Infimary

Чуя - всегда был болезненым мальчиком, каждый раз выходя за пределы больницы тот подхватывал очередную простуду буквально через неделю, да и букет потологий сделал его постоянным посетителем, а вскоре и жителем одной из палат, палат отделения смертников. Множество капельниц и постоянное поддержание работы слабого сердца было ужасным для ребёнка, а о спорте мальчик и думать забыл, хоть и очень любил его. Постоянно такие жалостливые взгляды остальных, они от частидаже злили ребенка, но каждая его попытка хотя бы претворится здоровым ребенкам, обращалась крахом и очередной капильницей. Мечта о том, чтобы погонять с уличными мальчишками мяч, сходить с родителями на коток и разбить там нос, а потом с множеством ссадин выбежать к заброшке в сопровождении плохой компании - была несбыточной. Обычная жизнь ребёнка проходила в стенах больницы заставляя его грустить и смотреть в окно, за которым постоянно бегали обычные, здоровые дети. Он завидовал им. Уже поздняя ночь, Накахара лежит на своей кровати и смотрит в потолок пока по палате разносится гул ветра за окном, он вновь мечтает. Мечтает о том что скоро выздоровет, как говорит мама и сможет погулять во дворе как раньше и поругавшись с задирой класса, куда скоро вновь вернется, буквально на следующий год, только бы долечиться.. Уже почти середина зимы, а скоро будет новый год, первый новый год, что Накахара проведёт в больнице. Юноша томно вздыхает понимая это и совсем не радуется. Почему это именно он? Тишину больницы прерывает тихий стук в дверь, Чуя невольно вздрагивает переводя взгляд на небольшое окошко в двери за которым красуется темная взъерошенная макушка, лица не видно. – Войдите, – не громко, но слышно прерывает новый стук рыжий и не отводит взгляд от аккуратно опускающейся ручки и открытию той самой двери. Из-за неё выглядывает маленькое круглое лицо парня, что бегло осматривает палату своими темными как смола в ночи глазами и чуть поднимает брови видя мальчика его возраста на койке и обилию вещей разбросанных по всей палате. Тонкая рука ложится на часть двери показывая немного сгрызаные ногти. – Ты кто? – тихо шепчет парень сухими потрескавшимися губами и чуть затаивает дыхание. Когда рыжий стараясь не беспокоить руку садится на кровати в позу лотоса и немного нагибается смотря на юношу. Его голубые как, небо глаза заинтересованно сверкают, когда он окидывает мальчишку взглядом. – Я - Чуя Накахара, ты кто, и как сюда попал ночью? Шепчет рыжий в ответ подмечая что парнишка худащав и легко одет для холодного коридора. Довольно странно, как у него ещё губы не посинели? – Меня зовут Дазай Осаму, можно я у тебя побуду немного? Спрашивает парень и берётся за дверь чуть сильнее, а вид его становится жалобным, как у брошенного кота под дождём, того самого кота, что ко всем ластиться и мяукает, но местные коты на него шипят, не давая укрыться от холодных капелькапель, того самого, что становится жаль от одного вида. – Можно конечно, – пожимает тот плечами наблюдая как мальчик выдыхает с облегчением и проходя тихо закрывает дверь, а после садится на кровать напротив, кровать неприятно скрепит под весом, но скоро утихает. – Ты откуда тут? – начинает рыжий, было безумно интересно. Вокруг него только медсестры да медбратья, а сверстников он видит очень редко и тех мельком. Этот мальчик же пришёл сам, да и выглядит он странно, весь перепуганный, настороженный. – Я с отделения выше, меня от туда уже месяц не выпускают, вот я и сбежал. Не сдавай меня пожалуйста, там плохие люди, – немного сжимается шатен тихо сглатывая слюну, он боится, боится вернуться туда, к болезненым уколам и странным людям, что он видит каждый день. – Не сдам, – выдыхает парень и только с большим интересом