Перезаряжай

      «Какого черта я вообще на это согласилась?!»       Нова со злостью пнула камень и подняла взгляд на небо. Солнце уже село, и через кроны деревьев проглядывали рассыпанные по серо-синему небу яркие звезды и пока еще бледная луна.       Сколько они уже бродили по лесу? Точно больше трех часов. И все безрезультатно.       Сегодня днем малец лет семи по имени Понтий заявил (точнее, как заявил, — скорее провыл, заикаясь и глотая слезы), что его верный друг, толстый, похожий на огромную меховую муфту серый кот по кличке Кот, еще вчера убежал в лес и так и не вернулся. Нову поразило то, что это создание, питающееся явно лучше средней изгойской семьи, по-прежнему было способно бегать. Выпив воды и перестав заикаться, малец, к счастью Новы и беспокойству Музы, успокаивавших его и уверявших, что Кот вернется, куда-то убежал, а уже через несколько минут оказался в конце улицы с деревянным мечом (двумя палками, связанными на манер острия и рукояти) в руке наперевес.       — Я сам отправлюсь на поиски Кота! — торжественно заявил Понтий и, развернувшись на пятках, с испуганным лицом взмыл в воздух.       За воротник легкой курточки, заглядывая мальчишке в глаза, его с легкостью, словно щенка, держал Бродяга.       — Далеко собрался, герой?       Лицо Понтия озарилось радостью и он принялся живо рассказывать все ту же историю про побег Кота, но теперь приправляя ее не существовавшими еще пару минут назад подробностями, вроде того, что малец чувствует, как Кот зовет его и тоскует по нему.       — Ты никуда не пойдешь, — твердо заявил Бродяга, выслушав Понтия.       — Почему?! — взвыл мальчик, по-прежнему болтаясь в воздухе и размахивая мечом.       — Одному идти опасно.       — Тогда пойдем со мной!       — Нет.       — Почему?!       — А вдруг, — Бродяга тяжело вздохнул и поставил мальца на землю, присев рядом с ним на корточки, — Кот вернется, а тебя здесь не окажется? Представляешь, как он расстроится?       Нова, глядя на эту сцену, удивленно вскинула брови. Она все никак не могла привыкнуть к тому, как вечно злой Бродяга, готовый без промедления пооткусывать всем вокруг лица, общался с детьми. Это был совершенно другой человек — человек, а не волк! И, что было еще удивительнее, дети сами тянулись к этой почти что двухметровой машине для убийств.       — А если не вернется? — даже с расстояния в несколько метров Нова видела, как у Понтия задрожала губа, но голос юного рыцаря при этом почти не дрогнул.       — Я его поищу. А ты карауль здесь.       — Но идти одному опасно!       Малец сразил Бродягу его же оружием.       — Я справлюсь, — он медленно поднялся на ноги, становясь в два раза выше Понтия.       — Нет, — тот топнул ножкой и заозирался по сторонам. Стоило ему встретиться взглядом с Новой, как его губы растянулись в улыбке, и уже через мгновение он тащил девушку за запястье туда, где остался стоять Бродяга. — Ты ему поможешь!       Нова закрутила головой в поисках помощи, но лицо Бродяги, наблюдавшего за этим, было абсолютно непроницаемо, а в синих глазах Музы плескалось умиление.       — Это плохая идея, — сказала Нова, высвобождаясь из некрепкой детской хватки.       — Почему?! — в который раз воскликнул Понтий, и на этот раз настолько громко, что Нова почувствовала, как его высокий голосок звенит прямо у нее в черепе. — Ты ведь хотела помочь! — она совершенно точно не хотела и не выражала подобную мысль ни словом, ни взглядом. — Или… ты струсила?       — Я… — Нова вновь подняла взгляд на Бродягу и, только стоя к нему почти вплотную, смогла разглядеть в его глазах намек на заинтересованность происходящим. Или это была тщательно замаскированная жажда убивать — она пока не научилась различать. Он уже давно должен был заявить что-нибудь в духе: «Городским слабачкам в лесу не место», — но почему-то молчал.       Это была проверка. Не в том смысле, что кто-то заставил пацана выучить сценарий, а потом расставил вокруг камеры, чтобы запечатлеть реакцию «городской слабачки», нет. Это была такая же проверка, как тот случай, когда Муза позвала Нову помочь прополоть огород их соседки, или как когда Нова всю ночь шила платье для дня рождения дочери уже другой соседки, или как когда случился налет саранчи и Нова в полуобморочном состоянии помогала Бродяге и Музе заколачивать окна.       