Стихийное бедствие: Бабушка наносит ответный удар

Раздался громкий хлопок, и комната погрузилась во тьму. — Я что… Ослеп? — Послышался голос Анатолия, крепко сдобренный горячительным напитком. — Пробки выбило, — Геннадий моргнул несколько раз, убедился в том, что ему не показалось, тяжело вздохнул и, подсвечивая себе путь фонариком в телефоне, направился на лестничную клетку. — Сейчас, посмотрю, автомат, наверное, выбило. Ему совершенно не хотелось проводить остаток вечера в темноте подъезда — хотелось оказаться как можно быстрее в кровати и попытаться продолжить прерванный сон. — Помощь нужна? — прозвучало из квартиры. — Сам справлюсь, автомат выбило! На улице чёрте что. Анатолий же, снова вспомнил причину, по которой в очень поздний час побеспокоил Геннадия. В очередной раз вернувшись домой за полночь, Анатолий аккуратно открыл дверь, стараясь не греметь ключами, прислушался и аккуратно зашел в квартиру и выдохнул — кажется, Ирина спала, а значит ей вовсе необязательно знать, во сколько вернулся домой её супруг после очередного совещания. Он аккуратно устроился на банкетке и принялся аккуратно снимать ботинки, даже не представляя себе бессмысленность этого действия. Раздался тихий щелчок, затем прихожая залилась неприлично ярким для такого часа светом. Анатолий сощурился и развернулся. — Ирэн… А ты чего не спишь? — Растягивая слова поинтересовался, нащупывая ногой домашние тапочки. Ирина, скрестив руки на груди, внимательно смотря на него, багровея от злости. — Где ты был? — Сощурилась, скрестив руки на груди. Тон её голоса не только не предвещал ничего хорошего, но и ненавязчиво намекал, что заснуть в ближайшее время не выйдет. — Как где… На работе, — Он направился к ней, желая одарить любимую женщину приветственным поцелуем, — совещание было, сделка одна завершилась. Она увернулась от его губ и театрально помахала ладонью перед лицом. — Не дыши на меня остатками завершения, — ухитрилась его отпихнуть от себя. Анатолий совершенно не желал её слышать и слушать, он был занят — раздевал супругу глазами, тем более, её шелковый светлый халат, заканчивающийся чуть ниже колена, будоражил фантазию. — Значит так, — Ирина кивнула куда-то в сторону, — вот твои вещи. Собрала всё самое необходимое, даже отпариватель засунула. — Чего? — Он мотнул головой, повернулся, с трудом удержавшись на ногах, затем снова посмотрел на неё. — А это как понимать? М? — А как хочешь, — она поморщилась, — так и понимай. Хочешь — ночуй на вокзале, хочешь — в подъезде. Только я тебя больше видеть не хочу. Анатолий икнул, мотнул головой, вгляделся в глаза Ирины, надеясь найти там искорки, которые дали бы понять, что всё сказанное ей — дурацкая воспитательная шутка. Однако насыщенно-зелёные очи продолжали сохранять холод, смешивающийся с презрением. — Ир… — Сделал глубокий вдох. — Слушай, ну это смешно. — А мне вот чет совсем не смешно, — кажется, у неё дернулся левый глаз, — ни капельки. Знаешь, где у меня твое вранье бесконечное? Вот тут, — указала себе на шею, — через края перелилось. — Слушай, это наша общая квартира, да? Выгнать ты меня можешь из спальни, но не из дома же! И о каком вранье речь вообще? — Толь, всё, — Ирина поморщилась, — я не хочу это слушать даже и тратить свои нервы на разжевывание очевидных вещей. Ты уже большой мальчик, сам всё должен понимать. Он продолжал ошарашено смотреть на неё. Кажется, алкоголь за секунду выветрился из организма, и только сейчас Анатолий смог понять степень злости супруги. — Давай мы с тобой завтра это обсудим. Ир, ну какая вожжа тебе попала под хвост? — А нечего обсуждать, Алеников. Нечего. Мне надоели твои бесконечные сделки, пьянки. Вранье твое. Ты вспомни, когда ты последний раз трезвым домой приходил. Не помнишь? Вот и я не помню. А жить с алкоголиком я не хочу! Тем более, тебе вообще пить нельзя. Себя вниз тянешь, так не надо меня за собой. — Она перевела дух и отвела взгляд. Её нравоучительный тон наотмашь ударил по самолюбию Анатолия. Мотнув головой, он выпрямился, окинул Ирину насмешливым взглядом. — Я алкоголик? — А кто ты? — Пожала плечами. — И врун. Я долго терпела, Толь. — А где бы мы сейчас были, если бы не моя работа, а? — В его голосе промелькнул несвойственный для состояния нестояния металл. — Ой, вот даже не начинай. У тебя на всё один аргумент. Вот где бы я была, если бы ты тогда на операции умер, это действительно вопрос. А я бы даже и не знала, что овдовела, — дёрнула губой. — И вместо того, чтобы подумать о том, что ты творишь, ты продолжаешь жить как жил. А я так не могу. Я не знаю, как тебе теперь верить. — Ой-ой-ой, — Анатолий поморщился. — Ты все еще забыть не можешь что ли? Это бред, Ира, бред! Я не хотел, чтобы ты волновалась лишний раз. Вот какая… — Я тебе сказала — уходи. Не хочу тебя видеть и слышать. В ее глазах читалась непоколебимая уверенность в том, что слетало