осматривает оппонента, в особенности его пижаму, что больше походила на смирительную рубашку, длинные рукава свисали намного сильнее чем должны. – кто тебе сказал что там плохие люди? Мне родители наоборот говорят что врачи - хорошие и помогают пациентам, – вскидывает медную бровь парень, видя, как шатен уже осматривает палату. Мальчик с интересом пробегает темными зрачками по вещам, что лежать на тумбочках и подоконнике, и по коробке с печеньем, что стоит рядом с кроватью. И по капельнице, что присоеденина к руке Накахары. – Мне Азраэль так сказал, – беззаботно отвечает тот, слабо улыбаясь. – Азраэль? Я такого врача не знаю, – взгляд шатена возвращается к Чуе и тот приобретает какую-то самодовольность. – Конечно ты о нём не знаешь и не видишь, только он и сейчас тут, рядом с тобой сидит. – сухие губы растягиваются в улыбке, когда тот показывает на пустое место рядом с Чуей, на что тот лишь недоумевает, смотря на него, но ничего не находит. Брови сводятся к переносице от не понимая, а тот возвращает взгляд на знакомого, что уже опустил руку. – Азраэль - это ангел, его видят лишь избранные, он сам мне так сказал. – весело говорит мальчик смотря на рыжего с той же самодовольной мордой, а тот лишь хмурится. – На заборе тоже много че написано. Огрызается рыжий, но через пару секунд после этого , тот вновь не понимающе смотрит на шатена, когда его самодовольство спадает, а парень уже смотрит на ту самую пустоту, а после неожиданно выдаёт. – Хорошо, я тебя понял, – вздыхает он, опуская голову, а ноги останавливаются, улыбка тоже пропадает. – Что понял? – наконец решает спросить рыжийрыжий, всё ещё не понимая ничего, такое чувство, будто его дурят. – Азраэль сказал, что тщеславие - грех и мне нужно не поддаваться соблазну. Прости, – всё ещё с опущенной головой ответил шатен. – Ничего страшного, – по спине пробежался холодок, а после взгляд невольно натыкается на капельницу. Она уже почти закончилась и парню нужно нажать кнопку чтобы ему поменяли лекарство, а значит придёт медсестра. – У меня капельница почти закончилась, нужно медсестру позвать, – говорит парень смотря на почти пустой мешочек. – Я спрячусь под кровать, а ты зови, – кивает шатен и быстро слезает с кровати прячась под неё и забивается куда-то в угол, в тень и поджимает ноги исчезая и оставляя Чую вновь в одиночестве. Рыжий чуть удивляется и наклоняется на кровати чтобы проверить, но его нет, он будто исчез. Спустя несколько секунд из темноты показывается бледная тонкая рука и машет рыжему показывая что он ещё тут и это не плод его фантазии. Чуя слабо улыбается ложась на кровать и нажимая на кнопку что заставляет сработать звонок на посте медсестёр, а он разносится эхом по спящему отделению. Проходит пара минут и медсестра быстро заходит в палату. – Здравствуй, как ты тут, всё хорошо? – спрашивает она, а в глазах видно небольшое беспокойство, аккуратные руки меняют мешочки с лекарством. – Нормально, – возвращая своё привычное немного грустное выражение лица, говорит парень и отворачивает голову к окну. Медсестра быстро меняет капельницу, а после садится на край кровати. – Ну чего ты? Вылечишься и сможешь гулять днями на пролёт, – улыбается она по доброму, даже по родному, но Чуя не реагирует лишь томно вздыхая. Ему всего девять лет, но он понимает, отсюда ему не выбраться. Минута томного молчания прерывает голосом девушки. – Накахара, к тебе не заходил мальчик примерно твоего возраста, худой и с растрепанными коричневыми волосами, ещё в странной одежде не похожей на твою? – спрашивает она довольно детально описав внешность его нового знакомого. Чуя проявляет интерес к этому, нет, сдавать Дазая он не собирается, но интересно что скажет врач. – Нет, а что? – чуть