Стихийное бедствие-2: Бабушка наносит ответный удар

Ирина отставила бокал с красным полусладким на тумбочку, поправила плед, который согревал ее этим вечером и уставилась в мелькающий экран телевизора. Она уже несколько лет не смотрела его просто так — они с Анатолием предпочитали проводить время за просмотром различных сериалов, которые, накрученными поворотами, заставляли внимать каждой секунде экранного времени. — И этого уже не будет, — пробормотала она себе под нос, постукивая телефоном по колену. Ирина и сама не до конца понимала своего решения. В конце концов, после той операции, о которой будущий бывший супруг не поставил её в известность, уже прошло много времени. С другой… Отчего ей тогда стало так тяжело его видеть? Разговаривать, интересоваться его жизнью, что-то делать для него? Проведя достаточно времени за анализом ситуации, она пришла к выводу — Анатолий надломил её чувства. И с каждым днём теплых становилось меньше, зато раздражение постепенно заполнило чашу терпения. Ирина стала осознавать, что её чересчур сильно злят его периодические пьянки на работе, злит то, что он преуменьшает ради неё количество выпитого, но только на словах. За пару дней до её решения и вовсе взбесил простой факт — чайник, оставленный возле базы. Приняв то, что если они ещё неделю побудут вместе, и случится страшное, она пришла к тяжелому решению, которое легко не далось. «Пятнадцать лет жизни ушло в пустую. Пятнадцать! Какой кошмар… Но ведь все это время мне с ним было… Да, мы часто ссорились по мелочам, да и не по мелочам…» Отмахнувшись от расшатывающих хотя бы видимое спокойствие мыслей, Ирина потянулась за телефоном. Свайпнув пару раз по экрану, открыла мессенджер и уставилась на статус супруга. «Интересно знать, что ты тут торчишь целый вечер… С кем вот уже общаешься? Хотя, ты же всегда в телефоне… Даже когда я рядом с тобой» Осознав, что её мысли идут по направлению измены супруга, она заблокировала телефон и отшвырнула на диван. Кот, которому сотовый прилетел ровно по хвосту, зло и громко мяукнул, затем спрыгнул на пол и ушёл искать менее травматичное место.

***

В квартире Кривицкого Геннадия Ильича утром кипела жизнь — Маргарита, элегантно устроившись на кресле возле окна, не менее элегантно пила кофе, делая маленькие глотки. Анатолий, занятый попытками избежать заломов на пиджаке, периодически поглядывал на неё и хмыкал про себя. «Интересно знать, как вы вообще сошлись? Совершенно разные ведь. Хотя, на Ирку (отныне он её иначе не называл) она чем-то похожа… Чего тебе, нравилось под каблуком чтоли быть?» — Да твою собачью мать и бабку, — выругался в сердцах, в очередной раз проиграв отпаривателю. — Что там у тебя опять случилось? — Крикнул Геннадий из кухни. — Необязательно всякий раз вопить как потерпевший. — А когда делаешь не свою работу, то так оно и получается, — буркнул Анатолий, — Такое ощущение, что твоя жена специально все костюмы измяла. Маргарита выгнула бровь и слегка закашлялась. — Что? — Да не вы, — раздалось шипение пара в очередной раз. — Толя, сколько раз я тебе говорил, что это твоя жена, — проговорил Геннадий, накрывая на стол, — ты хотя бы пробовал с ней связаться? Может она уже отошла? — А мне то что от ее отхода?! — Очередная складка на пиджаке исчезла, и Анатолий вымученно улыбнулся. — У нас давно все имущество расписано. Геннадий махнул рукой, а Маргарита тихо засмеялась. — Ваш саркзам не к лицу в такой ситуации, — Медленно проговорила она, ведя кончиком пальца по краю чашки с кофе, — женщины — создания утонченные, хрупкие. Не хотите, — сощурилась, окинув его оценивающим взглядом, — подарить ей подарок? Предложить отдохнуть от быта и глажки ваших пиджаков? — Она поднялась и подошла к обеденному столу. — А это не я, — многозначительно выделил последнее слово, — выгонял её из её же квартиры! И вообще, не так давно эта хрупкая и утонченная была в Испании. А уж что она сказала, когда узнала про пустяковую операцию… Слушайте, а чего я перед вами оправдываюсь?! — Взял худо-бедно поглаженный пиджак и направился в уделенную ему комнату. — Толь, ты завтракать не будешь? — Окликнул его Геннадий, догадываясь, в прочем, об ответе. Им послужил хлопок двери. — А я вот буду, — Маргарита устроилась за столом и посмотрела на своего бывшего супруга, тепло улыбнувшись, — помнишь, как ты носил мне завтрак в постель, м? Геннадий смущенно отвёл взгляд. — Помню. Я многое помню, Рита, — подвинул к ней тарелку с омлетом. — Надеюсь, ты всё также вкусно готовишь… И еще, — она взяла вилку и посмотрела прямо в его глаза. — Я очень хочу знать, что ты надумал по поводу моего предложения. Он тяжело вздохнул и повернулся к плите.

