просто, осознавать это — больно. Этот парень действительно зависим. Не от нее, и не от препаратов. Он в зависимости от своего второго «Я». Жаль, она сразу этого не поняла. Хотя, и воспрепятствовать этому «гниению» она бы и не смогла. Здесь, ведь, нужна не только ее вера, а вера и его самого. А он не верит. Мэтерс вернулся с неизвестной жидкостью в стакане и протянул стекло зеленоглазой, что кивнула в знак благодарности. — Спасибо, — мурчит та и принюхивается к напитку. — Переживаешь, что я тебе что-то подмешал? — усмехается тот. — Не переживаю. Диалог сухой — суше не придумаешь. Хуже, чем сегодня на парковке. Резво сообразив, что продолжать разговор не имеет смысла, блондин отвлекся на шутки друзей, а темноволосая заприметила, наконец, Тиама, который все не мог оторваться от разговора с Кэрон. — Лиан! — машет она рукой темнокожему, что отвлекся от беседы. — Не зови его сюда, не зови! — шепчет Рэй, а после выдыхает, когда брюнетка сама ретируется к «столику» и приветствует парня. У Слима — дилемма. Ему снова стало скучно, когда дурь решила по тихому «отпускать». Кежманской рядом не оказалось, и, ища ее по всему участку, тот развидел ее на кухне дома через панорамные окна. Все думает: нужно ему это или не нужно. А нужно ли ей? Столько раз прокручивал в голове и пора наконец высказать. Не знает, что случится завтра, шанса может не выдаться, будущее туманно. Устал отматывать время назад, и вообще, ни она, ни он ни в чем не виноваты. Но ему хочется просить прощения. Может за то, что он сильнее, и безразличнее ко всему. Тихо входит дом, высматривая её у кухонной раковины, и язык не поворачивается сказать то, что в голове. — Кто тебя подвез? — пугает её голос сзади. Селин молчит. Ей все больше кажется, что у них закончились общие темы. На самом деле, это такое странное ощущение. Ты, вроде, недавно с человеком мог обсудить весь мир, а сейчас и говорить не о чем. И самое тяжелое, что это «странное ощущение» ведет к раздумыванию о следствии произошедшего: а как эти двое вообще разговаривали? Всегда ли у них были темы для разговоров? Могла ли Селин хоть единожды сказать ему что-то, не подумав перед этим сотню раз? — I can guess. — Я в силах сказать сама, — открывает кран и окатывает прохладной струёй воды ладони, — No need to guess. — Неужели? — вскидывает брови. Это прозвучало с его изощренной язвительностью, с намеком. — Дело Томпсона прекращено, — вытирает руки салфеткой, — Теперь я свободна. — Я узнал об этом ещё три дня назад, Селин, — хмыкает, — И мой вопрос имел другой подтекст. — Ник, — со вздохом, — Меня довез Ник. — Славно, — жмет плечами и только-только собирается открыть стеклянную дверь, как голос Кежманской останавливает его. — Стой! Нужно оправдаться. Нужно что-то сказать, чтобы он ничего не подумал, не перевернул и не извлек. Ей так будет спокойнее. Ей всегда было так спокойнее — жизнь в вечных оправданиях. Только бы люди ничего не додумывали. Парень оборачивается и смотрит на эту мешкающуюся эмоцию на женском лице, выжидая чего-то интересного. — Мы просто вместе забирали документы, и он вызвался меня подбросить. Маршалл удивлен такому правдивому рассказу. Ему неизвестно по какой причине он в данную секунду предстал перед дамой в образе святого отца, но выглядело это весьма увлекательно. — Зачем мне это знать? — выгибает бровь. — Не знаю, — мешкается, — Забудь. Но даже здесь, когда, казалось бы, искать ложь было негде, он ее нашел, хоть и сильно сомневался в своей находке. Еще утром она сказала ему, что ее подвезут — это, ведь, не предугадание. Либо это было запланированно и она врет, либо брюнетка просто придумала отмазку, чтобы ее не подвозил именно Маршалл. И он не знает, какой исход событий хуже. — Время десять, — смотрит на наручные, — Разве это заняло столько времени? Зеленоглазая понимает, что он не задал бы этот вопрос, не будь ему интересно. Это однозначно к чему-то вело. — Зачем тебе это знать? — усмехается, но видит это каменное лицо, — Ладно, я заезжала ещё к Гейтсу. — Поздравляю, — прозвучало это вроде и саркастично, а вроде и искренне, — Думаю, эта ситуация принесла тебе определенный опыт. Нет, не смогла она его выучить. Ей никогда не понять, когда в нем горит интерес. Ей никогда не понять, когда у него есть настроение. Ей никогда не понять, а так хотелось! Попытаться еще раз? Слим, все же, открывает стеклянную дверь и ступает за порог, но: — Маршалл! — вновь окликивает. — Селин, что ещё? — со вздохом оборачивается. — Спасибо тебе, — улыбается и подходит ближе, — Без тебя у меня бы ничего не вышло. Она, кажется, хотела его обнять, но побоялась — что-то ее оттолкнуло. Мэтерс видит женскую улыбку, которая продолжительное время предназначалась только для него, и вспыхивает, но лишь на долю секунду. Он всегда «кормил» ее улыбкой редко, и той часто было тяжело не видеть эту эмоцию на его лице так долго. — Мы обманули следствие, — старается улыбнуться и он, — Сомнительный повод для гордости. — Но, ведь, об этом знаем только мы, — смеется. Горечь растекается во рту, впитываясь в язык, которым он ведёт по нижней, оставляя сие действие загадкой. Ему чувствуется запах ее по-другому. Это не ее аромат. Это аромат, смешанный с чужим мужским одеколоном. — И Ник Эриксон, — добавляет в своём привычном тоне и выходит из дома, бросая короткое «зло», — И страшно, что тебя это веселит. Конечно, он не забудет уколоть ее и закончить на этом ничтожный, вновь такой неловкий диалог. «Веселье» продолжалось: двое делали вид, что между ними нет недосказанностей. Голубоглазый зевал на рассказы Налы и выжидал, когда Стэн снова «нырнет» к грилю, дабы вернуть былое настроение и хоть какой-то азарт. После затяжного «запоя», состоящего из алкоголя и препаратов, наступила волна пустоты. И ему кажется, что именно поэтому ему больше не весело. Из-за этого вечер для него казался странным и ненастоящим. Ему непривычно. Отвлекся на Селин, стоящую у гриля и улыбающуюся приятелю, и на ней и завис. Правда, из раздумий его выводит эскортница, что сама же и нарвалась на агрессивный ответ из-за своих тупых вопросов. — Я не курю, Рэй, — закатывает глаза Селин на предложение темнокожего, — Повторяю это уже седьмой раз за всё наше знакомство. — Мне казалось, что на седьмой ты согласишься, — жмет плечами, — Кстати… Парня с косяком перебивает подошедшая чернильница, что пыхтя «вырвала» из рук зеленоглазой стакан с алкогольным и опрокинула залпом. — Почему ты не сказал, что здесь будет Маршалл? — недовольно шипит Нала. — What's the problem? — затягивается тот и выдыхает дым в сторону. — Он… — Ты не хочешь зайти в дом? — перебивая, шепчет Болливуд, — Становится холодно. — По-моему, сегодня очень жарко, — жмет плечами темноволосая, на что двое бросают взгляд в недоумении, — Разве нет? — после смеха Рэя девчонка тут же поняла, что помешала намеку парня, — Забудьте. — Не хочу, — фыркает эскортница, — Этот блондин меня доводит. — Не соглашусь, — мотает головой, — Он сегодня в ударе и слава богу, — пауза, — И ты серьезно сегодня не работаешь? — Я приехала отдохнуть! Кежманская чувствовала себя лишней в компании, и хотела уже было уйти, но рядом появились двое, что, наконец, разбавили эти чужие «интимные» намеки. — Чувак, угомони свой тестостерон и дай мне подкурить, — твердит расслабленный Стэн, — К слову, у меня есть для вас новости. — Неужели? — вскидывает бровями приятель, — Решил, всё-таки, пойти в отшельники? — Завались, — с тяжелым вздохом Торрес залипает на догорающие угли и молчит продолжительное время. Все пятеро переглянулись между собой и затаили дыхание. — Кто умер? — пугает своим голосом блондин, который, как бы невзначай, встал