Красавица и вампир

      Гви прошибло холодным потом. Впервые лет, наверное, за пятьсот. Он желал бы исчезнуть и никогда больше не появляться! Она назвала его чужим именем! Да еще чьим! Именем его врага, которому вероятно служила. Словно против воли из груди его послышалось рычание, а на руках выступили острые как мечи когти.       Девушка счастливо потерлась носом о внутреннюю сторону его правой ладони и вся злоба вампира испарилась как по волшебству.       "Ладно, зови меня как хочешь! Как угодно!" - подумалось ему. И свое собственное полузабытое в веках имя он был готов отвергнуть, зваться кем-то иным, только лишь быть рядом с ней сейчас. Метаморфозы личности, закостенелой, застывшей в веках и не подвластной изменениям, происходили как-то слишком быстро и стремительно.       Рядом с Со Хян сидел не монстр, а просто-напросто растерянный и смущенный Гви, который чувствовал себя ужасно из-за непрошенной ревности. Пожалуй, заявись сюда вампир Ким, он обнаружил бы не Кошмар Королевского Дворца, а слабого... почти-что человека. Как кисэн удавалось все время его обезоруживать??? Причем так легко и быстро, ненавязчиво и молниеносно. Он едва узнавал себя, но чувствовал отчего-то что ее нельзя обижать. Никогда. Вот хоть провались на этом месте от досады! Ей нельзя вредить… когти исчезли, и поверженный демон издал грустный полустон.       Скоро рассвет и ему по-хорошему надо бы убираться отсюда. Но высвободить руку — значит разбудить больную. А что она скажет, когда увидит вместо своего любимого господина Кима — его? Монстра, от которого сбежала? Может лучше подождать удобный момент и высвободиться?       Дурацкий план. Но лучше все же остаться, — рассудил он. И к тому же вряд ли этот глупый маленький вампир смекнет, где он прячется.       Кстати! К нему миллион вопросов. Почему этот рыцарь в светлых сияющих доспехах ни разу ее не спас? И даже не попробовал спасти? И где этот Ким сейчас? Когда его живую подругу и спутницу лихорадит и никто (а Гви пристально наблюдал из тени) НИКТО! Не пришел проведать ее? Кроме маленькой сиротки, нашедшей в опустевшем доме крышу над головой.       Из размышлений Гви выдернул странный звук, словно кто-то скребся под дверью, как мышка. Был предрассветный час, птицы вовсю распевали свои песни, ветер шумел листвой, а маленькая девочка ученица-кисэн пыталась незаметно приоткрыть дверь в комнату Со Хян. Демон замер, не шевелясь. Дверь застряла где-то посередине и из коридора на него взглянули испуганные глаза ребенка. Он часто наведывался сюда, но с людьми вообще не пересекался.       -А вы кто, господин?       -Я помогаю, — сухо ответил Гви, действительно не понимая кто он для них сейчас.       -Странно, я Вас раньше не видела. — пробормотала малышка, пробираясь в комнату с большой плошкой недоваренного риса, — я приготовила это для госпожи. — Пояснила она, садясь рядом.       Ребенку было 6, может 9 лет. Раздалось урчание.       -Ты голодная? — озвучил Гви очевидное.       Девочка покивала:       -Но я пришла покормить госпожу…       -Этим ее не накормишь, тут явно не хватило воды, — он принюхался к кулинарному шедевру, — … и соли.       Сиротка замолчала и сжалась, словно в ожидании оплеухи. У Гви замерло бы сердце, если бы оно у него было. Хотя... он уже стал привыкать чувствовать то, что чувствуют смертные. Он снова мысленно чертыхнулся, назвав себя бесполезным и слабым червяком и, наконец, сказал:       -Присмотри за своей госпожой, я скоро.       И вышел, стараясь максимально шуметь как человеческий мужчина, не желая и дальше пугать ребенка. Ну и ничего страшного, что вышел через окно. Просто если бы двигался бесшумно, как он привык, то привлек бы к себе большее внимание.       Глупец Ким Сон Ёль. Совершенный идиот Ким Сон Ёль. Фантастический дурак.