Окраины раз за разом бросали ей вызов, и Нова панически боялась провалить хоть один из них. Ее позиции здесь были слишком неустойчивы и любая мелочь, даже этот несчастный Кот (которого, к слову, сложно было назвать мелочью), могла подорвать их и превратить ее из «славной девушки», всегда готовой прийти на помощь, обратно в избалованную браслетницу. И, несмотря на то, что ее по прежнему ужасно пугал местный лес и сравнительно ужасно раздражал Бродяга, она, натянув улыбку и потирая обтянутое тканью левое запястье, произнесла:       — Нет, конечно.       — Отлично! Значит вы будете моими рыцарями!       Тогда Понтий, поставив этот небольшой нелепый поисковый отряд на колени и заставив склонить головы, принялся зачитывать какую-то несвязную речь про отвагу и верность и поочередно колотить Нову и Бродягу мечом-палкой по плечам.       — Теперь и принцесс посвящают в рыцари? — шепнул Бродяга, скалясь.       — И драконов, видимо, тоже, — буркнула Нова.       Не сказать, что ей не понравился вид стоящего на коленях Бродяги, но этой «прогулки» он точно не стоил.       У опытного волчары-следопыта явно была какая-то тактика, которой он придерживался, тогда как Нова просто внимательно осматривала отведенные ей Бродягой участки леса, заглядывая под каждый куст. Она не имела ни малейшего представления о том, как правильно искать в лесу кота, но успокаивала себя тем, что уж эту махину она бы точно заметила. Пару раз она даже была близка к успеху, но в обоих случаях оказывалось, что это был не Кот, а покрытый мхом булыжник.       Встретились они с Бродягой, когда уже окончательно стемнело и заметно похолодало. Нова пожалела, что не взяла с собой никакой верхней одежды.       — Нашла?       — Нет. А ты?       — Нет.       Они помолчали. Тишину прервала Нова:       — Нужно возвращаться. Дальше искать бессмысленно.       — Что, неужели разочаруешь мальца?       Нова уперла руки в бока и подняла глаза на ухмыляющегося Бродягу.       — Хорошо, давай продолжим поиски, и в крайнем случае в качестве трофея ты принесешь ему мой окоченевший труп со свернутой шеей.       Этот тип обычно, конечно, бесил ее до скрипа зубов, но радовало одно: рядом с ним она могла не строить из себя ни отважную волчицу, ни утонченную жительницу Полиса. Ни той, ни той она еще или уже не являлась, но показывать этого, разумеется, не хотела. И только Бродяга своими злыми глазами, казалось, видел ее и вообще всех вокруг насквозь. Поэтому не было смысла даже пытаться — мнение Бродяги волновало Нову меньше всего, к тому же он и так наверняка знал, что ей не стать одной из них. Бродяга издал скрипучий смешок и поднял глаза на небо. Его лицо тут же стало серьезным.       — Мы ушли слишком далеко от лагеря.       — К чему ты клонишь? — Нова нервно дернула бровью.       — Цыц. — Бродяга резко опустил голову и замер, глядя прямо перед собой.       — Не смей меня…       — Тихо. — Отрезал он и накрыл рот Новы огромной ручищей, сжав ее щеки с такой силой, что она не издала бы и звука, даже если бы очень постаралась. Ей ужасно захотелось укусить его за палец. Что он устроил?! — Здесь кто-то есть, — шепнул он, медленно поворачивая голову из стороны в сторону.       Глаза Новы расширились от ужаса. Она пыталась проследить за взглядом Бродяги, но видела только едва различимые в лунном свете силуэты деревьев. Треск веток спутники услышали одновременно, но успели только переглянуться.       Из кустов, оглушительно рыча, на них выскочило огромное создание с горящими желтыми глазами, похожее на лохматый гибрид медведя и волка, и повалило их на землю. Раскрыв пасть, чудовище вцепилось лапами в плечи Бродяги. Наверное, не угрожай их жизням опасность, Нова бы выдала какую-нибудь хохму в духе: «Волки не поделили территорию», — но сейчас она едва слышала собственные мысли за бешено стучащей в ушах кровью и ревом этого монстра.       