слишком близко к спине Кежманской. — Я женюсь, — молвит Ли. Глаза Сэл стоили этой новости, а вот Болливуд знатно «подавился» дымом, пока за женской спиной незаметно передавал скрученный блондину. — Ты шутишь? — удивленно задается вопросом зеленоглазая. — Нет, — улыбчиво отвечает тот. — Чувак, нам всем очень жаль, — прискорбным голосом говорит Маршалл, — Это слишком… Темноволосая слышимо прочищает горло, как бы намекая молодому человеку прикрыть «лавочку каламбура». И, пока Селин выдавливала из себя поздравление, тот ловко вдохнул большую дозу дыма и передал сверток обратно другу, быстро выдувая дым из своего рта. — Поздравляю, Стэн, это большой шаг! — девушка слегка приобнимает темнокожего одной рукой и поглаживает по спине. — Ладно, хрен с тобой, — улыбается, наконец, и Эм, что тянет руку для дружеского рукопожатия и похлопывает друга по спине, — Лоренсия, всё-таки, добилась своего. — Что ж, — со вздохом произносит Болливуд, — Еще одна потеря друга. Теперь ты на поводке, чувак. — Завались уже, Рэй, — восклицает Ли, а после вновь улыбается, — По такому случаю предлагаю выпить! Где ваши гребанные стаканы? — Я больше… Болливуд ищет глазами стакан, но бросает это дело и просто отдает даме бутылку, которую та совершенно нехотя приняла. — Ладно, — со вздохом говорит Сэл, — Торжество будет? — Летом следующего года, — кивает тот, — Зову всех, кроме Рэя, — усмехается темнокожий, — Ну и, Нала, — жмет плечами, предупреждая, что эскортницам на свадьбе будут не рады, — Прости, сама понимаешь. — Get it, — смеется девчонка. — Я не ослышался? — возникает Болливуд, — Меня не приглашают? — Давайте выпьем! — Ли определенно сделал вид, что не слышит приятеля, и протянул стакан в центр. Кежман решилась аккуратно спросить у «жениха» про Лиана, ведь те были лучшими друзьями, на что тот мягко послал его «к черту» и сообщил, что Тиам не обрадовался этой новости так, как желалось бы Стэну. Лиану не нравилась Лоренсия, как человек. — Ох, знаешь, чувак, не сильно и хотелось, — артистично обижается Рэй, — Между прочим, ты теряешь ценного оператора, — достает из кармана маленькое цифровое устройство и машет им у лица друзей. — На кой хрен ты снова притащил камеру? — задается вопросом в смешке Маршалл. — Рэй, это же та самая камера! — с радостью произносит Селин, — Ты снимал день рождения Лиана. — Я снимал день рождения Лиана? — хмурится. Селин со смехом посмотрела на Маршалла, который повел уголком губ и помотал головой. Блондин еще в ту ночь говорил, что темнокожий даже и не вспомнит о съемке. — Давай посмотрим запись, — упрашивает его брюнетка, — Наверняка там есть что-то веселое. — Держи, — протягивает устройство в женские руки. Брюнетка заправила волосы за уши и, сделав два шага назад от компании, принялась листать чужие снимки и записи. Искать пришлось долго, чуть позднее даже Слим присоединился просматривать творческие «записи» друга. Двое стояли слишком близко и женские руки тут же окинулись мелкой дрожью, что заметил и сам Маршалл, но виду не подал — вряд ли это из-за него. Павшая на лоб прядь волос ее слегка колышалась в сторону от мужского дыхания — настолько не была сохранена дистанция. Неловкость. В секунду Шейди рассмеялся, что есть мочи и забрал устройство из рук застывшей девушки, чей рот кривился в стыде и недоумении. Им, действительно, не хотелось видеть то, что они увидели. В том числе, и обнаженную Вуд, не говоря уже о чернильнице. — Эй, порно-актер, — блондин возвращает камеру обратно другу, — Перемотай все свои домашние фильмы и найди нужные записи. — Damn, — темнокожий отворачивается от друзей под звонкий смех и начинает поиски нужной съемки. — Слушай, не знал, что ты любительница снимать секс, — усмехаясь, обращается Эм к Нале и ретируется обратно к столу. — Почему любительница? — насупилась она, — Стоп, Рэй, ты что-то снимал? Селин последовала за Эмом, все еще мотая головой и пытаясь забыть все кадры, которые она ненароком увидела. Женское зрение стало понемногу «размываться», после чего та поняла, что стоит слегка сбавить обороты и отказаться от алкоголя, хоть ее мнение никто и не спросит. — Чего вы там застряли все? — уставши произносит Грейс, когда половина компании возвращается на свои места. — Просматривали твоё домашнее видео с Рэем, — отшучивается блондин, — Он снова притащил камеру. — Какой ты смешной, Маршалл! — хлопает Вуд в ладоши и корчит недовольную рожу. Блондинистая раздражается от шуток этого репера больше, чем кто-либо. Впрочем, лицо парня было абсолютно серьезным. — У тебя татуировка на заднице, — кидает он напоследок, чтобы девчонка, наконец, поверила его словам. Взгляд исподлобья длится три секунды, после чего Эйси вскакивает с дивана и «летит» к грилю с явным намерением выругать бывшего молодого человека. У стола осталось две «пары»: самая неопределенная и новообразовавшаяся. Они сидели напротив друг друга, но каждая «двойня» была занята своим делом. Слим не мог предугадать, когда Лиан уже наговорится с этой латиноамериканкой, что все никак не могла допить свой остывший чай. Картина у них скучная — скучнее не придумаешь. Потому, отведя взгляд от «воркующих», тот перевел глаза на сидящую в метре от него, которая, неожиданно для себя самой же, всматривалась все это время в мужское лицо. На такой взор Слим нахмурил брови и кивнул в вопросе, мол: «что не так?». — Даже я не увидела татуировки, — усмехаясь, молвит Селин. — Я тоже, — чуть помедля, отвечает тот, — Просто угадал. Лицо ее тут же отвернулось в сторону, скорее, с намеком, что вопросов к этому парню больше нет. Однако, Эм решил разыграться, заметив, что та подозрительно медлит в моргании. — Почему мы с тобой ничего не снимали? — ошарашивает он её вопросом. Девушка вскидывает брови, осматривая блондина с ног до головы. Сидел он вальяжно — так, будто бы является хозяином этого участка. Руки его были разбросаны на спинке дивана: он мог дотянуться кончиками пальцев до ее плеча. — Ты не предлагал. — Точно, — не осознав её ответа, как на автомате молвит он, — Стоп, — непонимающая эмоция, — Что ты сказала? Селин смеется, вызывая этим мимолетную улыбку на мужском лице, и кидает взгляды на стол, засматриваясь на горсть винограда. — Wait… — Я шучу, Маршалл, закрыли тему, — отмахивается. — Wonderful, — фыркает. Минута тишины сдавливала неловкость среди двоих. Темноволосая уже думала обратиться к кому-нибудь, дабы нарушить душащую тишину, но отвлекать пару напротив не являлось гуманным, а остальных, зависших у гриля, дозваться было невозможно. — Ты переехала? — снова начинает диалог парень. — Откуда ты знаешь? — прищуристо. — Я заезжал к тебе много раз, — холодно произносит, несмотря на девушку, — Единственный, кто меня встречал — это старики, не говорящие по-английски. — Ох, да, они занимаются ремонтом, — усмехается, — Зачем заезжал? Она смотрит в эти глаза, и голубые хрусталики теряются, бегая по женскому лицу. Брови ее хмурятся, замечая, что тот словно ищет ответ на этот вопрос и не может найти его. На самом же деле, перед Шейди стоял тяжелый выбор: отшутиться или сказать правду. — Хотел увидеть тебя. — Или…? — Что «или»? — раздражается, — Думаешь, мне от тебя только одно нужно? — Не злись, Маршалл, — улыбка касается её губ, — Я ни о чем не думала. — I hope. — Нашел себе кого-нибудь за этот месяц? С ее уст для него это прозвучало отвратительно. — А нужно искать? — выгибает бровь, — Тупость, — раздосадовано, — За этот месяц я пытался три раза убить ебанного Ника Эриксона, но ничего не вышло, поскольку ты была всё время рядом с ним, и… И вновь она задевает его, перебивая мужские душевные порывы. — Эм, ты же понимаешь, что я просто