Агата, которая пронзила Крылатую Тьму

Под всадниками мягко и бесшумно ступал длинный и пушистый светло-бурый зверь. Вокруг глаз на его белой морде характерный рисунок напоминал тёмную маску. Это был хорёк, снаряжённый двумя сёдлами, сумками, удилами, поводьями и стременами. Сквозь высокие кроны вековых деревьев, казавшихся паре сидящих верхом крыс гигантскими столбами с отростками, пробивался свет солнца. Тёплые лучи ласкали их шёрстку. — Леди Агата, не такой уж и страшный этот лес… — молодой оруженосец выглянул из-за спины впереди сидящей крыски и добавил: — днём. — Говорят, вороны появляются ночью, но и сейчас держи уши востро, а глаза широко открытыми. В лесу полно опасностей и без воронов, — наставительно сказала Агата, плавно управляя поводьями. — Конечно, леди Агата, — с готовностью ответил Блисс, проявлявший большое рвение по отношению к указаниям госпожи рыцаря. Юному крысу полмесяца назад исполнилось семнадцать, и по наступлению этой даты он, к своему удивлению и счастью, исполнил мечту — стать оруженосцем Озаряющей Агаты. Многие до сих пор относились с сомнением к крыске, предпочевшей латы платью, даже несмотря на её подвиги, в том числе и отец Блисса, сам бывший рыцарем. Он отговаривал сына от его затеи, предлагая кандидатуры хорошо знакомых рыцарей, но тот был непреклонен. Агата являлась для него образцом благородной силы, непреклонного духа и при этом изящества, в отличие от самодовольных рыцарей-самцов, любящих бахвалиться своим происхождением и доспехами. Отец слишком любил Блисса и потому благословил его выбор, хотя и без особой охоты, и вскоре случилось посвящение в церкви Несущей Свет. Короткое и скромное, на чём настояла леди-рыцарь: присутствовал лишь викарий, родители Блисса и сама Агата. Но для юного новоиспечённого оруженосца это было событие всей жизни, настолько сильно откликнувшееся в его душе, что клятва, которую он дал наставнице, была не менее горяча и сердечна, чем клятвы иных рыцарей к своим дамам. Хорёк очень чутко откликался на малейшее движение благородной лапки Агаты, но и сам прекрасно понимал, когда нужно обойти препятствие. Он плавно маневрировал между встречавшихся покрытых мхом булыжников, упавших ветвей деревьев, слишком больших скоплений листвы и кустов. Кроме того, скакун старался держаться тени и укрытий, чтобы не попадаться на глаза диким животным и другим опасным обитателям леса. — Подумать только… Хищный и смертоносный зверь делает всё, чтобы мы, крысы, испытывали как можно меньше неудобств при езде, хотя мог бы двигаться напролом и перепрыгивать большинство преград. А то и вовсе съесть нас, — сказал Блисс, касаясь лапой в кожаной перчатке пушистого бока животного. — И старается не привлекать лишнего внимания. Помни, что у этого замечательного и очень умного зверя есть имя, — Агата потрепала бархатистое ухо скакуна, и тот издал довольное гуканье, характерное для хорьков. — Лучезарный, — кивнув, сказал Блисс. Крысы давно одомашнили многих животных, чтобы использовать их в качестве скакунов: хорьков, куниц, норок, выдр, зайцев и кроликов. У каждого из них были свои преимущества и недостатки. Так, норки и выдры были незаменимы, если всадник собирался в путь по болоту, озеру или реке, куницы и хорьки отлично передвигались по лесу. Однако даже одомашненные куньи были опасны, потому что являлись хищниками, и для того, чтобы найти подход к ним, требовалось время. Отличались только зайцы и кролики, не представляющие угрозы для наездника, но для воина или рыцаря ушастые звери становились обузой в бою: они испытывали трусость, обладали плохим зрением и манёвренностью, не способны были защищаться или атаковать. Кроме того, несмотря на умение развивать колоссальную скорость и способность перемещаться на большие расстояния без долгого отдыха, что очень ценилось гонцами и разведчиками, не умели лазать по деревьям и другим поверхностям, в отличие от куньих. Лучезарный был неодомашненным хорьком. И как всякий представитель диких куньих, считавшихся непредсказуемыми, капризными и откровенно опасными, отличался крутым нравом. Использовать такого зверя в качестве ездового животного мог далеко не каждый. Для его