приподнимается на руке он, девушка девушка становится более серьезной и поднимается собираясь уходить. – Он сбежал с психоневрологического отделения. Пожалуйста, если он заявится-позови нас, он сильно болен и может тебе навредить, – уже стоя она скрещивает руки на груди, а после идёт на выход из палаты. Уже приоткрыв дверь она мельком смотрит на рыжего. – У него шизофрения, – читая немой вопрос в лазурных глазах отвечает медсестра, а после скрывается за дверью. Парню эти слова ни о чем не говорили, однако то что его новый знакомый с психоневрологического отделения настораживает, как-то он услышал что там держат людей с странными болезнями. Взгляд падает на кровать из под которой спустя мгновение вылезает кареглазый чуть отряхиваясь. Дазай смотрел на рыжего с неприкрытой радостью и благодарностью. – 'У него шизофрения'-вдруг вспомнились слова медсестры заставив рыжего вздрогнуть. – Спасибо тебе. – улыбаясь, говорит мальчик, попутно отряхивая свою пижаму, она выглядит не очень теплой, и как ему не холодно в такую погоду? Это вопрос рыжий задает себе не первый и явно не последний раз. Голубые глаза лишь в очередной раз изучают его внешне, пока в голове отдаленно повторяются слова мед сестры, слова мед брата с мед сестрой, по поводу отделения выше и странности в поведении мальчика. – Почему говорят, что у тебя шиз.. Шизо.. Да тьфу, гиза. - сокращает мальчик, так как уже бесится, что рот отказывается говорить нормально. – М? Да мне то откуда знать, а как сюда пришёл с мамой, так и слышу, что меня так обзывают, будто я сделал что-то плохое. – пожимает плечами мальчик, немного обидчиво произнося это, для не окрепшего ума - это оскорбление. – Можно? – через пару минут, уже как ни в чем не бывало подходит к кровати рыжего, и указывает на нее. – Да, садись. – кивает парень, что так и не отводил взгляд, а после поджимает ноги, принимая полу лежащее положение. – Слушай, Чуя, а откуда у тебя столько вещей? – вдруг спрашивает он, подмечая их по всей палате, а соседа то у рыжего нет. Для него это было не обычно, в его отделении только и мечтать о таком количестве всего. – Мама с папой привозят, – пожимает он плечами, не видя в этом ничего такого. – К тебе родителей пускают? – спрашивает парень, поворачиваясь к Накахаре очень резко, смотрит ему в глаза с неприкрытым удивлением, чем чуть пугает мальчика. – Ну, да. Каждую неделю, иногда мама чаще. – не уверенно отвечает он, не видя в этом ничего такого. – Еруто, ко мне их не пускают. - вздыхает мальчик, от чего груснеет, и чуть опускает взгляд. Рыжему его этот вид не нравится, он снова видит в Дазае, брошенного кота, который не имеет право даже на нормальную жизнь, раз хозяева так обошлись. Голубоглазый долго не думает, и садясь уже в позу лотоса, лезет к тумбочке, и аккуратно перебирает вещи. Проходит всего пару минут, и из темноты показывается приставка Nintendo Switch, явно новая. – Хватит грустить, давай поиграем лучше. – подзывая шатена ближе рукой, Накахара включает приставку, пока Осаму, аккуратно забирается, садясь рядом и с интересом смотря на эту штуку с кнопками, которая вскоре загорается. Чуя ловко всё настраивает, уже зная этот гаджет в доль и поперёк, а после протягивает Дазаю. – Я тебя научу играть. – кивает рыжий, спустя двадцать секунд молчания шатена. После этой фразы, бледные пальцы неуверенно берут явно дорогую игрушку, а сам парень её внимательно рассматривает, ожидая дальнейших инструкций. – Смотри, нажимаешь сюда... – начинает рассказывать Накахара о каждой кнопке и игре. Шатен внимательно слушает не перебивая, он старается уловить каждую деталь, и запомнить, ему интересно. Уже вскоре запускается игра, что выбрал Осаму, на экране появляется Мики Маус, а шатен аккуратно начинает