***

      Когда Со Хян проснулась, было уже позднее утро. Солнце настолько нещадно палило на ее подушку, что она чувствовала себя как в горячем источнике. Рядом дрыхла свернувшись калачиком Ми Хи в обнимку с полупустой коробкой со сладостями, а возле них на полу стояла целая корзина с едой и всякими припасами. Капустой, ягодами, рисовыми пирожками с фасолью и много еще чем.       Выползая из кровати, совершенно бодрая и здоровая, кисэн огляделась. В комнате остался чайничек с лекарственным питьем на небольшом черном восьмигранном столике, сверток трав и маленькая записка. Буквы были выведены аккуратным корейским письмом:       «Здесь все необходимое. Принимай отвар трижды в день и не переохлаждайся».       Постепенно болезнь прошла насовсем и Со Хян даже перестала кашлять. Господин Ким объявился пару раз, спрашивая не знает ли она чего о сучившемся во дворце и снова унесся как ветер вместе со своим слугой. Кисэн задумчиво смотрела не его удаляющуюся спину очень-занятого-человека и думала про себя о том, что едва ли Ким Сон Ёль ее вытащил из лап лихорадки. Это точно не мог быть тот, кто одержим местью и своими воинственными планами. Ян Сон следовала за господином неотступно, так же как и Со Хян сама когда-то. Они были так поглощены своими делами, что даже не заметили ни похищения Со Хян, ни ее болезни.       Даже когда узнали, спросили лишь про внутренние коридоры пещеры и с какими помещениями дворца она связана. Со Хян могла бы еще рассказать, что Гви появлялся так же в Мо Ён Гаке, но, отчего-то не стала. Почему они бросили её наедине с монстром? И почему монстр не стал убивать её, а наоборот помог? От этих всех мыслей голова Со Хян шла кругом, и она стремилась занять себя делами, только бы не думать ни о предательстве Кима, ни о неожиданной доброте Гви.       Первым же делом она взялась за восстановление Мо Ён Гака и уборку после того злополучного вечера. Что бы ни происходило, а жизнь должна была продолжаться дальше. Как-то утром они с малышкой нашли в котле на кухне множество серебра. Не трудно было догадаться, кто его там оставил, ведь к серебру прилагалась записка все тем же прекрасным аристократическим почерком:       «Компенсация за ущерб, причиненный этому дому».       Кисэн сразу наняла хороших рабочих, что восстанавливали крышу и полы, после драки между господином Кимом и Гви. Накупила разных материалов, в том числе и рисовую бумагу, чтоб восстановить перегородки между стенами и они с малышкой целыми днями сидели с клеем и дощечками, аккуратно восстанавливая пробитые бумажные окна.       Чтоб развеселить Ми Хи кисэн предложила приклеивать на бумагу сушеные цветки виолы, шиповника и разные травы. Поэтому вскоре дом стал наполняться милыми цветочными узорами.       По утрам Со Хян выходила на рынок, разведать кто и где сейчас из ее бывших девочек работает. Так как Гви дал серебра даже сверх меры, то переманить бывших коллег на свою сторону не составило особого труда. Кто устроился швеей, кто-то служанкой в таверне, а кто-то вообще ушел к конкурирующим фирмам. Но Со Хян это не смущало, она последовательно приходила к каждой и просила вернуться, ведь Мо Ён Гак — лучший из всех домов кисэн в столице, и они все вместе — всем коллективом артисток над этим долго работали. Конечно, кто-то не захотел возвращаться, опасаясь визитов монстра, но Со Хян заверяла всех, что точно знает — он больше не заявится и не тронет их.       Точно знала в глубине души, как бы абсурдно это ни звучало. И была права.