приручения требовалось много времени, сил и терпения, но даже это не гарантировало успеха — зверь мог попросту отвергнуть самого старательного и искусного дрессировщика, если тот ему не понравился на любой стадии контакта. Ни силой, ни угрозами, ни пищей в таком случае купить их верность и послушание было нельзя. Однако, если старание и умение сочлись с симпатией зверя, он становился верным другом, великолепным, чрезвычайно быстрым скакуном и ловким, смертоносным и свирепым убийцей для всех, кто угрожал его хозяину. Но и подчинялся такой скакун лишь ему одному, становясь именным. — Как долго нам нужно ехать? — поинтересовался Блисс, рассматривая трепещущий голубой плащ Агаты, украшенный кантом светлого серебра и с вышитым посередине гербом дома леди-рыцаря — двумя переплетающимися крысиными хвостами. Он ладно сидел на плечах статной всадницы. — Пока не достигнем самой глубины леса. Ещё долго, — полированные доспехи Агаты, идеально сидящие на стройном, но сильном тельце, поскрипывали каждый раз, когда грызунья слегка подскакивала под мягко ступающим Лучезарным. — А как мы узнаем это, госпожа Агата? — голос Блисса был осторожен, он боялся надоесть рыцарю вопросами, но всё-таки не мог побороть любопытство. — Думаю, наступит ночь независимо от настоящего времени суток. Но главным признаком будет Непроглядное озеро, окружённое тонкими и голыми деревьями. Мёртвыми, — невозмутимо ответила крыска Блисс поёжился от страха и на какую-то секунду пожалел о том, что решил отправиться в такое место вместе с Агатой. Она не заставляла его и сказала, что хотя оруженосцу и следует везде сопровождать рыцаря и набираться опыта в боях, которые неизменно сопутствуют рыцарству, лес Крылатой Тьмы — слишком опасное место даже для опытного воина. И всё же он считал своим долгом быть верным наставнице и готов был отправиться за ней в самые лихие приключения. — Чувствую, что ты боишься, Блисс, — чуткость Агаты была не менее острой, чем её клинок. — У тебя всё ещё есть шанс вернуться, мы не зашли слишком далеко, и Лучезарный не устал. Мы можем отвезти тебя об… — Нет, леди Агата, ни в коем случае! Я дал клятву! — смятенно поспешил заверить молодой крыс, хватаясь за рукоять клинка для собственной уверенности. И всё же он добавил, надеясь, что леди-рыцарь поддержит его: — Но мне страшно, госпожа Агата… Я слышал многое об этих воронах, о том, что они пожирают душу, когда убивают кого-то. Они считаются воинами небытия, что вырывают нас, божьих детей, у Небесной Крысы из лап. Агата молчала, отчего сердце оруженосца забилось чаще. Значило ли это безмолвие презрение, насмешку или разочарование в нём? Меж тем, колеблясь, леди-крыса сказала: — Я тоже боюсь. Блисс дрогнул. Он был ошеломлён. Славная, одна из храбрейших крыс в мире, боится? — Но… — тихо и неуверенно начал он. — Подлинная храбрость состоит в том, чтобы признать, что тебе страшно. И всё равно делать то, что должно, — она вновь была невозмутима и даже не обернулась, внимательно глядя на окрестность впереди. Оруженосец размышлял над словами госпожи, и некоторое время они двигались в безмолвии. Лес жил своей жизнью: ветерок раскачивал со скрипом ветви великанов-деревьев, где-то далеко кричали птицы, тут и там можно было заметить шмыгающих в сторонке зайцев, белок и других животных. Вдруг хорёк резко остановился как вкопанный, заставив седоков сильно дёрнуться вперёд. Зверь вытянул голову и потянул носом, Агата обеспокоенно произнесла: — Он что-то учуял впереди. Или кого-то… Будем начеку, друг мой, — мягко потянув за удила поводьями, она побудила Лучезарного к движению. Словно призрак, животное бесшумно скользнуло вперёд, покуда слуха всадников не коснулись голоса из-за куста. Леди-рыцарь плавно направила хорька прямо сквозь него, и зверь, согнув ноги, телом начал раздвигать густую листву и ветви в стороны. Крыска сняла прикреплённый к ремешку у седла шлем с голубым плюмажем и опустила на голову, закрыв мордочку забралом, Блиссу же оставалось лишь зажмуриться и вжаться в её спину, чтобы ветви не ударили по глазам. Они оказались у противоположного края куста, и хорёк высунул морду наружу. Агата слегка подтолкнула его, чтобы он вышел