нажимать на кнопки. Видно как он волнуется, когда персонаж ненароком идет не туда. Накахара же в это время внимательно следит за игрой Дазая, не отводя взгляд. – Солодец, нет стой, там монетка. – подсказывает рыжий все лазейки. На губах обоих появляются слабые улыбки от процесса, они явно повеселились. Уже остаётся несколько шагов до финиша, но Осаму останавливается. Персонаж на экране начинает танцевать, в анимации бездействия, когда Чуя недоуменно переводит взгляд на Дазая. Темные зрачки сужаются, а в глазах читается ужас, он не отводит взгляд от экрана, а сердце учащается настолько, что кажется его слышит даже рыжий, неистовый ужас окутывает тело. От всего состояния Дазая, по коже Чуи пробегает холодок. – Осаму? – тихо зовёт его Накахара, и уже через пару секунд шатен кидает приставку на кровать экраном вниз, и забивает в угол кровати рядом с подушкой тяжело дыша и обнимая колени, в горле стоит ком, ему страшно. – Дазай, что с тобой? – парень волнуется, ему страшно, но ответа не поступает, лишь неразборчивые несвязные слова. – Осаму – зовет его мальчик, но приступ не уходит. - Дазай ты меня пугаешь. - уже не выдерживает Накахара, и довольно громко произносит, отодвигаясь по дальше и уже думает вызвать медсестру. Шатен останавливается от этих, слов, и поднимает взгляд на мальчика. – П-прости. – вырывается первое нормальное слово из уст шатена. – Я н-не специально.. Правда, я не знаю что это.. – продолжает шептать парень, а его внимание переключается. Это помогло, так банально. Но уже вскоре они сидели спокойно, молча смотря друг на друга. – Что случилось? – спустя несколько долгих минут молчания спрашивает Чуя, уже стало намного спокойнее, но небольшой страх оставался. – Я... Не знаю, там появился какой то монстр, – неуверенно шепчет в ответ Осаму и неуверенно показывает на приставку, а после скрещивает лодыжки и поджимает ноги к себе стараясь стать меньше, просто раствориться в темноте палаты. Проходит несколько минут чтобы Накахара осмелился и взял приставку, на экране обычная игра, а мышонок как обычно что-то танцует. Парень нажимает на кнопки и персонаж вновь ведёт себя как обычно и доходит до финиша. Раздаётся поздравительная музыка, а игра сменяется окошком с очками. Чуя не понимает что так напугало Дазая и переходит в меню проверяя гаджет вдоль и поперёк, но ничего страшного не находит. – Ладно, игры в следующий раз,– выключая гаджет произносит рыжий, а после убирает в тумбочку. Осаму становится намного спокойнее и тот немного расслабляется. – У тебя есть где рисовать? Давай лучше порисуем, чем эта штука, – предлагает шатен спустя пару минут на что Накахара довольно охотно соглашается, ведь любит рисовать. – Да, давай, там альбомы и карандаши, ещё включи свет пожалуйста, – просит того мальчик, а после провожает глазами Осаму, что быстро спрыгивает с кровати и первым делом бежит к выключателю. Он довольно высоко и он не достает, но тот недолго думая пододвигает железную тумбочку на колесиках. Она тихо стукается об стену, а шатен забирается на кровать и аккуратно залезает на тумбочку. Пара секунд и ладошка бьёт по выключателю, а лампы на потолке загораются холодным больничным светом чуть мигая, а юноша слезает идя к подоконнику, где лежали альбомы и карандаши. Забрав их мальчик быстро вернулся на кровать и сел напротив кладя все материалы. – Спасибо, – не громко сказал рыжий и открыв альбом положил перед собой чистым листом, а после взял карандаш. Он не умел красиво рисовать, но ему это нравилось, поэтому родители ещё давно после выписки пообещали его отдать на кружок или в художественную школу, это подбадривало Накахару. – Меня родители после больницы пообещали в художественную школу отдать, – с улыбкой сказал тот