поинтересовалась твоей личной жизнью, — оправдывается, — Не нужно воспринимать всё иначе. И причём здесь снова Ник? — Да, расскажи мне, — усаживается поудобнее, — Что там Ник? — Ничего, — жмет плечами. — Он хочет тебя, — паузирует, — И не только он, — говорит совершенно не о себе. — И кто же ещё? — смеется с абсурдности диалога. — У меня есть мини-история. Желаешь послушать? — Если это не очередная выдумка, то я готова, — закатывает глаза, — После Фрэнка меня невозможно удивить. Нет, совсем не хочет он ее пугать этой историей. Мог бы съязвить еще с утра, ужаснуть три дня назад, но лучше пусть она не знает чужие намерения. — Да, это было хорошо, — словно гордясь собой, произносит он. — Это было ужасно Маршалл, — смеясь, та преподносит бокал ко рту, — Я скупила кучу ненужных вещей и каждый день относила их в храм для нуждающихся, поскольку Фрэнк никак не хотел принимать от меня все то, в чем он нуждался. — Это благое дело! — щелкает пальцами, — Видишь, какой я умный. Твоя карма приумножилась из-за меня, — добавляет, — Да и не нуждался он ни в чем. Это счастливый человек. — Да, Эм, ты прекрасен в этом деле, — улыбчиво, — Но лучше бы ты сказал мне правду хотя бы через неделю. Ее улыбка, все-таки, что-то до сих пор значит для него. Внутри его тела — тепло. И ни трава, ни злость, ни язвь не может разбудить в нем таких чувств. Это совершенно не то. — Я на протяжении двенадцати дней кошмарила этого мужчину, — со стыдом вспоминает она, — И один раз прокляла тебя. Двенадцать дней — почему именно такой срок? Потому, что на тринадцатый день Фрэнк пожаловался Стэну на «сумасшедшую», что обитала на парковке и каждый день оставляла на капоте его машины некоторые деньги и важные вещи для его хозяйства. — Не один, — выставляет указательный палец, — Помню, ты прокляла меня ещё на берегу озера. — Бывает, — улыбается, — Ты был там после этого? — Пока не нуждался в этом, — мотает головой, — Но стоит повторить. Маршалл был готов ехать прямо сейчас. Эм схватил бы ее за руку и насильно засунул бы в автомобиль, выслушивая недовольные женские вопли. Между тем, он больше не в праве этого делать. — Не стоит, — делает глоток, — Грядет снова плохая погода. Боже, — проходится ладонью по щеке, — Мне так было стыдно за свой страх. Вспоминаю, как ты вытаскивал меня из машины, а я противилась, — вещает, посмеиваясь, — Это самое… — I missed you. Эта фраза ввела девчонку в необузданный ступор. Не понимает: это прозвучало с его уст или ей показалось? — Ты не хочешь меня слушать? — А ты меня, — жмет он плечами, — Так было всегда. — Так, — продолжает она предыдущую тему, — Как твои успехи? — С женщинами? Порядок! — кривит губы, — Неделю назад мне пришлось поиметь Грэйс, чтобы обрести хоть какую-то информацию о тебе. Попотел я, конечно, знатно. Да, его знатно оскорбил этот пропуск «мимо ушей» ее. Снова она делает вид, что он ничего не сказал, что он молчал все это время. И теперь же ему, действительно, становится тошно от самого себя. Пора вновь вернуться в режим «шута». Ничего не имеет смысла. — Да, такие дела, — раскидывает руки, — Других сведений от Джека, Стэна и даже Фрэнка мне было недостаточно. Потребовалось идти на более жестокие меры. Неприязнь в ее лице заметилась сразу — она была явной. Она всегда становится до ужаса серьёзна в моменты, что застают ее врасплох, и улыбка, некогда сиявшая, увядает на глазах. И Мэтерс до величия не понимает — в чем проблема этой девушки? Она спросила — он ответил. — This is true? — Absolutely. — Разве неделю назад Эйси не была с Рэем? — настороженно. — These are her problems. Женское молчание заставило прищуриться парня. Видит, как Селин крутит кольцо на пальце и усмехается. Ей так неприятно слышать это с его уст, что она бы даже отсела еще на метр, если бы габариты дивана позволяли. Впрочем, сам он был доволен своей шуткой. Его мучения о ее встречах с Эриксоном не сравнятся с тем, что она чувствует сейчас. — То есть, в это ты поверила, а в остальном у тебя ко мне нет доверия? — смеется тот, но замечает это недовольство на лице девушки, — Что-то не так? — Нет, — хватает стакан с газировкой со стола, — Кажется, даже после ситуации с Фрэнком я не смогу различить, когда ты говоришь правду, а когда ты лжешь. — Не поверишь, но в отношениях с тобой у меня была ровно такая же ситуация, — язвит, вспоминая «былые» времена. Блядская тишина кумарила молодого человека. Она не глотает обиду, как раньше. И именно это вынуждает блондина сменить настрой разговора. — Я не спал с Грэйс, — добавляет. — Окей, — безразлично, — Не стоит мне сообщать о всех своих похождениях. — Ох, этой леди правит ревность! — вновь смех, — Забудь. — Мне, Маршалл, действительно неприятно это слышать, — отводит лицо в сторону, — И не стоит это высмеивать. — Я себе готов был отрезать голову, чтобы не видеть и не слышать о тебе и твоем ебанном новом друге, — плюется тот, — Сечешь? — И ты забудь, Маршалл, — отряхивается, — Мы ничем друг другу не обязаны, но я хотя бы не рассказываю о том, с кем я сплю. — А расскажи, — подвигается ближе, — Мне интересно. — Мне нечего рассказывать. В этом и проблема. — Это проблема для тебя? — незаметно улыбается тот. Она закатывает глаза. Он — не серьезен. — Маршалл, только не нужно говорить, что ты готов исправить эту проблему. — Если бы я был готов, я бы исправил эту проблему еще на следующий день после нашей последней ссоры, — намекает, — А мы не виделись с тобой, напомню, двадцать один день. Я считал. Удивляется, поворачиваясь к нему и примечая, что он сидит слишком близко к ней. Ею ощущается его одеколон так терпко, что, скорее, именно этот аромат кружит голову, а не гребанное Хеннеси. — Не поверишь, — продолжает, — Но за это время я не прикоснулся ни к одной женщине. — Хватит, — закатывает глаза, — Ты мне рассказал уже достаточно. — Ты о Грэйс? — Закрыли тему. — Окей, — поднимает руки вверх и, действительно, умолкает, но ненадолго. Стоит ли верить ему — Селин не знает. Вокруг все настолько сошли с ума, что и она сама уже не кажется здоровой. Ощущение, что она покрылась толстым слоем грязи с тех пор, как появилась на той площадке. Как отмываться будет — понятия не имеет. Благо, через несколько минут компания, что уж очень долго висела у гриля, вернулась на свои места и сбавила обстановку. Правда, Маршалл все никак не успокаивался. И к чему ему оправдываться? — Grace, — обращается он к подоспевшей блондинке, — Have I ever fucked you? Вуд закипает, пока остальные ошарашенно смотрели на двоих, и, в том числе на Кежман, что стыдливо прикрыла лицо ладонью. Блондинистой же было неловко весь вечер перед Кэрон — девчонка чувствовала себя хорошо исключительно из-за Лиана. — Не понял, — вскидывает брови Рэй. — Маршалл, ты придурок? — злится белокурая, — Даже, если бы мы оказались последними людьми на земле и нам нужно было бы продолжить род, то я… — Мы с первого предложения уяснили твою позицию, — зевающе отвечает Эм, — Зачем так стараться? — Наркотики плохо влияют на людей, — мотает она головой и усаживается на место. — Как это неожиданно и неочевидно! — вновь вступает в полемику блондин. — Всё, завалитесь, — слегка пошатывающимися движениями темнокожий усаживается на корточки и включает запись.

— … ещё пожелаю тебе красивых женщин. Это важно! — добавляет, — Надеюсь, ты проснешься не в своей постели, а где-то за городом, в костюме балерины и кирзовых сапогах, — произносит со строгим видом, — И прошу тебя, придурок, — грозит пальцем в камеру, — Не потеряйся на утро, найди телефон и позвони мне — твоему самому преданному другу. А я уж тебя скоординирую!

— Я заснял! — смеется Рэй, — Селин, ты бы видела себя в кадре.

