Уплывающие воспоминания

      Она была ангелом моих воспоминаний. Летала, разнося лучи надежды и вырисовывая живописные картины. Как давно всё это было...       Много лет утекло с той поры. Пожалуй, для нас с тобой — в особенности. Сила менять реальность, будучи высшим дарованием, в один момент может превратиться в проклятие. И уже никто не в силах будет изменить это. Память поминутно искажает разум, путает линии, места и события. И твоё лицо медленно уходит, расплывается, скрываясь в нещадном потоке времени. С каждым прошедшим сбросом всё больше и больше у меня уходит на то, чтобы вспомнить твоё лицо: твои припухшие искусанные губы, твой то по-детски растерянный, то по-взрослому пустой взгляд, твои румяные щёки, неаккуратные растрёпанные волосы каштанового оттенка, едва касающиеся плеч. Но в особенности. Глаза. Они всегда казались мне полностью чёрными. Сухими, бездушными, но очень глубокими. И эта незаполненная глубина пугала меня. Это была та самая Пустота, которая блестела в тебе с самого начала. Я избегал смотреть в них. Пугался той чёрной бездны. И только теперь, когда уже десять минут я не могу представить себе твои зрачки, я понимаю, как много упустил. Как же много стоят воспоминания, я готов бы дорого заплатить, только чтобы освежить свою память о тебе. В конце концов, что ещё у меня осталось?       Ты была ребёнком, попавшим в ужасные условия. Да, ты пришла сюда не от хорошей жизни, ты не хотела бы остаться в живых в тот вечер. Тёплые последние лучи июльского вечера тогда касались каменного пола Подземелья. Я любил эту пору. Тот прохладный ветерок, катившиеся из дырки в нашей пещере. Часто приходил сюда взглянуть на небо: розовое, оранжевое, красное. Эти цвета всё ещё остались в моей памяти мимолётным пейзажем: коварной картинкой природы. Тот день казался таким обычным. Пока...       Ты лежала, почти не в силах двинуться с места. Я остановился у каменной стенки, вытянул шею, так наивно и по-детски, вгляделся. Медленно подошёл. Рукав твоей кофты был чуть подвёрнут. Там я увидел красные, только-только начавшие заживать полоски. Тогда я и не понял всего.       Чара. Ты всегда была взрослее меня. Умнее, рассудительнее. И всё же ты была ребёнком, не познавшим любви и детства, которые мы смогли тебе подарить. Обычным несчастным ребёнком. Ты боялась. Боялась, что всё это в один момент может рассыпаться. Превратиться в прах и исчезнуть, словно минутное сновидение. Я видел, как ты ухватилась за монстров, словно за соломинку надежды, как ни за что не готова была отпустить её. А я не боялся. Я не знал потерь или горя. Я не боролся за счастье. И в конце концов я всё потерял. Вокруг лишь темнота и пустые, бездушные разговоры. Безмозглые существа теряются во марке времени. Такой как ты я больше не встречу.       Я имел многое: добрую, открытую душу, понимающее сердце, любовь к окружающим. И стоили ли эти нюни твоей жизни? Ты имела решительность, желание сражаться, недоверие и осторожность. И только один раз стоило тебе открыться, позволить мне взять контроль, как тут же всё пропало. -       Ты любила рисовать. Помню, я часто просыпался среди ночи, ощущая над веками слабый мельтешащий свет. Ты лежала на животе на полу, поставив фонарик рядом с криво вырванным листочком, и рисовала. Много рисовала. Я подсаживался рядом, достав из тумбы альбом, и вместе мы часами выводили линии на наших холстах. Ты мало говорила, но тишина рядом с тобой всегда казалась особенной. Шорох бумаги превращался в симфонию в моих ушах. Нам не нужно было говорить: мы и так знали, о чём каждый думает. Я не ценил это.       Но если и говорила ты, то редко и чётко по делу. Часто была груба и легко раздражалась. Тогда это мне казалось обидным, но я не дулся. Всё же есть в эмпатичных наивных сердцах что-то, что позволяет видеть больше остальных. Оно было и во мне. Я знал, что ты не хочешь меня обидеть, что в глубине тебя сидит что-то печальное. Незабытое горе, ненависть.       — Пообещай мне кое-что, — сказала ты как-то. Я взглянул на тебя: ты была бледнее обычного, в аккуратной детской ручке сжимала стебель золотого цветка. — Пообещай, что запомнишь меня такой.       Ты глядела вдаль, на лбу выступал пот.       Через время ты действительно изменилась: лежала на кровати с белым лицом, впалыми щеками и окровавленным ртом, ты не боролась за жизнь, поставив цель бороться за монстров. И смерть, чувствуя свою раскрепощённость, быстро прибрала тело к рукам. И как же я отблагодарил тебя за жертву?