попутно беря новый карандаш, что-то похожее на котика вырисовывалось на листе. – Вау, круто, будешь этим, Пикассо. – с некой завистью ответил Осаму так же начиная рисовать в другом альбоме. Его рисунки были всегда странными, темными, не естественными для ребенка его возраста, но парню нравилось. – Ага, вот выучусь, выросту, и тебя нарисую, – хмыкнул Чуя продолжая рисовать. – Правда? – Осаму взглянул на Чую с улыбкой и не поддельным интересом, всё таки не каждый день твой новый друг обещает тебя нарисовать. – Да, обещаю. – кивает Накахара и не отрывается от рисунка усердно что-то малюя. – Слышал Азраэль? Меня нарисуют, – обратился к своему второму другу Осаму, а через пару секунд нахмурился. – Не говори так! Он хороший и пообещал – немного повысил голос Дазай смотря в пустоту с неким гневом во взгляде. – Что он говорит? – прерывая тираду своего друга спрашивает Чуя. Его это всё ещё настораживает, но больше интересует, что это за неведомое существо по имени Азриэль. – Он называет тебя плохим и говорит, что ты не нарисуешь меня, – с обидой отвечает шатен. – Плохой твой Азриэль, – фыркает Чуя и скрещивает руки на груди. – Нет, он хороший, просто ты ему почему то не нравишься, – немного нахмурился Дазай. – Да и ладно, слушай, нарисуй его, – просит рыжий и упирается руками в кровать поддаваясь вперёд. – Я не против. Азриэль, стой смирно. – открывая чистый лист сказал мальчик и сев поудобнее стал рисовать что-то иногда поглядывая в пустоту. На листе же стал вырисовываться мужчина средних лет, небольшая щетина, тёмные рыжие волосы, серо-голубые глаза. Одет он в классический бежевый плащ, тёмную рубашку и серые брюки. Мальчик очень старался делая как можно красивее в силу своих возможностей. Чуя же рисовал темного кота, а рядом клубок. Он хотел заставить кота играться с клубком, но пока что не получалось в силу неопытности. – Вот! – показал Осаму свое творение, и расплылся в более широкой улыбке, когда руки мальчика, приняли альбом. Чуя стал рассматривать рисунок, мужчина которого нарисовал Осаму был красив пусть и кривоват. – Красивый, – честно сказал Чуя на что получил радостный взгляд Дазая. – А где его крылья? Ангел всё таки. – Отрезаны, а обрубки под одеждой. – непринужденно, с той же радостью ответил мальчик, забирая альбом обратно. Какое-то время они молча рисовали думая каждый о своём и будто на подсознательном уровне не желая прерывать этот момент. Большинство детей быстро сближались с другими если к ним хорошо относятся, поэтому между ребятами было ощущение что они хорошие друзья и понимают друг друга без слов, хотя до этого им ещё далеко. – Давай рисунками обменяемся, – прерывая тишину предлагает Дазай поднимая взгляд тёмных глаз на Чую. – Давай, я как раз почти закончил, – легко согласился Чуя доделав несколько незначительных штрихов. Взяв в руки ножницы в закругленными концами мальчик аккуратно отрезают лист под пристальным взглядом Дазая, а после протягивает ему рисунок с милым чёрным котиком, кривым, но красивым. – Не отрезай, пусть в альбоме останется, – не громко просит Чуя когда Дазай тянется к ножницами, послушав слова нового друга шатен меняет направление и берет лист смотря уже на него и слабо улыбается. – Спасибо... – еле слышно благодарит Дазай продолжая изучение рисунка, каждую деталь откладывает в глубины подсознания чтобы не забыть. Чуя уже знает что ответить, но резко в палату врывается медсестра. Обычная, ничем не примечательная девушка с коробкой лекарств в руках поднимает на них взгляд и застывает, глядя на Осаму. Мальчики вздрагивают от неожиданности и со страхом смотрят на девушку. Сердце Дазая начинает отбивать бешеный ритм, будто вот вот выскочит из груди когда он осознает что сейчас будет. Коробка с