***

      Однажды вечером наконец-то объявился Гви, они засиделись с малышкой, подшивая разодранные кем-то шторы (!), что обычно разделяли столики гостей в большом павильоне, как вдруг подул слабый ветерок, и крошка Ми Хи даже чихнула. Кисэн ласково потрепала ребенка за щеку, прислушиваясь к своей интуиции. Внутреннее чутье подсказало ей, что нужно немедленно выйти во внутренний двор, так что она быстренько выскользнула из комнаты, пообещав девочке принести с кухни что-нибудь вкусненькое.       Как она и ожидала, во дворе рядом с кладовой возвышалась черная тень. Вампир в шитых золотом одеждах, опускавшихся до самой земли и прятавших его голые ступни, величественно возвышался в этом маленьком мирке смертных. Со Хян мысленно благодарила всех богов за то, что ее девочки уже давно спали и видели, наверное, десятый сон. Она искренне надеялась, что никто не выйдет из своей комнаты и не сбежит из Мо Ён Гака уже навсегда.       Гви стоял к ней спиной, и ей почему-то до боли захотелось обнять его. Он не появлялся почти месяц! Оставлял лишь деньги, еду и какие-то странные записки с отрывками древних стихов. Со Хян понимала их только отчасти (может потому что они были написаны за пятьсот лет до ее рождения? Высокой куртуазной культурой, исчезнувшей навсегда?). Так что как бы там ни было все его основные мотивы оставались для нее тайной.       Она быстро и тихо пересекла двор, остановилась в шаге от напряженной спины Гви. В свете звезд и луны линия его широких плеч была восхитительной, девушка подавила в себе желание огладить их. «Такой невозможно красивый, — подумалось ей, — неудивительно, что королевские наложницы не кричали, когда он приближался».       -Отвартительно! — бормотал Гви, оглядывая новые перекрытия дома, — это даже хуже, чем я думал! Здесь все придется переделывать!       Он даже собирался уже закатать рукава, как Со Хян робкой рукой потянула его за край одеяния.       Вампир молниеносно развернулся и тут же сцапал «нападавшего». Девушка, сбитая с ног и лишившаяся опоры, вцепилась в эти его восхитительные плечи. Гви же, спохватившись, что снова чуть не убил, подхватил падающую кисэн, не дав ей упасть наземь. -Ты?.. — удивленно спрашивает он, хлопая черными обсидиановыми глазами. Подкралась так, что не заметил. Ну надо же!       Со Хян пытается отдышаться от испуга и шока, все еще цепляясь и повиснув на нем. Он в свою очередь слышит ее дыхание на своих губах, внутренне замирает и натягивается от этого как струна. А ей щекотно от того, то его темные локоны касаются кончиками её щеки. Они замерли как влюбленные в этой нелепой и неудобной позе. Девушка запоздало чувствует твердость его полуобнаженного из-за распахнутой рубашки торса своей грудью. Она моментально краснеет и лупит по плечам и рукам мужчины своими кулачками в попытке выпутаться из его объятий. Вампир не понимает, зачем бить руки, то не дают тебе упасть? Кисэн же, воспользовавшись его замешательством, выпутывается как кошка и отходит в сторону на пару шагов.       Гви смотрит на неё, освещенную фонарями дома. Теплые блики скользят по ее платью, мягким линиям, распущенным волосам и мягкой коже, он словно замирает в восхищении.       -Спасибо, — наконец произносит она, прервав неловкое молчание. — Это ведь был ты, верно? Ты спас меня и вылечил.       -Нет, не я. Твой дурацкий Ким, -ревниво процедил он, не глядя.       Какая муха его укусила сказать столь очевидную нелепость??? Девушка закатила глаза.       -Мне Ми Хи все рассказала.       Гви мысленно дал себе подзатыльник. Столько лет считал себя гениальным стратегом и вот тебе на. Прокололся.       -… что ты приходил каждую ночь и приносил лекарства и еду.       Да с тех пор, как девочка обнаружила его, пришлось носить еду и ей тоже. В обмен на молчание. Таков был уговор. Но дети, видимо, не в состоянии хранить секреты, что с них взять?       -... еще я помню, как ночью держала за руку кого-то, — продолжила девушка, вглядываясь в лицо Гви, которому вдруг стали невыносимо как любопытны следы побелки на стенах.       -… Так это был ты, — тихо прошептала она, убеждаясь в своих догадках. Ей надоело с ним играть в гляделки, поэтому она делает шаг вперед — посмотри на меня.       Не приказ, а просьба. Вампир не собирается поворачиваться к ней, так что ей приходится аккуратно взять его лицо ладонями и мягко повернуть к себе. И Гви позволяет ей сделать это! Так же как и тогда в своей пещере. Позволяет крутить собой как угодно, позволяет даже прикасаться! Что никогда и никому бы не дал. Со Хян умиляется видя эту его вежливую покорность. Но вот обсидиановые глаза настойчиво хотят смотреть не на нее, а вниз, что чрезвычайно удобно, чтобы… Она привстает на цыпочки и тихо и невесомо поцеловать их. Его полузакрытые веки чуть-чуть дрожат как крылья мотылька.       -Спасибо так же за то, что сохранил жизнь Ми Хи, — произносит она, отстраняясь и наблюдая за проделанной работой. На его коже чуть выше ресниц остались следы ее помады, ведь она не успела умыться пока засиделась за рукоделием.       -Я не убиваю, — глухо рычит от негодования, — … детей.       «Так красиво, — думается ей, — как будто макияж».       -Что? Где? — спохватывается Гви и кидается к ближайшей кадке с водой, заглядывая внутрь. Он напрасно искал свое отражение в воде под хихиканье кисэн, нечаянно озвучившей мысли вслух. Было слишком темно для этого.       -Не макияж красивый, — улыбается она, глядя на его растерянную моську, — а ты.