чуть дальше, желая самой увидеть источник голосов, который привлёк скакуна. Взору предстала толпа в два десятка крыс, окруживщих крупного водяного грызуна на голову выше остальных. Сородичи Агаты и Блисса, вооружённые грубыми клинками, старыми копьями и дубинками, не оставляли сомнений в их роде деятельности. Это были разбойники. Только у пары бандитов имелись проржавевшие кольчуги, остальные довольствовались потёртыми клёпаными кожаными доспехами, а то и вовсе тряпьём. Окружённый грызун, коренастый, с бочкообразной грудью, всклокоченной грязной шерстью, он держал в боевой готовности массивную двуручную дубину, утыканную гвоздями. Могучее его тело было облачено в шкуры, а выражение морды говорило о понимании скорой смерти, но страха в нём не было, лишь готовность драться до последней капли крови. Хорёк припал к земле, приняв хищную позу и заставив всадников коснуться ногами земли. Он издал тихое шипение, на что Агата успокаивающе погладила его по холке. — Что там? Дайте мне взглянуть! — прошептал Блисс, всё ещё не видевший всей картины происходящего из-за спины Агаты и густой листвы. — Тихо! — шикнула леди-рыцарь. — Два десятка разбойников, окруживших бедолагу-ондатру. Все вооружены. Покинь седло, не лезь на рожон, держись кустов, если что — атакуй их со спины. Мы с Лучезарным будем в гуще событий. Помни, что осторожность должна быть частью мужественности, — распорядилась Агата. — Ну что, дикарь болотный, сдашься просто так и покажешь, где твой дом с пожитками? Обещаю тебе, что семейку твою не трону, возьмём только жратву да какое другое добро. Даю слово Гнилозуба, — сказал один из них, самый низенький, но, видимо, главный в этой шайке. В сравнении с водяной крысой он казался карликом, но смотрел на здоровяка снизу вверх с осознанием полного своего превосходства. — Да слово твоё и зуба твоего гнилого не стоит, червяк, — сплюнув под ноги лидера банды, презрительно выпалил окружённый грызун. — Мой зуб стоит поболе иного куска золота, не то что какого-то там слова, чурбан неотёсанный! — крыс, осознав, что сказал, поморщился и помотал головой. — Брось ты дубину свою проклятую! Что ж, клянусь, как брат твой, Крысой Небесной — не трону, зуб д… — Плевал я на вашу поганую Небесную Крысу, не богиня она мне, как и вы мне не братья. И зуб свой засунь себе подальше под хвост, чтобы честный мир не видел его никогда. — Тупица, каких поискать, а ещё язычник! — потеряв терпение, выкрикнул злобно главарь. — Ты умрёшь здесь. А следом твоя поганая, вонючая болотная семейка. — Никто сегодня не умрёт! — раздался громогласный голос Агаты в округе, окончательно покинувшей кусты на своём хорьке и бесшумно приблизившейся к толпе. Госпожа Блисса подняла забрало, являя участникам чёрно-белую мордочку. Внимание всех было обращено к неожиданной гостье. Большинство испытало страх — но скорее не из-за появившейся закованной в латы крыски, а страшного зверя, на котором она сидела верхом. Редкие рыцари могли позволить себе подобного скакуна, а уж простые солдаты, наёмники, тем паче бывшие крестьяне, которые часто становились разбойниками, и подавно. — Кто ты такая!? — вопросил главарь, сжимая кривой клинок в лапе. — Я, Агата Озаряющая из дома Двух сплетённых хвостов, а это мой верный скакун, Лучезарный. Я не потерплю несправедливости, кровопролития, разбоя и грабежа на этой священной земле, — в подтверждении своих слов, леди-рыцарь одним движением выхватила из украшенных голубых с серебром ножен прекрасной работы длинный клинок, сверкнувший от упавшего на него солнечного лучика. — Ха-ха! Священная земля? Да эта земля принадлежит Крылатой Тьме, а до того древним богам, а не вашей сраной Небесной Крысе! — дерзость, с которой водяной грызун высказался, поразила даже разбойников. Но не Агату. Блисс же, наконец-то сумевший выглянуть из кустов и наблюдавший всю эту картину, был поражён, быть может, куда больше бандитов. Он не понимал, как можно оскорблять святое крысиное божество и того, кто хочет спасти тебя от смерти. — Ты ошибаешься, язычник. Эта земля — священна, а вороны осквернили её временно. Ваши же языческие боги пали ещё задолго до появления здесь Бездны. Оруженосец