— Следуй моему примеру, — обращается Мэтерс к девчонке.

Кежманская осуждающе мотает головой и делает глоток нового напитка, что был гораздо приятнее на вкус. Пример пожеланий для неё был неудачным — она точно такого не сможет сказать.

— Дорогой Лиан, — начинает поздравление девушка своим нежным голосом, после чего Маршалл прекрасно понимает, что вот-вот на голову свалится «ваниль», — Ты самый замечательный и чуткий человек, которого я знаю! — Селин смело улыбается в камеру, совсем не замечая того, как на каждом её слове рядом кривляется блондин, — Я хочу всегда видеть тебя радостным, согретым взаимной любовью, со счастливым блеском в глазах, — Слим показательно закатывает глаза, — Пусть каждый твой день сопровождается яркими моментами и чудесными событиями. Познавай мудрость, живи в благополучии и раздавай миру свое добро.

Кежман пустила воздушный поцелуй в камеру и глянула хмуро на Маршалла, что принял вновь серьезное лицо.

— Ты пародировал меня?

— Ни в коем случае.

— Это так мило! — шепчет, усмехаясь, Лиан, — Почему я этого не видел? — А почему я этого не помню? — задается равносильным вопросом.

— Эй, ну-ка, сними меня с этим придурком.

Селин снова подняла камеру и навела фокус на спящего, пока блондин вытворял «детские» проделки над другом. Однако, когда тот подошел ближе и расстегнул ширинку, девчонка опустила камеру и захмурилась.

— Маршалл! — осуждающе, — Ему это не понравится.

— Не поверишь, — тянет язычок застежки обратно вверх, — Ни ему одному.

— Ох, вот, почему, — поджимает тот губы, а после смеется, — Стоп, какого хера? Компания залилась смехом, а вот Селин значимо опечалилась, наблюдая за счастливой собой на маленьком экранчике. Тогда, конечно, дерьмо уже случалось, но хотя бы с Маршаллом проблем не было. Там он — чистый и свежий. Смешной и ценимый. — Слава Богу, что это произошло не со мной, — заливается смехом Грэйс. — Даже, если бы ты была последней женщиной на земле, этого бы не произошло, — отшучивается Маршалл её же фразой. — И зачем вы сказали мне звать его на день рождения? — закатывает глаза та, — Не было не единой причины. — Слушай, — огрызается тот, — Скажи спасибо, что твое гребанное тяжелое тело я нес лично на руках, потому что кто-то слишком переживал за свою пьяную подругу. Вероятно, ты даже этого не помнишь, верно? Напряжение выросло до максимума. Маршалл просто-напросто припомнил свою мимолетную «доброту» той, которая весь вечер до прихода подруги кидалась в него дерьмом. — Эй, — разбавляет ситуацию Болливуд, — Давайте поиграем в правду или действие? — I’m going to smoke, — тут же подрывается с места Стэн и увиливает к грилю. — Почему вы не курите здесь? — выгибает бровь Лиан. За Стэном последовали все те же двое парней, что также были только рады увильнуть к грилю. Богу слава, о новой партии стейках никто, наконец, не забыл. Это и являлось особой «отмазкой» про курение и скопление определённой группы лиц именно в той стороне участка. — Нала напилась, — констатирует факт Рэй, — Можно действовать. — Мерзкий ты тип, — поджигает косяк Ли и втягивается. — Скукотища. Что ещё делать? — жмет он плечами, — Маршалл, ты как? — Пора домой, — зевает тот, — Нехрен мне тут делать больше. — Кстати, как у вас с Селин? Слим пропускает вопрос мимо ушей и мотает головой, высматривая заветный скрученный у рта Стэна. — То есть, она свободна? — Чувак, твою мать, — передает Торрес косяк белому, — Ты совсем беспринципный? — Свободна? — все выжидает ответ. — Рэй, — выдыхает Мэтерс, — Спроси ещё раз и получишь физический ответ. — Проклятье, чего вы такие напряженные? — возникает тот, — Ладно вам. Вы же знаете, что я люблю помладше. — Семнадцатилетних? — усмехается Эм. Рэй молча откашлялся и потянулся в зевке. — Ясно, — плюется на асфальт блондин и посматривает в сторону одиноко сидящей в нелучшей компании. — Хотите сказать, вам нравятся старухи? — смеется Рэй, — С кем бы вы переспали из этой компании? Только честно. Двоим вообще плевать — каждый думал о своем. Шейди бы пора лететь домой и принять должное. Ему нечего делать здесь. Ему нечего делать с ней. — Чувак, отъебись и вслушайся в стрекотание насекомых. — Вы зависаете, — мотает темнокожий головой. — Какого ответа ты ждешь? — восклицает Торрес, — Приятель, я почти женат. — It doesn't bother. Мэтерс и Торрес кинули осуждающий взгляд, но тут же засмеялись, будто сами в миг превратились в священников. — С Налой, — отвечает, все же, Ли. — И почему это? — Отец Грэйс свернул бы мне бошку, — находит причины, — Селин мне уже стала сестрой, а третья монашка. Дурь снова ударила в голову, но не так сильно: Эм затянулся слегка. Понял он это тогда, когда стал мысленно оценивать ответ друга на поставленный вопрос. — Маршалл? — выжидает ответ от друга. Ни Стэн, ни Эм никогда не смогут понять этого придурка. Порой, у него в голове такое сумасшествие, что все шизофреники мира могли бы подвинуться, чтобы уступить место. — Ладно, — усмехается Болливуд, — Забыл, что ты гей. — А ты бы с кем, Рэй? Болливуд подозрительно замолчал, чем вызвал на себя вопросительные взгляды. — Только без обид, ладно? — прищуривается тот. Двое ждали шутки о том, как тот трахнул бы кого-то из них, но Рэй выдал ответ похуже этого. — Я бы попробовал Селин. Стэн издал протяжное «оу-у», пока выдувающий косяк наблюдал за стоящим блондином, что застыл как фонарный столб, и сунул руки в карманы. — Без обид же? — уточняет тот. — Определенно, — безэмоционально отвечает Маршалл. Секунда, три, шесть. Короткая пауза перед тем, как Слим хватает «безымянный» стакан с Хеннеси и бросает его в друга, который не успел отбежать подальше ввиду заторможенной реакции. Поняв, что мокрого рукава кофты приятеля блондину мало, тот увидел бутылку, оставленную на асфальте, и схватил ее, дабы «смыть» с убегающего все грязные мысли. — Это шутка! — оббегает стол темнокожий и в смехе кричит другу, что виляет в сторону туда-сюда, дабы поймать придурка, — Я бы никогда… Это казалось смешным всем, в том числе и Маршаллу, только вид его, суровый, показывал, что у шуток есть свои границы. Сказал бы друг по-другому — может быть и повезло бы. Но это грязное «я бы попробовал Селин», что так довольно было произнесено парнем, вызвало глубокое раздражение в теле Мэтерса. Девушка эта, в конце концов, не кусок мяса и не прыжок с парашюта. Все-таки, Эму удается попасть еще несколькими каплями прямо в лицо парню, после чего он успокаивается и ставит полупустое стекло на стол. — Мудила, — осматривает свою кофту Рэй, — Я весь мокрый. — Ещё раз и я сдам тебя твоему шерифу, — усаживается блондин на место, — Твоя тягость к малолетним меня пугает. Кэрон выпучила глаза, что так четко заметила Вуд, и отвела взгляд от компании, дабы сделать вид, что она не подслушивает чужие разговоры. — Они так шутят, — старается Грейс убедить в этом малознакомую всем подружку, — Правда, Маршалл? — Не правда, — фыркает тот, — Он, случаем, никогда не просил тебя надеть костюм школьницы перед сексом? Стэн слышит все это и издалека заливается смехом, попеременно кашляя и хлопая в ладоши. — Эй, завались уже, — закатывает глаза Болливуд, — Я понял, что сказал лишнего. — Ты это всем говоришь, придурок, — возвращается Торрес, — Даже Селин в курсе твоих предпочтений. — Ну и хрен с этим! Мне стесняться нечего. Селин, услышав свое имя, поняла, что пропустила все «веселье». Заметив, как Маршалл вновь сидит рядом, раскинув руки на спинку дивана, и нервно крутит зажигалку в руке, та поежилась и решила вникнуть в суть разговора. — What are we talking about? — отряхивается Сэл, что зависла глазами на бокале. — Девчонки, а если честно, — прищуриваясь, продолжает Рэй, — С кем бы вы переспали из этой компании? — мужская часть глянула на друга, как на сумасшедшего, которого уже