***

По дороге на работу Анатолий Борисович все-таки позволил себе по-человечески обдумать ситуацию. Он мог сколько угодно шутить над этим, но не мог врать себе — поступок Ирины задел его очень сильно, а еще больнее было от того, что в их отношениях никогда такого не было, даже на пике скандалов. Даже тогда, когда она решила спасти Кривицкого ценой репутации их обоих. Вторым фактором было не самое приятное воспоминание — Анатолий всегда считал, что они с Еленой разошлись друзьями, но… Он не мог смотреть на стоящие чемоданы рядом с входной дверью. Но еще сильнее не желал видеть присевшую на один из них супругу. Почти бывшую. — Лен, я ничего не понимаю, — устало сказал Анатолий, отчаянно массируя виски — от таких новостей голова невероятно разболелась. — Толь… — Она тяжело вздохнула и опустила взгляд, — я уже всё решила. Так правда будет лучше. Я так и не стала для тебя хорошей женой… — Господи, ну откуда, откуда я тебя спрашиваю ты взяла этот бред, Лен?! — Он не выдержал и повысил голос, чего делать в этой ситуации очевидно не стоило. — Во-первых, не кричи. А во-вторых… Ты и сам всё прекрасно понимаешь, только не хочешь себя во всём виноватым выставлять. — Спокойно сказала она. — Вот и прекрасно. Теперь виновата я, все же довольны. Анатолий прошёлся туда-сюда в очередной раз, затем присел на банкетку и посмотрел на Елену снизу вверх. Затем улыбнулся уголком губы — даже сейчас, будучи какой-то потерянной и расстроенной, она была очень красивой. На удивление, но в любых оттенках настроения, она оставалась верна себе и была чертовски привлекательной. Настолько, что ему даже сейчас захотелось её обнять и поцеловать, прижать к себе и не отпускать никогда. Даже после тех слов, которые на него вылились по приходу домой. — Лен, с чего ты это всё взяла? Ты… Ты идеальная жена, замечательная мать… Ты подумала вообще о том, что будет с нашим сыном? Тебя вообще какая муха укусила?! — Нервно шлёпнул сам себя по коленке и вновь посмотрел в её глаза, в которых всегда хотелось утонуть. — Толь… Я уже приняла решение, — она смахнула светлую прядку, которая так красиво упала на лицо, — ты же понимаешь, что уговаривать меня не стоит… Я даже не хочу говорить очевидные вещи, не хочу… Себя унижать, наверное, не хочу. А Толик что Толик? Он твой сын, я никогда не буду против вашего общения. — Лен… У нас с ним итак не самые лучшие отношения, — решился он сказать то, что до сих пор не хотел признавать, — ты же понимаешь, как он к этому отнесётся… Он же меня возненавидит, Лен, — не выдержал и подошёл к ней, — ну, что мне сделать, чтобы ситуация изменилась? Ну, что… — Взял её за подбородок. Она не стала вырываться. Смотрела на него, делая медленные глубокие вдохи и выдохи, казалось, что вообще перестала дышать, а её взгляд выворачивал его душу. — Толь, не волнуйся за это, пожалуйста. Я с ним поговорю, обязательно поговорю. Он, конечно, будет расстроен, но… Я так больше не могу, понимаешь? — Аккуратно вывернулась из его рук и вытащила из одного чемодана ручку. — Отпусти меня, пожалуйста, Толь. Ты же знаешь… Знаешь, что я врать тебе не смогу, — в её глазах блеснули, кажется, слёзы. — И иначе я не смогу… Отпусти, — открыла за собой дверь и шагнула назад, в темноту подъезда. Анатолий почему-то прислушался к её просьбе. Что-то из услышанного покоробило его душу — как будто он бы стал её оставлять рядом с собой силой. Вынырнув из воспоминаний, он сделал глубокий вдох, затем полез в карман за телефоном. Спонтанная поездка в Питер — что может быть лучше?

***

Настроение Ирины Алексеевны с утра было ещё хуже, чем вечером. Даже перспектива вновь оказаться на любимой работе, устроиться в уютном кабинете, заварить чашку ароматного американо не радовала. Хотелось… Она и сама не могла ответить себе на вопрос чего бы ей сейчас хотелось. Снова отправиться домой и сидеть там с котом и размышлять об Анатолии, который за прошедшие сутки ни разу не написал ей и не позвонил? Или уехать куда-нибудь за город, дабы наедине с природой разобраться со своими чувствами? Или отправиться к сыну, чтобы помочь ухаживать за внучкой? Последнее было бы хорошо, живи они далеко, но, увы, Москва тесна. Ничего из этого Ирине по-настоящему не хотелось, поэтому, бросив дежурное «Доброе утро», кое таким не являлось, Ирине Фёдоровне, она заполнила журнал и уже собралась было отправиться в свой кабинет, как её остановил не слишком довольный голос нового начальства. — Ирина Алексеевна, — пробухтел Игорь Яковлевич, поравнявшись с ней, — а вы, между прочим, опаздываете. Не стыдно? Подводите коллектив. — Игорь Яковлевич, — сквозь зубы проговорила она, давая таким образом понять, что сегодня дипломатия — не про неё, и будет гораздо лучше, если её оставят в покое как минимум до обеда, — я задержалась всего лишь на пять минут. Вы видели, что твориться на улице? — Кивнула на стеклянные двери, за которыми бесновался дождь. — Такси в пробках! — Задерживаться, — вкрадчиво проговорил он, — буду тут я. Это первое. Второе — срочно найдите мне хирурга Кривицкого. Я хочу переговорить с ним перед общим собранием. Ирина сдержанно кивнула — про собрание она совершенно забыла. Не успел Игорь покинуть её, как раздалось слегка шепелявое и чересчур мягкое: — Ирина! Та обернулась и на секунду забыла как нужно дышать. «Этого мне еще не хватало!» — лишь успела подумать она, оказавшись в крепких мужских объятиях. Геннадий Ильич, проходящий мимо, остановился как вкопанный, смотря на эту сцену — меньше всего он ожидал увидеть, как какой-то молодой человек, сидящий в отделении едва ли не с ночи, лезет к его, пусть и бывшей, супруге.