лекарствами летит на стол, а девушка в несколько шагов оказывается рядом с кроватью нажимая трижды на красную кнопку. В конце коридора слышится тихий звонок. Дазай хочет сбежать, но его руку сжимает девушка с силой сжимая и не давая и шанса на побег. – Пусти! Пусти меня! – кричит шатен желая попытки вырваться. – Отпусти его! – подключается Чуя и подскакивает к девушке пытаясь как-то помочь другу, ему страшно, он боится за него и хочет помочь. – Хватит! Ты не должен быть тут! – кричит девушка и пытается убрать Дазая подальше от Чуи, но у неё не получается, ведь тонкая детская ручка выскальзывает, но уже поздно, в палату забегает медбрат против которого у них нет шансов. – Убери руки, – вскрикивает он отталкивая руки Чуи и случайно задевая катетер, который и без того держится еле еле. Катетер вылетает из руки принося ужасную боль. Накахара вскрикивает держась за руку что начинает кровоточить, а Дазая уже стаскивают с кровати. – Нет! Я не хочу! Я не хочу обратно! – кричит мальчик, но его никто не слушает. Дазай успевает захватить лист с рисунком и его вытаскивают в коридор. Сердце у Чуи слабое, ему нельзя нервничать. Прошло всего пару минут и Накахара сжимается на кровати чувствуя острую боль в груди, она будто поглощает его изнутри, а голосовые связки отказываются работать и мальчик не может и писка выдать. Медсестра что осталась в палате с ужасом замечает состояние ребёнка и подбегает к нему сразу проверяя пульс. -Черт,-шипит она и выбегает из палаты в неизвестном для рыжего направлении. В глазах мутнеет и Накахара теряет сознание от боли. Мальчишку затаскивают в палату, и почти сразу натягивают смирительную рубашку, ему страшно, он упираеися и бьет санитаров, за что получает и сам подзатыльников, от чего паника начинается только больше. Но уже в скоре, его лижают возможности двигать руками, после чего достают лекарство, пациент ведет себя хуже прежднего, от чего при вводе иглы, царапает сам себя, пытаясь её достать, все тело трясет, а небольшая рана неприятная и больно трется об одежду, хотя кажется его это сейчас совсем не волнует. Сознание по немногу мутнеет, а движения становятся заторможенными, и уже тогда санитары замечают как трясется мальчик, хотя тому уже было все равно, его мозг не в состояниии работать. Минута, две, три и мальчик закрывает глаза, буквально падая в руки одного из врачей. Следующие дни становятся адом, Дазай молчит, как воды в рот набрал, все мелкие, «бытовые» разговоры, сводятся к рыжему мальчику из палаты выше, что тогда из-за него пострадал. Почему ему не говорят, что с этим мальчиком? Почему он даже имени его не помнит? Где он? Эти мысли ворохом крутятся в голове, путаются, теряются и вновь появляются, от них, ему страшно. Страшно так, что хочется умереть пуще прежднего. Пара дней ранее. Тело парня аккуратно перелаживают на койку, почти сразу подключая к апарату искуственного дыхания, по палате раздается писк, а маска то и дело запотевает, то вновь становится прозрачной. Врачи как пчелы кружаться по кабинету, пытаясь привести парня в стабильность. Капельницы и препараты, проверки сердца, пульс слабый , все напряжены, одна ошибка и мальчик труп. Лечущий врач вводит очереднуюу дозу лекарства и оно уже вскоре действует от чего тот приходит в какую-никакую стабильность, все расходятся, врачи сделали все что могли, остается лишь надеятся на мальчика и что тот выкоробкается. Он сейчас слаб. Эта ночь была длинной, на утро в палату заходят врач и родители. Мама - рыжая женщина с зелёными, прекрасными, заплаканными глазами, еле ковыляет, она одета в кофту и обычные штаны, видно что спешила и надела первое что попалось под руку. Она не смотрит на постель, ей страшно. Отец - мужчина средних лет, короткостриженный