не спасти, — А что? — разводит он руками, — Давайте проверим и их мнение! — Вы, типа, обсуждали нас? — возникает Вуд. — Ничего удивительного, — закатывает глаза Нала. Как бы то ни было, интерес в темнокожем не угасал. Всему виной, вероятно, алкоголь, который уж точно не нужно мешать с дурью. — Так, что? — Интересно, — задумывается эскортница, — Наверное, Эминем. Или… — артистично, — Слим Шейди. Блондину ее ответ был до одного места, поскольку тот был занят другим интересным делом: Маршалл к чему-то пристально рассматривал рядом сидящую, что казалось уже наглостью, и «игрался» с зажигалкой, выжимая и отпуская рычажок. — Объясни свой выбор, — заинтересованно твердит Болливуд. — Почему я должна объясняться? — пьяно негодует Нала, — А ты кого выбрал? Слим отрывается от женского профиля и смотрит на приятеля, что мешкается в этом вопросе. — Говори уже, придурок, — вздыхающе одобряет Слим. — Я выбрал Селин. Глаза темноволосой округлились и неловкость заполонила ее голову: девушка даже от смущения поправила свою юбку, которая и так спокойно закрывала колени. — Твою мать, — недовольно усмехается Грэйс, — Серьезно? — Это же образно! — Like, dreams? — Like, yes. Здесь Рэй снова ошибся в высказываниях. Пальцы его, что удобно расположились рядом с рукой Слима, в миг были обожжены огнем зажигалки, с которым продолжительное время «игрался» Эм. — Блядство! — резким движением убирает руку со спинки дивана и потирает место ожога, — Нет, не мечты. Выбор, просто, не велик. — Кого выбрал Ли? — не обращая внимания на услышанное, интересуется Кежман. — Жену, — твердо говорит темнокожий. — К черту твою лживость, — смеется Рэй, — Он выбрал Налу. Многие такому выбору удивились, а Тиам, наконец, «отравившись» этой абсурдностью, решил слегка «вставить» свое мнение в разговор. — Тупее темы разговора я не слышал, — вставляет свое мнение Лиан. — «Проснулся» наш святой отец! — всё отшучивается Болливуд. — Я не буду объяснять свой выбор, — мотает головой Стэн. Эйси была раздражена отношением бывшего возлюбленного. Ей казалось, что удивляться больше нечему, но снизу постучались. — Я бы тебя не выбрала уж точно, — шипит Грэйс бывшему. — Неужели? — вскидывает брови, — Тоже запала на белого мальчика? — Нет уж, — усмехается, — Даже, если бы он был последним… — Все уже поняли, мать твою, — безэмоционально и грубо Маршалл прерывает поток мыслей блондинки. Зеленоглазая такого залпа злости не выдержала и слегка коснулась блондина с намеком, чтобы тот утихомирил своих бесов. В конце концов, это день рождения подруги, а парни решили устроить здесь «публичный дом», так ещё и переругаться к чертям собачьим. Однако, Маршалл повода этого прикосновения не понял, но и звуки с его гортани прекратились. — Бог мой, почему ты вечно меня унижаешь? — злится Грэйс, — Почему не Нала, не Селин? Грэйс, казалось, также перебрала с алкоголем, поскольку только после затяжной паузы поняла, какую чушь «сморозила». — А кого ты выбрал? — обращается она вновь к Маршаллу, — Хотя, очевидно. — Кэрон, — в шутку, но с тем же серьезным лицом говорит Мэтерс, — Я бы выбрал Кэрон. Слим готов был рассмеяться в голос, видя эти покрасневшие щеки латиноамериканки, но сдержался и не позволил себе испортить шутку. — Мисс Вуд? — обновляет Торрес стаканы друзей, — Ваш выбор. — Лонг. Эта фамилия являлась «красным флагом» среди этой компании, а тем более для Рэя, который в миг завелся ввиду высказывания бывшей. Отношения их, все-таки, казались более, чем неоднозначными. — Я так и знал! — подрывается с дивана Рэй и тычет пальцем в воздух, — Я знал, что ваша связь не просто рабочая! Стэн мотает головой, а Маршалла так и веселит эта картина — любил он такое, как ни крути. — Ray, it's just a question, — защищается Вуд. — Не-ет, это не просто вопрос! — заводится тот, пока блондинка медленно поднимается с места, — Что у вас было? Брюнетка смотрит на Лиана, в глазах которого виднелось разочарование и стыд, и та кивнула, понимая и принимая его эмоции. Пора собираться домой. — Не то, чтобы я следила, но… — встревает в не касающиеся её отношения эскортница, однако её тут же перебивает Селин. — Ребята, а вы потушили гриль? — Подожди, Селин, — тема заинтересовала даже Маршалла, что приостановил её отвлекающий маневр, коснувшись женской кисти, — Нала, ты хотела что-то сказать? Кежман хмурится с некоторой долей злости, замечая, что Эм так и жаждет продолжения этого дерьма. И совсем не удивительно, что он доволен происходящим, только, вот, о том, чтобы остановить этот «хаос», задумалась лишь зеленоглазая и Тиам. — Маршалл, — тихо шепчет Селин, — Хотя бы не сегодня. Продлились разбирательства недолго, после чего Кежман, все же, попросила принять во внимание Грэйс, что той пора бы ограничиться в алкоголе, как и всем присутствующим. Время было позднее — зеленоглазой пора было ретироваться домой. Конец праздника выглядел ироничным: опьяненная Нала смирно посапывала на пустом диване, пока Грэйс и Рэй продолжили ругаться на кухне дома; Стэн с кем-то болтал по телефону, еле держа в зубах сигарету, а Лиан и Кэрон уже давненько покинули участок, не желая оставаться в этом абсурде дальше. Вряд-ли кто-то решит помочь убраться имениннице, потому Селин решила прибрать хотя-бы зону гриля, поскольку полностью привести территорию в порядок она точно не успеет. Окурков, на удивление, вокруг не оказалось. И, пока девушка собирала оставленные бутылки, Маршалл, тем временем, заприметил оставленный ею телефон, который горел звонящим абонентом. Блондин точно увидел это имя — ей не мог звонить никто другой, кроме Томпсона. Слим медлил и думал о том, что ему сделать: сбросить, утопить телефон или взять трубку. Впрочем, выбор был не велик. Сбросить — позвонит еще раз. Потому, схватив устройство, тот принял звонок и поднес телефон к уху. Тишина на том проводе вынудила молодого человека начать диалог первым, однако, пробормотав тихое и безразличное «добрый вечер», голубоглазый услышал, как абонент на том проводе сразу же отключился. Трус! Нецензурно выругнувшись, Маршалл понял, что спугнул этого парня. Это, конечно, и планировалось, но вряд ли этот «испуг» будет служить долгим сроком. Чуть потупив взгляд, блондин повздыхал и вспомнил заинтересовавшую его тему, которая являлась хоть каким-то поводом для разговора с брюнеткой. Правда, подкравшись к занятой делом сзади, тот еще долго стоял и наблюдал за девушкой, пока она сама не напугалась и не похмурилась от вида «надзирателя». — Хочешь помочь? — прорезается её голос. — Больше не хочу помогать, но, скорее всего, придется, — прозвучало это с неким подтекстом, — Расскажи мне правду, хотя бы в этот раз. С издёвкой, как он любит. Селин, поначалу, не поняла, что имеет ввиду этот человек. Между тем, когда тот кивнул в сторону дома Вуд, ту осенило. — Я сама не знаю правду, — жмет она плечами, собирая стаканчики, — Грэйс мне только намекала. — И давно она с ним? — I don't know, Em, I wasn't really interested in it. Данный ответ девушки заставил парня изумиться и схмуриться. Диалог с ней вновь не ладится, да и сам Маршалл не понимает, чего от нее ждет. — Are you okay? — решается он на этот вопрос. Здесь, на самом-то деле, нечего ждать. И ему бессмысленно что-то делать по отношению к ней. Вывод можно было сделать еще месяц назад. Не потянет он такую ответственность, не хочет ее ранить насмерть, не оправдав ожиданий. Слишком зациклен, ответственен, и это всё усложняет, но он честен перед собой и перед ней, пусть так и больно на нее смотреть. Никому ничего не нужно. — В порядке, — кивает, — Мне пора домой. — Я тоже об этом подумал, — кладет руки в карманы, — Увидимся. Не так он хотел попрощаться. У него был месяц, чтобы все обдумать, но, нет же! Шейди был занят употреблением и обманом самого себя. Ах, ну, и