со слегка покусанных губ. Наверное, такой он её ещё не видел. У Анатолия появилось ощущение, будто бы Ирина репетировала перед зеркалом свой монолог. — Да я сам от тебя уйду! — он даже себе не мог признаться в том, что ему невыносима мысль о том, что его второй раз бросает жена. — Вот и живи тут одна. Зато без алкоголя и операций. Ирина хмыкнула, удержав удар, развернулась и пошла в спальню. Анатолий еще постоял несколько секунд, выжидая просветление в голове жены, однако минуты текли, а новых звуков в квартире не появлялось. В конце концов, он не выдержал, открыл заново дверь и вышел в подъезд, даже не подумав о чемодане и о ботинках. Не успел Геннадий вернуться в гостиную, которая вновь стала светлой и уютной, как раздался звонок в дверь. Анатолий встрепенулся, посмотрел на часы. — Ты кого-то ждешь? — Нет конечно. Время-то видел? «Я и тебя не особо-то ждал» — подумал он, но в слух говорить не стал. Геннадий до сих пор не мог понять, почему Анатолий пришел к нему. После недавних событий прошёл месяц, и не сказать, что бывшие друзья как-то сблизились. Скорее здесь можно было подчеркнуть нейтралитет — Анатолий, заезжая в Склиф за Ириной сдержанно здоровался с Геннадием, тот же перестал к нему относится с раздражением. Но это всё совершенно не означало то, что один из них может попроситься пожить к другому. — Может это Ирка… Вдруг у неё помутнение прошло? — Анатолий поднялся со стула и направился в прихожую. Геннадий тяжело вздохнул — услышать имя бывшей супруги, пускай и в такой форме, было определенной победой в этот вечер. Самым сильным желанием было вернуться в уютную постель и продолжить спать. Однако не все желания совпадают с возможностями, поэтому приходилось сидеть, подперев сонную голову рукой и слушать бывшего приятеля. — Выгнала! Как собачку выгнала! — Разгневанно декламировал Анатолий, расхаживая по кухне. — И это после стольких лет брака. Да я… Да мы пятнадцать лет вместе! — Толь, — Геннадий потер лицо ладонями, затем постарался скрыть зевок, — ну не в первый раз ругаетесь же. Чего ты сейчас бесишься? Анатолий, осушив залпом — по старой привычке, чашку с остывшим чаем возмущенно посмотрел на товарища. — Чтобы она так спокойно меня из дома выгоняла — первый. Вот тебя она выгоняла? — Ну… — Нет? — Ну нет. Но причем тут мы! У меня, сам знаешь, вообще была другая ситуация, — Геннадий говорил намного тише бывшего друга, стараясь хоть как-то спастись от праведного гнева соседей. — Твоя ситуация заключалась в том, что ты в Израиль лыжи навострил! А я… Да я ей всё! Вот прям всё. И самое главное — умереть мог я и за это же я от неё и получил! И ведь какая коварная, а, — сощурился, — столько времени спокойная была, а тут внезапно р-раз и всё! Чемодан собрала, представляешь? И не лень же ей было! Небось покидала туда все так, чтобы я потом задолбался это гладить. Геннадий на секунду прикрыл глаза и сразу же мотнул головой, понимая, что еще немного, и он уснет к чёртовой матери. Вновь посмотрел на товарища, которого видел впервые настолько возмущенным. — Я завтра с ней поговорю, — пробормотал он, — меня она послушается. — А вот этого не надо, — Анатолий поморщился, — я кто по твоему? Растение? — Почему сразу растение? — А потому что я сам в состоянии с ней поговорить! Вот даже не лезь сюда. Я у тебя пару дней поживу, — плюхнулся на стул, — а там и у нее сдвиг пройдет. Нет ну какова, а! Даже слушать не захотела! Ну я и ушел, чтобы ей обидно стало. Геннадий хмыкнул. — Так тебя выгнали из дома или ты сам ушел? Анатолий поморщился и махнул рукой: — А это к делу не относится. Факт остаётся фактом — ей в Испании напекло головушку. А всё звонила, говорила как скучает, как ей плохо… Выходные просила взять! И кто она после этого? Значит, как жить со мной неделями после моей операции она могла. А тут что-то в голове помутнело, и сразу иди ты Толя лесом. Тьфу! Так еще и в дождь! То она, значит, о моем здоровье переживает, то устраивает вот такое. И как ее понимать? Из воспоминаний недавнего прошлого его вырвал голос Анатолия. — Ген, а это не Ирка… Но тоже интересная женщина. Раздался стук каблуков, и на кухне появилась хорошо одетая дама. — Ну, привет, Гена, — проговорила она, опустив солнечные очки на переносицу. Анатолий заинтересовано уставился на Геннадия — кажется вечер переставал быть томным.

***

Не успела Ирина Алексеевна накинуть на плечи безукоризненно выглаженный халат, как в кабинет постучали. — Да! — Крикнула она, закончив поправлять распушившуюся за время дороги чёлку. — Входите. В кабинет боком просочилась Фаина и сразу же затараторила: — Ой, Ирина Алексеевна, там новый главный приехал! Ох и важный он! Секретарша с ним… Остальную тираду Ирина не слушала. Ей показалось, будто кто-то остановил и время и ее способность соображать, потому что в голове билась только одна мысль: «Он должен был приехать в конце недели»