«память о тебе – как жвачка в волосах,
и, видимо, слишком глубоко в башке застряли корни.
холодно в аду, нечем дышать на небесах.
вселенной больше нет, но я о ней зачем-то помню».
/Noize MC – Жвачка/
***
дождь не прекращался уже неделю. «совсем, как два года назад» – задумчиво, едва различимым шепотом произнес рейнгардский лорд, наблюдая за тем, как капли размеренно стучат по подоконнику, стекают по оконному стеклу и превращаются где-то на земле в маленькие, черные, будто сама тьма, лужи. райн делает первый глоток. будет иронично, если все закончится именно сейчас, в эту дату, да?***
два года назад райну казалось, что причина уничтожительно серой и противной погоды заключается совсем не в специфичном климате его родного города, а в том, что от количества боли вокруг ей пропитывается даже природа, и вселенная оплакивает лорда и леди рейнгардских. совсем как огромная толпа людей, собравшихся на похоронной церемонии, чтобы проводить в последний путь леди. все произносили печальные речи о том, как всем будет ее не хватать. райн знал, что они не лгут. кто-то прятался под зонтики и дождевики. кто-то использовал заклятие, позволяющее не промокнуть. райн стоял немного по-отдаль, прислонившись к дереву – ему казалось, что если он не будет опираться на что-то, то непременно упадет. он не защищался от дождя – признаться, райн даже не замечал, что ему холодно и что с его волос текут капли. его ноги подкашивались, руки дрожали, а собственное отчаяние, боль и вина перемешивались с такими же разрушительными чувствами каждого, кто находился здесь. в такие моменты молодой наследник ненавидел свои необычные способности. мальчику казалось, что он не выдержит больше, но он все еще держался. отдаленно, будто во сне, и совсем незаинтересованно наблюдал за стоплившимися людьми. «к черту их» – пронеслось у него в голове. тогда райн впервые ощутил тьму, которая разрастается в его груди, но за этим тоже наблюдал отдаленно. будто это вовсе была не его грудь, не его тьма, не его боль. – «к черту их всех. это моя мать, что они вообще имеют право о ней говорить, находиться здесь… оставьте меня, скит, одного!». внезапно он почувствовал на себе пристальный взгляд чьих-то глаз. девочка-эльф, стоявшая вместе со сторградской делегацией смотрела на него настолько цепким и полным сочувствия взглядом, что в момент, когда их глаза встретились, райн на мгновение вышел из режима отреченного наблюдения, словно вынырнул из воды, и бросил ей в ответ собственный пристальный взгляд глубоких глаз, выражающий что-то между горькой насмешкой над тем ужасом, в котором он оказался, и отчаянием. в следующее мгновение девочка сделала шаг в его сторону. а потом его позвали – кто-то из высшей знати, приближенных родителей, тех, кто владел половиной рейнгарда, и он не мог не подойти, ведь обязанности «главного» теперь, кажется, были на нем. райн кинул девочке многозначительный кивок и отошел разбираться с делами города. она хотела броситься к нему, поговорить хотя бы мгновегие, но важные люди уже окружили его, закидывая вопросами, на которые сам новоиспеченный лорд не знал ответов – «что будет теперь?». это был последний раз, когда у них был шанс поговорить как раньше. в следующую встречу этим же вечером он скажет лишь одну фразу, навсегда оттолкнув ее.***
двоюродная сестра, привыкшая к более южному климату, однажды спросила райна, как он вообще выдерживает жизнь в настолько темном и дождливом городе, но сам райн не видел в этом дожде ничего плохого – напротив, он чувствовал с ним что-то общее, единое, будто дождь был частью его самого, или же он – частью дождя. райн был уверен – умерев, сам станет дождем. будет стучать о крыши домов, барабанить всеми словами, которые так и не сказал. а не сказал он очень много, поэтому этот дождь бы не закончился очень-очень долго, навис бы над всей республикой в своем пронзительном крике, который бы так и не был услышан. (над сторградом он бы стучал сильнее, чем над другими городами, в попытке донести все невысказанное одному конкретному человеку.) иногда – когда-то в приступах агонии после очередной передозировки сопорнумом, когда-то в ночных кошмарах – ему казалось, что дождь говорит с ним. чаще дождь говорил голосами родителей, но иногда – его собственным. «ты даже не простился с ней по-нормальному» – размеренно говорил ему сейчас собственный голос, стуча по подоконнику согласными. второй глоток. «она узнает о твоей смерти только от сторградской верхушки, идиот» – снова голос в собственной голове, с издевкой – «после того, как ты отрекся от нее, ей будет все равно. а уж ансельм-то как обрадуется».***
на следующий день делегация сторграда уезжала обратно. – если тебе нужна будет моя помощь или совет, не стесняйся обратиться, – с теплой, но очень печальной улыбкой сказала леди хелл, положив руку на плечо райна, – управление городом никогда не дается легко, особенно в твоем возрасте, но я всегда буду на твоей стороне. а потом она уедет, и он ни разу не последует ее совету. наблюдая за тем, как гости садятся в повозки, райн остановил взгляд на знакомой фигурке с белыми волосами, сейчас завязанными в аккуратный хвост. аин ничем не выдавала это, но райн знал, ощущал, как девочка сдерживает в себе нескончаемую обиду, прячась за гордостью, как растет и укрепляется в ней яростная уверенность, что она не позволит больше ни одному живому существу принижать ее по причине происхождения. времена унижения давно в прошлом. и в этот момент райн понял, что натворил. словно холодной водой его окатило ощущение, что прямо сейчас он потеряет ее навсегда. он делает шаг навстречу. чья-то холодная рука ложится на его плечо и сжимает его так сильно, будто хочет сломать райна одним движением. – только. попробуй. еще. раз. к ней. подойти. – низкий голос отчеканил эти слова ему прямо на ухо. райн дернулся, поняв, кому принадлежит этот голос. никогда раньше райн бы точно не решился переходить дорогу темному магу, однако в эту секунду собственная тьма, прораставшая в груди, резко затуманила восприятие, не оставляя ничего, кроме ненависти ко всему живому. взгляд парня словно скрылся за белой пеленой. – а ты кто такой, чтобы приказывать мне? – с вызовом. вкладывая в слова всю ненависть, заполнявшую его теперь. он решил, что и сам больше не позволит оскорблять кого-то за происхождение, поэтому не повторил ту ошибку, что совершил по отношению к его сестре, но тон и без этого вышел презрительный, раздраженный. – если я увижу тебя рядом с аин или узнаю, что ты позволил ее оскорбить даже за спиной – скормлю тебя марионеткам. собеседник не выражал ни единой эмоции, но райн знал – это точно не пустая угроза. он позволил себе лишь сдавленно фыркнуть в ответ.***
аин навсегда осталась частью вселенной, которой больше нет. которая осталась там, два года назад. он не хотел помнить о той вселенной. потому что, черт, зачем вообще помнить о том, на месте чего теперь огромная, всепоглощающая бездна? пустота, которую нечем заполнить? там не было этой тьмы вокруг и внутри. не было ощущения, что за ним кто-то следит, что ему некуда деться, нечем дышать; изводящего чувства, будто сам факт собственного существования впивается в кожу иглами. раздирает. там были родители. и там была она. он закрывает глаза, предаваясь воспоминаниям. и тут же делает еще один глоток, надеясь, что больше никогда эти картинки не всплывут в его голове. единственное, о чем он жалеет, когда наконец теряет сознание – последнее, что он сказал ей, было оскорбление.