еще, между делом веселил народ выступлениями в нетрезвом состоянии. Бог мой, как же он заебался корить себя за все свои поступки. У него также было три дня, чтобы решить что-то с Томпсоном, но и эта ситуация казалась ему до лампочки. Все, что он делал — это возвращался в город на несколько часов, чтобы просто понаблюдать за ней и Эриксоном; помучать душу и вернуться в омут препаратов. Все, что он делал — это добывал информацию от разных людей, которая никаким образом не способствовала его раздумываниям. Все, что он делал — сходил с ума и злился. Он не любил её, но делал все, чтобы она не проронила и слезы из-за других. Он не любил её, но лез из кожи вон, дабы её проблемы не казались ей проблемами. Он не любил её, но его морозило от осознания, что кто-то может быть рядом с ней. Он не любил её, но никогда не позволял себе ударить её в порыве своей злости. Он не любил её, но она ни разу не видела его под веществами. Он не любил её? — Увидимся, Маршалл, — кидает она напоследок, когда тот уже скрылся с участка. Слим продолжительно долго сидит в заведенной машине и выжидает, когда фокусировка его зрения придет в норму. Всё раздумывает, как обеспечить безопасность этой дамы и не позволить «освобожденному» дорваться до темноволосой. Мотивы и планы его известны, а вот, что об этом думает Кежманская — не узнать. Никто не собирался ей об этом говорить, но ебанный адвокат вновь сказал лишнего и не подумал о последствиях. Между тем, быть может, сама Селин и не против встречи с Джеем? Нет. Не для этого Маршалл провернул такое дело с Гейтсом, чтобы в конце истории эти двое вновь образовались в единое целое. Тем более, Слим уверен — в конечном итоге, Томпсон будет кошмарить ее, но убивать не станет. Духа бы не хватило. Все, что тот может — это шантаж. Теорий, в целом, много, а выход имеется лишь один. Стук в стекло не напугал блондина, что показалось ему же самому странным. Повернув голову влево, Мэтерс увидел зеленоглазую, что скромно стояла, прижав телефон к груди, и пальчиками «приказала» опустить стекло. — Мне неудобно просить, — мнется, — Но, если ты… — Sit down. Прозвучало холодно — в его стиле. Селин оббежала автомобиль и села на переднее, после чего пристегнулась, чем вызвала усмешку «водителя». Почему она не позвонила Эриксону? Логичный для нее ответ — сегодняшней «духоты» его девушке хватило. Конечно, она также могла бы вызвать себе такси, но учет того, откуда оно будет выезжать и за какое время приедет, вызывал недоверие. — Куда ехать? — На вокзал. Шутница! Будто бы у него множество времени на каламбур и смех. — Если это очередная глупая шутка, то я посмеюсь завтра, — фыркает тот и дергает ручник, — Можешь пройтись пешком. — Знаешь, — вздыхает та, — Действительно, лучше я пройдусь пешком, чем буду впитывать чужую злость, — открывает дверь машины, — У меня поезд через час, — вскакивает на асфальт, — Увидимся. Смело. Упертая до невозможности. Изменилась за месяц — никогда она такой не была. Что-то же, все-таки, повлияло на нее. А Маршалл недоволен ее ответами до ужаса. Ему кажется, что она неудачно шутит. И также кажется, что она нарочно не говорит адрес, дабы тот никогда и ничего не узнал. Пройдя всего метров двадцать, зеленоглазая тут же улавливает шум мотора справа от себя, да и габариты автомобиля краем глаза невозможно не заметить. Между тем, она не останавливается. — Куда тебе нужно? — тихо говорит он, не сбавляя уровень газа и подстраиваясь под темп темноволосой. Молчание на вопросы всегда его раздражало. Он противисто сигналит ей, стараясь напугать, но та все также непоколебима. — Селин, я считаю до трёх. — Я считаю до трех, и ты уезжаешь, — всё вышагивает зеленоглазая. — Я считаю до трех и засовываю тебя в машину. — Неужели? — усмехается девчонка, — То ты с недовольством впускаешь меня в салон, угрожая тем, что за свой язык я могу пойти пешком, то хочешь засунуть меня обратно внутрь. В чем твоя проблема? — Не хочу брать грех на душу, — мотает головой, — Если тебя изнасилуют и убьют, чья вина будет в этом? — Исключительно моя, — закатывает глаза, — Я дойду до таксопарка и меня довезут до вокзала, — смотрит на наручные, купленные недавно, — Ох, я уже опаздываю. — Где же твой излюбленный адвокат? — артистично осматривается по сторонам, — Кажется, его нет. Девушка останавливается и вздыхает, поворачиваясь телом к блондину и сложа руки на груди. Да, несомненно, она хочет с ним поехать. И это будет снова в угоду в себе. Рискнуть последний раз? — Не хочешь говорить о нем, — контрастирует факт, — Интересно, в чем проблема? — Маршалл, езжай уже, — закипает, — Пусть меня изнасилуют и убьют. Это будет лучшим исходом. — I want to do it myself. Селин телится на одном месте и высчитывает примерное время поездки, посматривая на часы. На заказной машине она уж точно не успеет, потому и другого выхода у нее не оказывается. Это могло показаться детским садом или стереотипной женской логикой, но девушка вновь садится в автомобиль, оставляя мысли о несуразности этого поступка позади. — Your brain is broken, — дергает передачу, — Usually after such words people run away or call the cops. — Я опаздываю. — Думаешь, пешком было бы быстрее? — посматривает боковым зрением в сторону пассажирки, — Куда ты уезжаешь? — Домой, — тихо произносит, — В Санту-Клариту. Эмоций на лице его нет. Ясно одно — Селин не шутила также, как и Грэйс. — Это не твой дом, — останавливается на светофоре, — Твой дом был здесь. — Здесь не было моего дома никогда, — с легкой ухмылкой, — И не будет. — И чем же там лучше? — Люди, — вздыхающе, — А здесь их нет. — Если один раз тебя ужалил человек, то это повод покидать свой дом? — усмехаясь, — И долго ты так будешь бегать по стране? — Я знаю исход, Маршалл, — зарывается одной рукой в волосы, — В конце концов, я вернусь обратно в свою страну. Слиму не понятны его эмоции и чувства. Заставить остаться — абсурдно. Ничего у них не выйдет. Между тем, блядское ощущение безнадежности ситуации не отпускало его. Ее новый город не так далеко, что пугало не меньше. Лучше бы она, действительно, вернулась в свою страну. Так было бы больше шансов, что они больше не встретятся; что он не сможет ее увидеть. — Все зависит от желаний и силы. Девушка мотнула головой и усмехнулась. Она считает его правым. Ее собственная глупость, а не злоба людей, чаще всего приносит ей неприятности. — А как же Эриксон? — подначивает он её, — И не тоскует? Ровно в этот же момент телефон брюнетки загорелся звонком. Не успев и глянуть на имя звонящего, устройство «изымается» из женских рук чужими пальцами, которые сразу же жмут кнопку «принять». Кежманская уже не сопротивляется — заученная «игра». Высматривает, как блондин «внимательно» слушает собеседника, и издает тяжелый вздох. — Я скоро буду на твоей улице, — твердит абонент на той стороне, — Могу забрать тебя. Шейди готов был рассмеяться во весь голос, да только настроение и удушающая атмосфера не позволяли этого сделать. Потому, выскочив на встречную полосу для обгона грузовой машины, тот откашлялся и пробормотал: — You're late, dude. После завершения звонка тишина в салоне стояла около десяти минут. В голове у Маршалла появилась лучшая, как ему казалась, идея — отвезти девушку с Санта-Клариту лично. Да, возможно, вариант самоубийственный, учитывая нетрезвость его ума и утренний самолет, зато он успеет сказать ей все, что хочет. Пусть, это даже и не будет иметь для нее смысла. — Не вижу реакции, — замечает тот безликое лицо, — Где слезы, слова о том, что я всё разрушил? — Маршалл, проблемы, которые существуют у тебя в голове — существуют только для тебя, — отворачивается к окну, — С этим парнем у меня ничего, кроме рабочих отношений, и не было. — В любом случае, я доволен, — выезжает на трассу, — Надо