Тяжело дыша, она вскочила на ноги и окинула беглым взглядом развернувшуюся сцену. Бродяга, прижатый к земле, держал чудовище за раскрытые челюсти. В руке блестел нож, которым он не мог воспользоваться без риска быть моментально убитым. В траве справа от него что-то сверкало.       — Помогай или беги! — рявкнул Бродяга.       Не зная, что она делает, Нова кинулась вперед и, схватив с земли пистолет, сделала три оглушительных выстрела, целясь предположительно в голову монстру. На мгновение все стихло, словно они оказались под водой, а затем уши наполнил отвратительный непрекращающийся звон.       Бродяга с глухим стуком скинул с себя труп зверя и поднялся на ноги, буднично отряхиваясь и разминая шею. Все его лицо и куртка были забрызганы густой темной кровью.       — Когда вернемся, надо будет научить тебя стрелять, а то чуть руки мне не отхе… Эй, ты чего?       Нова, медленно моргая, опустила взгляд. Пистолет выпал из трясущихся рук, с тихим шорохом скрывшись в траве. Вся ее одежда тоже была забрызгана кровью. Нова рассеянно провела пальцами по щеке — и лицо тоже. Только сейчас она посмотрела на мертвое, убитое ее руками, создание. Все такое же опасное даже на вид, с острыми когтями и клыками, но теперь абсолютно не живое. И с удивительно осознанными открытыми глазами…       — Эй! — Бродяга схватил ее за плечи и тряхнул с такой силой, что чуть не оторвал от земли. — Не время раскисать!       Снова моргнув, Нова перевела на него взгляд. Она словно только проснулась.       Если бы она не знала Бродягу, то решила бы, что на его хмуром лице отражается беспокойство. Но она его знала, так что с наибольшей вероятностью это была твердая готовность вытрясти из нее всю дурь, если она прямо сейчас не придет в себя.       — Что это вообще…       Договорить ей не дал раздавшийся из глубины леса рев — тот же самый, что она слышала несколько минут назад, но намного громче. Зашуршали кусты и затрещали ветки.       — Да вашу мать! — прорычал Бродяга и, быстро подняв с земли пистолет и сунув его за пояс, схватил Нову за запястье. — Бегом!       Нова задыхалась, не чувствовала ног и к тому же рисковала остаться без руки, если Бродяга не перестанет тащить ее с такой силой вперед. За спиной, подгоняя, раздавался топот огромных лап. Куда они бегут? Что происходит?! Они ведь искали кота!!! Конечно, Нова знала, что в лесу водятся хищные звери и вот такие жуткие гибриды: однажды, после встречи с представителем местной фауны, Бродяга завалился домой к Музе, весь подранный, как уличный пес, и едва стоящий на ногах, но вместо сестры обнаружил там «изнеженную браслетницу», которая и зашивала его весь оставшийся вечер (и тогда же потеряла статус изнеженной). Но он тогда сказал, что эти создания водятся сильно дальше от лагеря!..       Точно.       Они же ушли слишком далеко.       Беглецы вылетели из леса и оказались на небольшой площадке перед обрывом. Им в лица ударил холодный ветер. Они затормозили почти у самого края, и теперь Нова сама вцепилась в предплечье Бродяги, чтобы не упасть — то ли без сил, то ли прямо вниз. В глазах темнело, а горло жгло. Будь прокляты и Кот, и его хозяин!       — Тупик, — безэмоционально констатировал Бродяга.       Из леса, уже совсем близко, вновь раздался рев.       — Как?! — только и смогла прохрипеть Нова, вскидывая глаза на спутника.       Как это все вообще было возможно? Почему это с ней происходило?! Когда и почему она оказалась в гребаном боевике?!       На площадку, едва не снося деревья на своем пути, выпрыгнул их преследователь — огромная свирепая туша как минимум раза в два больше той, с которой они уже столкнулись. Возможно, он собирался мстить за сородича. Или просто готовился полакомиться глупыми людишками. Особого значения это уже не имело, потому что отступать было некуда. И ведь удивительно, этому чудовищу, когда оно будет откусывать горе-следопытам головы, будет совершенно все равно, изгои они или браслетники…       — Нужно прыгать! — крикнул-скомандовал Бродяга и потянул Нову вперед.       — Куда?!       — Вниз!       — Нет! — взмолилась она.       Пусть их лучше убьет этот медведь, или волк, или что он такое, а не приземление на скалы!       А монстр тем временем приближался, теперь медленно и пригнувшись к земле, словно мог спугнуть свою безмозглую добычу.       — Да! — Бродяга крепко прижал Нову к себе, обхватив за спину, и уже в следующее мгновение они летели вниз.       «Я найду тебя на том свете и убью снова», — подумала она, прежде чем все померкло.       Нова тонула. Ее неумолимо тянуло на дно. Она не могла пошевелиться и даже не пыталась. Вода заливалась в рот, нос и уши, давила на грудь. Неужели это то самое последнее воспоминание, которое решил создать ее мозг перед смертью? А как же слайд-шоу-нарезка моментов из жизни? И это обман? Какая же скукотища.       Все-таки стоило научиться плавать в школе.       Чья-то рука с силой вцепилась в запястье и потянула Нову вверх, вытаскивая ее из этого сырого загробного мира.       Она сидела на берегу какого-то озера и вот уже несколько минут пыталась откашляться, прерываясь только на то, чтобы откинуть с лица волосы или постучать зубами от холода. Вся одежда была мокрой насквозь и мерзко липла к телу, а в обувь наверняка заплыла парочка мелких рыб или головастиков. Но, черт возьми, Нова была жива!       Рядом расположился Бродяга, невероятно похожий на мокрого лохматого пса и ужасно довольный. В ногах у него валялась его и без того тяжеленная кожаная куртка, теперь наверняка ставшая совершенно неподъемной.       — Ты!.. — наконец перестав кашлять, прохрипела Нова, схватив его за колено.       — Нас спас!       — Нас чуть не убил!       Они воскликнули это одновременно, в упор глядя друг на друга. Она на него — с яростью, он на нее — с неподдельным детским удивлением.       — Думаешь, я стал бы прыгать, если бы не знал, что тут вода?       — А про то, что я не умею плавать, ты знал?! Хоть бы сказал дыхание задержать!       — Я не виноват, что вас в городе и этому не учат!       Нова зло тряхнула головой, ударив Бродягу по плечу мокрыми волосами. Тот, продолжая гордо ухмыляться, поднялся на ноги и не слишком успешно попытался стряхнуть с брюк песок. Махнув на это рукой, он подхватил куртку и уверенно, словно собирался опробовать следующий увлекательнейший аттракцион в этом адском парке развлечений, зашагал вдоль берега.       — Пойдем! — крикнул он, даже не оборачиваясь.       «Тоже мне, джентльмен», — подумала Нова, неповоротливо вставая с песка.       Ей ужасно хотелось посмотреть, как он отреагирует, если она сейчас исчезнет, но сил на розыгрыши уже совершенно не осталось, поэтому она просто быстро засеменила вперед, пытаясь поравняться с этим нелепым длинноногим созданием.       — Куда мы идем? — спросила она, с трудом нагоняя Бродягу.       Тот резко затормозил и посмотрел на нее, как на умалишенную.       — Спать, — сказал он, вскинув брови и тараща на нее свои огромные голубые глазищи.       Нова истерично хихикнула и кивнула. Да, возможно, она повредила голову при падении в воду и теперь сходила с ума, а это была самая очевидная на свете вещь. Спать, конечно же они идут спать.       Через некоторое время они оказались перед небольшим деревянным домиком. Бродяга жестом скомандовал Нове ждать на месте и, только убедившись, что внутри все чисто, махнул ей рукой, приглашая войти. Громко топая по дощатому полу, он быстро пересек небольшую комнату, швырнул куда-то в угол свою куртку, и, остановившись у камина, по-хозяйски схватил с полки коробку спичек и без особого труда его зажег. Помещение наполнилось мягким теплым светом, и только теперь Нова смогла рассмотреть, где она оказалась.       Для хижины у озера в лесу, еще и на Окраинах, внутри было удивительно аккуратно и даже мило. Основная комната была квадратной, у дальней стены, справа от камина, находилась какая-то дверь. В боковых стенах располагались окна, под ними стояли скамейки и стол, заваленные шкурами животных, а у двери была ниша с какими-то пыльными склянками и коробками.       Нова приблизилась к камину и, едва почувствовав тепло от огня, медленно осела на пол, не желая больше никогда вставать с этого места. Бродяга остановился рядом, и, уперев руки в бока и щелкая челюстью, принялся крутить головой в разные стороны, что-то выискивая. Видимо, ничего не найдя, он стремительно развернулся и направился к выходу.       — Не!.. — Нова резко подалась в сторону, едва не хватая его за штанину, и тут же, поняв, что сделала, отдернула руку, заливаясь краской. Она стыдливо отвела взгляд к окну.       — Нужно набрать дров, — спокойно сказал Бродяга. — Я буду рядом.       Он оставил дверь открытой и не выходил из небольшого прямоугольника, освещаемого огнем.       Нова стянула мокрую обувь и спрятала лицо в коленях. У нее заслезились глаза. Наверное, из-за дыма.       Довольно скоро Бродяга вернулся с охапкой каких-то веток, которые бросил возле камина.       — В комнате есть кровать, — сказал он, кивнув на дверь, палкой шевеля горящие поленья.       — Там есть еще один камин? — глухо спросила Нова, не поднимая головы.       — Нет.       — Тогда я останусь здесь.       Бродяга хмыкнул, а уже через мгновение Нова услышала подозрительный шорох ткани. Подняв взгляд, она обнаружила, что Бродяга успел стянуть футболку, которая уже валялась у него в ногах, и теперь возился с пряжкой ремня.       — Что ты делаешь? — спросила она, глупо хлопая глазами и даже не предпринимая попыток отвернуться.       — Снимаю мокрую одежду, потому что не хочу заработать к утру воспаление легких, — удивительно спокойно ответил он, видимо, смирившись с тем, что его спутница расплескала в озере остатки мозгов.       — Этого риска бы не возникло, если бы ты не решил поиграть в аквапарк.       — Если бы я не решил поиграть в аквапарк, мы бы уже переваривались в брюхе этой бешеной херовины. Хотя, конечно, тогда мы бы точно не заболели.              Когда Бродяга принялся снимать брюки, Нова все-таки соизволила перевести взгляд обратно на огонь — не столько из смущения (уж человеческих телес она видела достаточно), сколько из… приличия? Если в сложившейся, ужасно раздражающей ее ситуации, можно было говорить о каких-то приличиях. И еще больше ее раздражало то, что Бродяга был абсолютно прав.       — Хочешь — сиди так, — добавил он, заворачиваясь в одну из звериных шкур и устраиваясь под окном. — Скажу всем, что ты пала в неравном бою с чудовищем, героически защищая жизнь Кота.       — Не ври. Ты скажешь, что неуклюжая браслетница сломала себе шею, споткнувшись о первый попавшийся сук.       Бродяга прикрыл глаза. Его тонкие губы растянулись в улыбке — удивительно беззлобной. Впрочем, возможно, это была галлюцинация.       — Возможно.       Нова поерзала на месте. Одежда почти не высохла и к тому же была покрыта песком, а влажные волосы липли к шее, плечам и спине. «Да что за глупости!» — мысленно воскликнула она, едва не стукнув кулаком по полу, и, накинув на плечи огромную мягкую меховую шкуру и скомандовав Бродяге отвернуться (на что он только фыркнул), стала стаскивать с себя с трудом поддающуюся одежду. Оставшись в одном белье и закутавшись посильнее, она поднялась на ноги и направилась в соседнюю комнату. Внутри обнаружилась аккуратно заправленная, простенькая, местами ржавая двуспальная металлическая кровать, по бокам от которой, заменяя тумбочки, стояли деревянные ящики.       — Что это вообще за место? — недоуменно спросила Нова, стягивая с кровати одеяло.       — Хижина у озера.       Девушка пожалела, что не может сейчас осуждающе посмотреть в эти наглые глаза.       — Если ты дальше скажешь, что вода мокрая, я кину в тебя горящим поленом.       Бродяга издал хриплый смешок.       — Волки иногда здесь останавливаются. Когда слишком поздно возвращаться в лагерь или…       — …или ты только что спасся от бешеного зверя и искупался в озере.       — Да, вроде того.       Нова дотащила одеяло и подушки до камина, попутно швырнув одну из них Бродяге — он поймал ее даже не глядя и тут же сунул под голову.       — Что ты делаешь? — спросил он, приоткрыв один глаз.       — Гнездо, — гордо ответила Нова.       Она постелила на пол одеяло, и кинув сверху подушку и еще пару шкур, поудобнее устроилась в центре. Усталость давила ее к полу, но глаза просто не закрывались, поэтому Нова продолжала сидеть, положив голову на колени и обхватив их руками. Вдруг взгляд скользнул по оголившемуся левому запястью с широкой белой полоской шрама, и Нова поторопилась его прикрыть.       — Незачем его прятать, — раздался справа голос Бродяги.       «Всем и так понятно, кто ты», — мысленно закончила Нова его фразу. И, конечно, он за ней следил. Как хищник.       — Он уродливый, — честно сказала Нова. Разумеется, это было не главной причиной, но одной из.       — У меня тоже такой есть, — после минутного молчания тихо произнес Бродяга.       Нова резко обернулась на него и с удивлением обнаружила на вытянутом жилистом предплечье такой же шрам — правда, более тонкий, кривой и едва заметный. Если не знать, куда смотреть, можно было его и вовсе не увидеть. Вот Нова и не увидела, когда зашивала побитого Бродягу.       — Но откуда?..       — Когда мародеров выгнали из Полиса, на всех надели браслеты, даже на детей, — Бродяга смотрел мимо Новы, на огонь. — Надеялись, что смогут продолжать следить, контролировать. Но они переоценили свои побрякушки и недооценили тех, с кем связались, — он перевел взгляд на Нову и хищно улыбнулся. У нее по спине побежали мурашки.       Нова несколько раз открыла и закрыла рот, не зная, что сказать. Что это ужасно? Что он был просто ребенком? Все это было бессмысленно, она прекрасно знала, что для Бродяги подобные сантименты не имеют значения.       Он первым прервал тишину, голос его звучал глухо:       — Ты скучаешь по городу?       Или все-таки имеют? С чего вдруг такие откровения? Тайна за тайну?              Нова отвернулась и опустила глаза.       — Не знаю, — тихо начала она. — И да, и нет. Я совру, если скажу, что не скучаю по моей работе, по уютной квартире, по ванной, в которой всегда была теплая вода, — она мечтательно вздохнула, — но сейчас я бы уже не смогла вернуться ко всему этому и жить ту же спокойную жизнь. Не после всего, что я узнала.       — А как же твой щенок? — в голосе Бродяги Нова опять различила его звериный оскал.       Ох, Брут.       Ее милый Брут.       В глазах защипало.              Она запретила себе о нем думать. Запретила скучать. Запретила прокручивать в голове все их разговоры, все, что они вместе пережили. Запретила вспоминать растерянный, полный ужаса и отчаяния взгляд родных зеленых глаз, когда она сказала, что не вернется с ним в Полис.       И днями Нова послушно соблюдала собственные запреты, с головой погружаясь в дела и не давая себе ни секунды подумать о чем-то постороннем, но стоило солнцу зайти, а ей остаться одной в комнате, как все запреты злостно нарушались, в результате чего на подушке по утрам обнаруживались следы от слез, а в зеркале — потухшие красные глаза.       В сказках, которые в детстве читала Нова, все было намного проще. Герои побеждали зло и жили долго и счастливо — неважно, в замке или в шалаше. И до недавнего времени она даже не догадывалась, что один герой может выбрать сторону злодея, искренне считая ее правильной. И она также не догадывалась, что сама сознательно откажется от волшебного дворца и прекрасного принца из-за собственных убеждений и в итоге будет сидеть в лесу с серым волком.       — Нет, — наконец хрипло отозвалась она. — Не скучаю.       Она знала, что нет смысла врать Бродяге. Но врала она не ему.       Дальше разговор ожидаемо не пошел. Нова, покрутившись на месте, как кошка, готовящаяся ко сну, сгребла в кучу все свои многочисленные пледы и, свернувшись калачиком, улеглась в центре этого кокона. Она была твердо намерена уснуть.       Что-то с силой давило ей на грудь. Открыв глаза, Нова обнаружила над собой все того же разъяренного медведя-волка. Сверкая желтыми глазами, он ревел и щелкал пастью прямо у ее лица. Девушка, не в силах пошевелиться, вся вжалась в землю в ожидании своей участи. Тогда чудовище замерло, и в следующее мгновение его голова буквально взорвалась, забрызгав все лицо Новы густой горячей кровью.       Она поднялась на ноги и обнаружила себя стоящей на самом краю крыши Олимпа. По щекам хлестал ледяной завывающий ветер. Купол пропал — вместо него над Полисом клубились почти черные тяжелые тучи. Город тянулся до самого горизонта, но в нем не было ни души.       — Предательница, — раздался со всех сторон голос, повторяясь, словно эхо.       Нова покрутила головой, но источника голоса нигде не было.       — Предательница! — повторилось более грозно, более настойчиво.       — Это не так! — крикнула Нова куда-то в небо.       — Предательница!!! — оглушительно взвыл голос.       В этот миг кто-то с силой толкнул Нову в спину, и она оказалась в воздухе.       Испуганно дернувшись, Нова распахнула глаза. Дыхание сбилось, сердце бешено колотилось где-то в горле, ее всю трясло и знобило. Она резко села и обнаружила, что по-прежнему находится в той же хижине, огонь по-прежнему горит, а Бродяга по-прежнему хмуро наблюдает за ней со своего поста. За окном все еще была ночь. Нова словно и не засыпала.       — Кошмары? — подал голос Бродяга.       — А ты почему не спишь? — проигнорировав его вопрос, спросила Нова.       — Дежурю. Кто-то же должен быть начеку.       Ей стало его даже немного жаль. Он ведь тоже наверняка устал, но все равно сидел и как сторожевой пес следил, чтобы к ним никто не сунулся.       — Отдохни. Я больше не хочу спать.       Нова скинула с себя все, кроме одной шкуры. Ее трясло — то ли от холода, то ли от страха — еще сильнее, чем раньше, но вся эта ерунда больше не грела, а только давила на плечи, прижимая к полу и вызывая еще большую панику.       — И что ты будешь делать, если сюда кто-нибудь заявится?       — Растолкаю тебя.       Бродяга неопределенно хмыкнул.       Помещение, в котором они находились, было совсем небольшим, и сидели они не так уж и далеко друг от друга, поэтому Бродяге совершенно не составило труда, вытянув длинную руку, схватить Нову за плечо и резко притянуть к себе. Она удивленно пискнула. Накинутая на плечи шкура стремительно поползла вниз.       — Что!..       — Так проще согреться, — сказал он и прикрыл глаза, прижимая ее к себе руками и ногами, словно мягкую игрушку.       Нова дернулась в сторону, но безрезультатно — с таким же успехом она могла бы пытаться сдвинуть с места вековой дуб.       — Сам же говорил, что расскажешь всем, что я умерла как героиня.       — Как неуклюжая браслетница, — поправил он.       — Точно.       — Я передумал, — сказал Бродяга и положил подбородок ей на макушку, — не хочу объясняться с Музой и Бардом. Они решат, что я заманил тебя в лес и растерзал, как дикий зверь.       — Это похоже на правду.       Бродяга приоткрыл один глаз, неодобрительно глянув на Нову сверху вниз. Она, заметив это, только слабо улыбнулась — впервые за этот вечер.       — К тому же я говорил не только про тебя. Мне тоже холодно.       — И поэтому ты сел прямо под окном.       — Да.       Спорить было бесполезно, так что Нова, поерзав на месте, покрепче прижалась к широкой горячей груди Бродяги. Она чувствовала под пальцами бугорки многочисленных шрамов и слышала, как размеренно бьется его сердце. Это действовало на нее удивительно успокаивающе и, как бы она ни сопротивлялась, ее глаза сами собой стали закрываться.       Блуждая на грани сна и реальности, она уже не знала, подумала она это или произнесла вслух:       «Знаешь, Бродяга… Ты совсем не такой злой, как хочешь казаться».       Утром они, как ни в чем не бывало, нацепили на себя высохшую, к счастью, одежду, разложили все по местам (Нова даже заправила кровать, которую сама же и распотрошила), и вышли из домика.       Солнце подсвечивало деревья, очерчивая золотом каждый листик, и отражалось в глади озера. И Нова бы с удовольствием еще полюбовалась этой картиной, если бы не обнаружила прямо на пороге хижины Кота. В этот раз точно настоящего, а не мшистый булыжник.       Глупое толстое создание совершенно спокойно сидело на месте и смотрело на своих «спасителей», довольно моргая.       Нова медленно перевела взгляд с Кота на Бродягу.       — Это какое-то издевательство… — начала она.       — Это жизнь, — торжественно и очень по-Бардовски заявил Бродяга, и, подхватив даже не сопротивляющееся животное на руки, зашагал в лес. Нове оставалось только последовать за ним.

«Он должен был сказать ей… что? Что она была милой и смелой, что она была лучше, чем он того заслуживал. Что он был неправильным, лживым, испорченным, но не настолько сломанным, чтобы не найти в себе сил собрать из себя подобие достойного мужчины для нее. Что ненамеренно он начал полагаться на нее, искать ее, жаждать, чтобы она была рядом». «Шестерка воронов» — Ли Бардуго