понимал, что ситуация накалялась, и боя, казалось, не миновать. Он выхватил клинок и крепко сжал его, принявшись приговаривать известную молитву: — Да не ослабнет лапка, что держит меч… Блисс всё ещё держался кустов, не показывая своего присутствия, но в любой момент готов был броситься на помощь госпоже, несмотря на весь страх перед численным превосходством врага. Кто он такой, если не поможет ей в битве с разбойниками, и как тогда встретиться с гораздо более страшной угрозой — воронами, что сотканы самой тьмой? — Я бы сказал, что сделал бы с вашей церковью, городами и великой, этой самой, как её, крысиной цивилизацией. Со всеми вашими глупцами в сияющих доспехах, дурнями в цветастых лосинах, бестолковыми правилами, ритуалами. Да язык марать неохота, — подлил масла в огонь здоровяк и, словно того было мало, продолжил: — А тут ещё не просто болван, напяливший сияющие доспехи и возомнивший себя невесть кем, а крысиная самка. Старые боги, видать, сейчас хохочут в своих чертогах, видя всю эту глупость, и меня решили рассмешить перед кончиной. Низкоролосный крысиный главарь переводил взгляд с дерзкого водяного грызуна на Агату, оценивая уровень угрозы в случае стычки. Он понимал, что за ним численное превосходство, но ему было неизвестно, как поведёт себя бугай, если они атакуют рыцаря на хорьке, и в тоже время не был уверен и в том, что будет, напади они на здоровяка. Крыска и хорёк казались ему опаснее, но и поживиться в случае победы над ними можно было куда большим. Тут и славные доспехи, и оружие, и шкурка смертоносного зверя, которую можно было использовать в качестве тёплых плащей или продать на чёрном рынке. Это уж не говоря о том, что покоилось в седельных сумках глупой рыцарши. Алчные мысли и вовсе рисовали картины того, что можно прикончить всех троих, и тогда навар будет совсем славный. Конечно, главное не подставляться и погнать вперёд побольше соратников — пусть они помрут, а уж он, Гнилозуб, своё возьмёт. — Замолчи, невежественный глупец! — воскликнул Блисс, не выдержавший оскорблений со стороны грубияна. Он вышел из кустов, неминуемо лишаясь эффекта скрытности. — Как смеешь ты оскорблять мою госпожу, славную Агату, которая хочет спасти тебе, неблагодарному, жизнь, и милосердную Небесную Крысу, что даёт миру свет, жизнь и радость? Агата вздохнула, коснулась свободной лапой мордочки и сказала: — Блисс, отойди. Я не собираюсь зря терять время на вас, оборванцев, и хочу, чтобы вы разошлись с миром, без крови. Иначе вы познаете гнев рыцаря из дома Двух сплетённых хвостов, и уверяю вас, вы пожалеете о своей глупости. Голос её, спокойный и негромкий, был наполнен силой и угрозой, не оставляющей сомнений в том, что это не блеф и не пустая попытка запугать разбойников и их жертву. — Нас больше, дура. Думаешь, напялила сияющие латы, взяла в лапу клинок, села на хорька, завела себе жалкого прихвостня и можешь диктовать свои условия? Да мы таких, как ты, на обед жрём, а, парни? Не один десяток вонючих рыцарей на дорогах закололи. Вона у Дурня рыцарский нагрудник, — кривым пальцем главарь ткнул на крыса, облачённого в мятый исцарапанный нагрудник. Это был крупный грызун, самый крупный после водяного здоровяка, и держал он не иначе, как угрожающего вида алебарду. — откуда думаешь? — Зато на моей стороне моя Богиня, Несущая Свет, острый клинок и верный оруженосец, прошедший всю надлежащую боевую подготовку перед походом. А свирепый хорёк за секунду перегрызёт шею любому грызуну, даже такому, как ты, — Агата указала на здоровяка, окружённого бандитами, на что тот мрачно нахмурился и хмыкнул. — Тебя даже жалкий язычник, обитатель сырых болот, не испугался! — уже не так смело, но всё ещё хорохористо выпалил главарь. Агата неторопливо, но уверенно, сняла с бока зверя крепящийся ремнями треугольный щит и закрепила его на запястье левой лапы. Как и плащ, он был выкрашен в голубой цвет, и на нём были изображены два переплетающихся хвоста. — Даю вам, невежам и стервятникам, последний шанс не прогневать небеса. Либо вы расходитесь с язычником в разные стороны, либо священная земля, — она особенно выделила слова «священная земля», — оросится кровью тех, кто не