заявить о его превышении полномочий. — Так, стоп, — усаживается она иначе, — Здесь, хотя бы, я надеюсь, что ты шутишь. И чего она всё пытается рассмотреть в его лице — неизвестно. Любая эмоция его не выражается. — Маршалл? — Нет. Повздыхала немного она на такие его ответы, как тут же внимание ее заострилось на вид за стеклом: вокруг одни деревья и ночная трасса. Каким образом девушка не заметила это сразу — не ясно. Скорее всего, нужно было меньше отвлекаться на «интересного» собеседника. — Маршалл, мы выехали с города, а вокзал находится в другом конце. — I know. Ответил он на таком легке, что девушка даже немного потерялась, подумав, что сглупила здесь она. Но, нет же! Селин четко выразилась — время, вокзал, Санта-Кларита. — Мне уже не смешно, — хмурится, — Я правда опаздываю. — Я довезу тебя до дома. Зеленоглазая с язвью усмехнулась, не поверив в правдивость этих слов, чем вызвала раздражение у молодого человека. Сложив руки на груди, просидела так минуту, выжидая хоть какого-нибудь объяснения от блондина, но тот был молчалив. — Я тебя не просила об этом, — непонимание, — Зачем тебе это нужно? — Разве мои планы неизвестны? — холодно произносит, как он это умеет, — В багажнике у меня лежит лопата. Через тридцать минут освещение на дороге кончится, и мы окажемся в глухой тайге, — продолжает пугать девчонку, — Ты будешь брыкаться, но я успею тебя задушить до того момента, как ты начнешь кричать о помощи. Не верит. — Тебя же найдут. — Никого ещё не нашли из тех, кого я знаю, — жмет плечами, — А тебя найдут следующим летом. Скорее всего, в этом помогут собаки. Не верит и в неверии сидит молча — минут двадцать-двадцать пять. Благо, указатели у дороги гласили о правильности пути: «Санта-Кларита — 20 миль». Тишина ей, честно сказать, наскучила. Вести великие диалоги с этим парнем не о чем, потому та, прислонив голову к стеклу, прикрыла глаза и решила постараться уснуть. Не тут-то было. — Видишь? — кивает вперед он, когда девушка отрывается от стекла. — Что я должна видеть? — There are seventeen lanterns left. Поверила. Ладонями вжалась в кожаное сидение и буквально начала считать фонари, затаив дыхание. Казалось бы, такого не может быть. Маршалл и убийство… Нет, вполне может. Селин неизвестны ощущения под дурью — она никогда не пробовала. Ей, в целом, не узнать, что у этого человека в голове. — Маршалл, ты меня пугаешь. — Я помню, — замечает напряженность девушки и решает закончить «театр», — Успокойся, не собираюсь я тебя трогать, — и добавляет, — По крайней мере, сегодня. Напугалась она, все-таки. Теперь Маршалл увидел не скрытый страх ее. И удивляться нечему: доверию неоткуда взяться. Тот факт, что девчонка спустя время вновь начала засыпать, убивал Слима. Им, действительно не о чем больше говорить, а поднимать тему их отношений Мэтерс будто уже и не видел смысла. — Tell me something. Девушка вновь открывает глаза и хмурится, зрачками скитаясь по профилю молодого человека. Что ей рассказывать? Да и зачем, ведь, что бы она не вымолвила из своей гортани, все это не вызывало никакой реакции у парня. О погоде, политике и несправедливости говорить являлось слишком смешным и банальным. И она, в конце концов, не радио. — Меня напрягает тот факт, что ты ведешь автомобиль в нетрезвом состоянии. — Я не пил. — Не об этом речь. Пауза. Снова эта блядская пауза, душащая её. Думается, что лучше бы она, все-таки, поехала с каким-нибудь неместным таксистом — так было бы больше тем для разговоров, хоть и те не всегда являлись желанными. — Не жалеешь? — решается та на вопрос. — Смотря, о чем ты. — О том, что решился меня довезти. Видно, что он задумался об этом. Вздыхает, смотрит на наручные и переводит взгляд на нее. Взор свой Селин тут же отводит в сторону, высматривая врядли интересующую ее пустую трассу. Мужская усмешка. — Не думаю, что это повод жалеть. Сказал он правду или ложь — Селин не понять. В конце концов, когда Маршалл мог врать «из вежливости»? — Какой неловкий разговор… Сэл, наконец, констатировала факт. Блондин, услышав это, хмыкнул, лишь кивнув в коротком согласии. — Будто общаешься с незнакомцем? — Да, — со вздохом, — Именно. — Есть такое ощущение. — Означает ли это то, что это — конец? — А было начало? — поворачивается лицом к ней. Неизвестно! Но все, что было между ними, нельзя назвать типичным «общением». Вопрос этот, конечно, расстроил девушку, и, между тем, заставил задуматься. — По тебе всё видно, — шепчет тот, — Я чувствую, что тебе уже ничего не нужно. И, быть может, нужно никогда и не было. — А тебе нужно? — с усмешкой. — Я пытался. — Я тоже. Каждый из них метается из крайности в крайность. Это неизученное чувство и, как оказалось, болезненное. Никто из них не подавал виду, что это больно и тяжело. Страшно — не понимать свои чувства. Тебя тянет к человеку, но быть с ним ты не можешь. И не узнать, почему тянет. Привязанность это ли, любовь ли это. Не догадаться. — Не получилось, — ответил он будто за двоих. Девушка пытается найти выход. Зачем расставаться в плохих отношениях? В больных, неопознанных и неизученных. Быть может, проще будет сделать иначе. — We can be friends, — с легкой улыбкой произносит брюнетка. Нет, это глупость. Забила бы она свою глотку бумагой, ватой, бинтами, перекусила бы себе связки, зацементировала лёгкие и умолкла бы навечно. Маршалл, честно сказать, подумал об этом же. Лучше бы ей просто забить слова поглубже в череп и никогда больше их оттуда не выпускать. Дружба убьет их обоих. Да и не получатся из них «друзья». — Я отвезу тебя сейчас в Санта-Клариту и надеюсь, что ты больше сюда никогда не вернешься, — отчеканивает правду, — Надеюсь, что я больше никогда тебя не увижу. Выход Маршалла казался простым. Самым простым, что было среди выбора. Простым на деле, но сложным в ощущениях. — За что? — с грустью произносит, — Почему я должна слышать такие слова? — Я всегда говорил тебе правду, — сглатывает, — Я не могу и не хочу видеть тебя с другими, но и со мной тебе быть невозможно. Поэтому, пока меня ещё держит это «чувство», я хочу, чтобы ты исчезла. — Я не исчезну по твоему желанию, — оскорбляется, — Это высшая степень эгоизма. Думаешь, мне легко? — Думаю, тебе легко. Обесценивает ее чувства и этим же задевает девушку. Брюнетка не понимает, как ей нужно было вести себя, чтобы он понял, что и ей тяжело. Биться в конвульсиях и впасть в депрессию считалось невозможным. В конце концов, дело Томпсона помогало ей «жить». То есть, девушка была все это время занята документами, оправданиями и допросами, а времени на грусть, относительно, не оставалось. — Повторюсь: тебе, Селин, изначально ничего не нужно было, как и мне. Ты, я помню, говорила, что тебе «кажется» любовь ко мне, но прямо ты никогда об этом не рассказывала. Теперь вопрос, — паузирует, — Ты любила меня? На поставленный вопрос она ответила вздохом. Несомненно, ответ у нее есть. Однако, если бы он спросил «ты любишь меня?», ответа бы у нее на данный вопрос точно не нашлось. — Спросишь меня, отвечу: «не знаю», — опережает он её мысли, — Ты меня привлекала, ты была мне интересна, ты являлась моим отвлечением, — добавляет, — Между тем, я видел в тебе человека, а не просто «развлечение». Иначе бы я не сидел три дня у твоего дома и плевать бы мне было на твои проблемы, — посматривает в сторону женского лица, что словно окаменело, — Я не буду больше лить высокие речи, поскольку мною было высказано все в нашу последнюю встречу. И, как ты помнишь, обратной реакции от тебя не поступило. Неужели? Селин удивлена, что Маршалла до сих пор держит обида за тот вечер. Она и вправду тогда ему ничего «особого» не сказала. Это, ведь, что-то, все-таки, значит. А он прекрасно помнит, как причинял ей вред. Хоть он и сам не всегда замечал, как это