Утро

Свежий ветер рвался в окно, трепал тонкую занавеску и качал листочки каких-то неопознанных цветов на подоконнике. Мишка приоткрыл глаза и поморщился от настырных солнечных лучей, рассеявших его сон. Утро пахло первым днем каникул, мокрым асфальтом и яичницей. Вставать не хотелось, но и спать в такое утро было невозможно. Мишка приподнялся и с удовольствием потянулся. С кухни раздался свист закипающего чайника. «Электрический же вроде был» — подумал Миша и оглядел комнату. Ему смутно помнилось, что уснул он в каком-то другом месте. Вроде был лес кругом, вроде камин какой-то, мрачное все, деревянное и кирпичное, и мебель эта страшная, оранжевая… А тут ковер этот галлюциногенный на стене, и пододеяльник в зеленый горошек, как у Андрюхи был, и вышитые фиалки в рамке на стене, и светло, светло совсем как в детстве. Мишка поднялся, подтянул трусы и пошлепал на запах яичницы. Есть хотелось так, будто он не ел пару суток. Давно такого не было. Дверь на кухню была закрыта и за матовым стеклом был виден только тонкий женский силуэт, кажется, в каком-то легком платье. — Мама? — едва слышно произнес Мишка и замер, не решаясь войти. Да нет, волосы темные, длинные… не похоже. Он потоптался еще с полминуты, прежде чем открыл дверь. — Мишка! Проснулся наконец! Анфиса. Быть не может. Как же это… — Как же это… — Хрипло пробормотал Миша, смотря на нее во все глаза. — Как же это так, Анфиска? Она улыбалась как прежде и смотрела на него с нежностью и такой любовью, как не смотрела ни одна женщина в его жизни. У Мишки защипало в носу и он, быстро заморгав, задрал голову, делая вид, что рассматривает что-то на потолке. — Я думала, ты так и будешь спать. Напугал меня вчера, блин! Пришел среди ночи в одних шортах, босиком, пьяный. Но это фигня, Миш… Седой весь! Я даже не узнала тебя сначала! — Да я… — Начал Мишка, да так и не нашел что сказать. — Не важно это все, важно, что пришел. А седина эта тебе идет даже. Давай есть, голодный небось. Анфиса вытерла руки о цветастое полотенце и шагнула к нему. Мишка притянул ее к себе и прижал крепко, будто и не отпускал. — Хорошо, что ты домой вернулся, Миш. — Да куда ж я от тебя денусь. Люблю ведь… За окном пели птицы, летний ветерок шуршал в ветках деревьев, солнце медленно ползло к зениту, и вся жизнь была впереди.