брюнет, с карими глазами, если присмотрется, можно увидеть приесь зеленого, выглядит не лучше матери, но осмеливается взглянуть на сына. Это было явно больно, ведь он почти сразу отводит взгляд. Врач - мужчина старше отца, на голове виднеется седина, а на носу очки, так же напряжен, и сжимает планшетку в руке, смотря на мальчика. – Состояние стабильно, но тело охватил паралич. – вздыхает врач, подходя к койке. – мы сделали все что могли, сейчас следует надеятся только на мальчика. – Дазай, нам нужно поговорить. – спокойным тоном произносит мужчина, смотря на мальчика перед ним. – Где тот рыжий мальчик. – С ним все хорошо, не беспоко.. – Вы врёте, я вижу вы нагло врёте глядя мне прямо в глаза! – мальчик перебивает мужчину, смотря в темные зрачки, брови сами сводятся к переносице, а дыхание становится тяжелее, он зоится, но ничего сделать не может. – Сегодня значит тоже не поговорим. – врач вздыхает, аккуратно перекладывая какие то бумаги в личное дело шатена. – Осаму, если так будет каждый раз, ты отсюда и через год не выйдешь. Парнишка хмурится, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. – Понятно, надеюсь к завтрашнему дню, ты начнешь говорить. Иди в палату. Мальчик почти сразу как услышал про палату, спрыгивает со стула, выходя из кабинета. По коридору тот шёл уже нехотя, не быстро, сенев руки в карманы и размышляя, было грустно и от части тревожно, не на столько сильно, но приносило дискомфорт, хотя тот уже привык. Проходя мимо одной из одиночных палат, тот ненароком заметил записку, что вылетела из под двери. В больнице это норма, посему подобрав ее, парень уже более спешно вернулся в палату. Такие записки всегда чуточку поднимали настроение, что щас ушло в минус. У палаты же стоял санитар, по этому убрав записку под рукав, тот спокойно вошёл в палату, после чего сел на кровать, доставая бумажку и разворачивая. Для Осаму Рыжий мальчик в коме. Прочитав слова, парень обомлел, чувствуя как на глазах начинают накатываться слезы, ненароком представив эту картину, через секунду, парень будто оказался в этой палате, он сам не понял как сюда пришёл. По телу пошли муражки и ощущение дискомфорта, глаза забегали по неизвестному помещению, пока не упали на постель перед собой, под одеялом кто-то лежал. В эту же секунду возник противный писк. Потянувшись, юноша аккуратно схватил одеяло, и потянул на себя, в ту же секунду его схватили чьи то холодные пальцы. Сердце колотилось с бешеной скоростью. – Это ты виноват. – послышался голос откуда то издалека но он был везде, с лица спал кусок ткани, открывая вид на мертвенно бледное лицо парнишки с рыжими волосами, его рука крепко сжимала руку шатена, а тот в маою очередь пытался ее вырвать, чувствуя как дыхание сбивается, с глаз ручьем начали течь слезы, а отовсюду была одна и та же фраза: Это твоя вина, что я в коме. Прошло несколько минут, прежде чем парнишка вырвал руку, и закрыл уши руками, отходя от кровати. Началась паническая атака, парень глотал ртом воздух, сжимая волосы но крепко закрывая уши, опять страх, что окутал его целиком и полностью. С этого дня, панические атаки стали для Дазая ежедневными, каждый день в ночь, тот испытывал чувство вины, а от него страх и ужас, галюцинации стали чаще и страшнее, врачам он ничего не говорил. Это его наказание, так ему сказали, каждое воспоминание о рыжем мальчике из палаты приводило к этому. Накахара же угасал с каждым днём, как бы организм не боролся, болезнь прогрессировала. Его просто держали на этом свете, каждые несколько дней выводя из кретического состояния. Спустя пару недель, даже у самых оптимистичных врачей пропала надежда на этого мальчика. Им не выбраться отсюда, это конец, сейчас нужно молится о скорой смерти.