случалось, ему казалось, что это вполне нормальное поведение. Возможно, он был слишком груб. — Я хочу сказать «спасибо» за то, что ты терпела и впитывала моё дерьмо. Верила в меня и давала мне сил бороться с самим собой, — голос его изменился, — После тебя у меня осталась та часть мышления, которую я долго не принимал. «Хорошо» это или «плохо» я решу уже потом. «Это конец», — подумала девушка. От нечего делать этих слов не говорят, и уж тем более в их ситуации. Это привычка. Девушка привыкла, что иногда ей всё-таки нужно было звонить, хотя бы отвечать на сообщения; хотя бы есть его «злость» шесть раз в неделю; хотя бы спать с ним раз в пять дней. Потому что любит. Потому что боится. Ко второму же пришло неизбежное чувство вины — казалось, что он губит ее жизнь, бездумно пользуясь теплом ее сердца, ничего не давая взамен. Со временем, его объятия стали всё теснее, ее личное пространство всё меньше, его просьбы превратились в требования и счастье на ее лице сменилось капризно-раздражительной маской. — И единственное, за что я впервые хочу попросить прощения у тебя, — голову его неистово сдавливает, — За все синяки, которые я оставлял на твоём теле. Ты понимаешь, о чем я. Прости, что обидел. В остальном — мы квиты. Скорее всего, блондин выдавил правду — они квиты. Между тем, зеленоглазой вспомнился прошлый его вопрос, на который она решилась, все же, ответить. — Да, Маршалл, — кивает самой себе, — Любила. И, вероятно, не той любовью, которой нужно было. Тебе такая любовь не понравилась. Слим и сам не знает, какая любовь ему нужна. Это чувство он, наоборот, обходил стороной, дабы не напороться на «стекло». Память его стерлась: он не помнит, как все пошло не по плану. Но сейчас сердце его было пусто и мрачно. Удивительно обнаруживать, что ему чудовищно сложно выражать свои эмоции. Может, какое-то отношение он и выражает сразу [особенно недовольство], но чувства выразить — какой-то тупик. — Мне кажется, чтобы понять, было ли это любовью, мне нужно время, — вздыхает, — Время покажет. Обычно, кошек увозят подальше от дома, чтобы они не запомнили путь и не вернулись обратно. Чаще всего — это вынужденная мера. Правда, кошки обладают способностью находить дорогу домой во многих случаях. Даже, если их дома уже не ждут. На самом деле, лучше уж быть незрячим, чем видеть ее [и не сметь прикоснуться]. Он пытался с собой бороться, ведь, если он ей не мил, то и себе он не мил. Не вышло. — Ты так не хотел отпускать меня из этого города, что теперь сам отвозишь подальше отсюда, — с понятной усмешкой произносит она. — This is fear. Говорил, что ничего не боится, кроме себя. Так, что же это? Другой страх или снова страх самого себя? Страх того, что может с ним быть, если Селин останется в этом городе. Страх того, что может с ним быть, если он увидит ее с другим. Страх того, что может с ним быть, если он увидит ее. Так, он однажды и оказался в неком подобии «клетки», которую сам для себя построил, чтобы в минуты гнева на нее, не разрушить всё с таким тщанием создаваемое природой. — Прости, что я не стала той, кем ты хотел. — Знаешь, — приоткрывает окно, — Наверное, это и к лучшему. Тебе незачем извиняться. — Я врала тебе много раз, потому что… — Боялась меня, — продолжает он, — Я же это понял давно, Сэл, — и добавляет, — Прозвучит немного нарциссично, но ни гроза, ни бури тебя так не пугали, как я. Просто, это выходило у тебя очень умело. Сдерживать и не показывать страх — не каждый может. Как бы не пыталась она противится своим мыслям, выкроенная правда Маршалла все равно залезла под самую кожу. И девушке больше нечего сказать ему. Она может попытаться, но это окажется бессмысленно. Невозможно всю жизнь подстраиваться под человека. И она, и он столько сделали для того, чтобы все это разрушить. Так, пусть сидят и смотрят, как горят эти развалины. Не стерпится. Быть воплощением всего, что она боится — так горько. Нарушать тишину не являлось желанным больше ни для кого. Тем не менее, от прошлого диалога веяло таким холодом, что темноволосую стало немного потряхивать. Однако, вымолвить и слова на любую другую тему, чтобы перебить этот пронизывающий «холод», не получалось. Девушка, в целом, была вновь молчалива, когда речь снова зашла об отношениях. Она понимала, что раздражала этим молодого человека, что это выглядит так, словно ей плевать. Но ей больно. Ей больно, обсуждать то, что было пару месяцев назад. Ей по-прежнему больно, но так хочется сказать ему: «да брось, это ерунда». Въехав в знакомый город, в котором Маршалл более-менее ориентировался, так как ранее его старый приятель проживал в этом населенном пункте, автомобиль завис на светофоре и одиноко ожидал зеленого света. Его погрузило в какое-то неизведанное им пространство. В место, где он никогда еще не был, и речь не о «новом» городе. Хотя, казалось, что его уже ничем не удивить. «Ясным» умом он перекручивает все моменты из своей жизни, чтобы вспомнить, как часто он обижал близких людей. — Tell me your address. Глазами своими зелеными смотрит в голубые и пытается рассмотреть в них недосказанность. Хочет найти в них хоть что-то, что помогло бы внести ясность, остаться без раздумий и прочих мыслей. Более болезненного взгляда, чем у него, она и не видела раньше. Но, нет. Все, что он хотел — он сказал. — Селин, — холодно повторяет, — Куда ехать? Отряхнулась, пробормотав адрес, и отвернулась к стеклу. Туман упал на город тяжким знаменем. Блондин слегка заплутал в городе, но, благодаря девушке, спустя пару поворотов, двое, наконец, прибыли в место назначения. Отстегнувшись и схватив сумку, брюнетка открыла дверь и решилась, все же, погостеприимствовать, повернувшись лицом к молодому человеку. Или это, всё-таки, надежда. — Зайдешь? Шейди не понимает, зачем она это делает. Единственным его желанием было, чтобы девушка уже по скорее скрылась в своем доме и, желательно, никогда из него не выходила. Она же, открыв дверь, только в данный момент почувствовала запах травы, доносящийся с одежды парня. И она чётко помнит: когда они были вместе — такого не случалось. На заданный вопрос он просто мотает головой, даже не смотря на девчонку. Парень безразлично отметил опустошение, вызванное безнадежностью. Он-то знает, что, как только «игра» будет окончена, он уедет. Один. И не важно, что будет потом. Ему никто не нужен. И сколько бы трогательных, пронзительных и глубоких признаний он не получил, теперь они ему будут безразличны. Ни одна струна не дрогнет внутри. Нечего ответить и нечего дать. И у него не болит душа теперь уже за свое молчание, потому что он ничего не обещал. Ничего не болит, кроме сердца. — Thanks, — старается она улыбнуться и вскакивает на асфальт, — For everything. Как умалишенный, он лишь кивает, умеренно жуя жвачку, но тут же понимает, что есть у него, все же, последняя просьба. — Могу я попросить тебя об одном? — хрипит он. — Можешь. — Change your number and don't come to Lee's wedding, — кидает он последнее, — Please. Хлопок двери, рев мотора и оставшийся след резины на асфальте. Маршалл не вышел из машины, чтобы попрощаться. Прикасаться к этой даме было бы опасно. Салон автомобиля еще долго будет выветриваться от ее аромата. Возможно, понадобиться химчистка, поскольку казаться ему этот запах будет еще долго. Слиму самому нужна химчистка. Поймет он, правда, только спустя время, когда ему будет казаться не только запах, но и лицо её — в каждой мимопроходящей женщине. Разумеется, ему до величия жаль и себя, и ее. Он будет собирать ее по частям в других людях, но этого все равно будет недоставать. Не этого, а ее. Необъяснимая ситуация: кто кого убил? Нужно ли было «убивать»? Ее рядом нет. Должно стать легче. Но даже, когда его глаза не видят ее — сердце болит. Страх боится счастья.