признал в ближнем крысе своём брата. — Ааа, к бесу! — громогласно закричал здоровяк и, пользуясь замешательством, первый нанёс удар огромной дубины. Послышался треск ломающейся спины одного из разбойников и пронзительный его визг. Следом закричал главарь: — В атаку! Пятеро, бейте болотного урода! Остальные, окружайте всадницу! Копьеносцы, старайтесь не подпустить её близко, протыкайте ноги скакуна! Остальные, не подходите слишком близко, ловите момент для стаскивания на землю! — было видно, что опыт сражения против всадников у низкорослого крыса имелся. Толпа зашевелилась. Агата, не дожидаясь, когда её окружат, одним прыжком преодолела достаточное расстояние для того, чтобы вонзить в плечо ближайшего разбойника клинок. Морду второго бандита полоснула когтистая лапа хорька, оставив на ней глубокую рану. Уходя от атаки копья, Лучезарный резко отпрыгнул в сторону, от чего всадница чуть не выпала из седла. Выпрямившись, леди-рыцарь рефлекторно закрылась щитом, и в следующую секунду о него лязгнул чей-то топор. В ответ она нанесла удар острием в шею бандита. Где-то в стороне с рыком, раскручивая двуручную дубину, словно мельницу, сражался водяной здоровяк. Глухой и мощный удар с последующим стуком о землю возвестил о том, что от страшного оружия пал ещё один разбойник. — Да не ослабнет лапка, что держит меч, да защитит Милосердная крыса нас своим укрепляющим хвостом, да не ослаблен лапка, что держит меч… — бормотал себе под нос Блисс, с ужасом глядя на разворачивающееся кровопролитие. — Да коснётся божественная Госпожа нас своим животворящим носом… — Блисс! — услышал он голос Агаты. — Сзади! Пригнись! — голос леди-крыски для оруженосца подействовал, как вылитое на голову ведро ледяной воды. Он тотчас упал на землю, ощутив, как сверху что-то стремительно пронеслось. Перекатившись в сторону, как учил наставник, оруженосец оказался на спине и увидел, что в паре хвостов стоит разбойник с серпом, которым он только что хотел зацепить его шею, воспользовавшись замешательством. Сердце юного крыса наполнил ужас. — Крыса Небесная!... — пробормотал он, видя, что разбойник приближается. Блисс потерял из поля зрения всё остальное, не знал, как там его госпожа и хорёк: всё внимание было приковано к убийце с серпом. Зато он всё слышал — разъярённые крики бандитов, рык водяного грызуна, шипение Лучезарного, лязг стали и мощные удары дубины, от которых трещали хлипкие доспехи и ломались кости. — Сдавайся, дружок, и тебя не тронут… — произнёс фальшиво-добрым голосом приблизившийся разбойник с серпом, и Блисс мог разглядеть его кривую морду и полусгнившие жёлтые зубы. — Во имя Небесной Крысы, сложи меч, и мы разойдёмся миром… — Блисс, нет! — крикнула вновь Агата. Молодой грызун успел вскинуть меч, о который мгновение спустя ударился серп, выбив сноп искр. — Дурак, твоя рыцарша проигрывает, сдавайся! — негодяй уже не пытался увещевать, он осклабил смрадный рот и с силой надавил на оружие Блисса крестьянским инструментом, неминуемо приближая кривое лезвие к шее оруженосца. — Да не ослабнет лапка, что держит меч, да не ослабнет лапка, что держит меч! — сбивчиво бормотал лежащий на земле крыс, из последних сил сдерживая клинок обеими лапами. Острие серпа было всё ближе и ближе, а сил оруженосца всё меньше и меньше. — Да защитит меня Милосердная Крыса своим укрепляющим хвостом! — выкрикнул, собрав всю силу в лёгких, Блисс и изо всех сил ударил хвостом по ногам бандита, обвил их и дёрнул. Головорез, покачнувшись, упал и выронил оружие. Оруженосец вскочил и бросился к Агате, вокруг которой образовалось несколько убитых и раненых. Чуть поодаль, двое бандитов теснили побитого и изнурённого болотного здоровяка, сокрушившего могучей дубиной троих противников. Силы его были на исходе. Разбойники всё ещё оставались в большинстве. Меч леди-рыцаря был орошён в крови, как и когти на передних лапах хорька. — Блисс, прыгай на Лучезарного! — воскликнула Агата, а сама мигом спешилась на землю. Оруженосец не стал медлить и задаваться лишними вопросами, а бросился к животному и одним махом оказался верхом, неловко хватаясь за поводья. Бандиты кинулись к пешей крыске, надеясь, что она станет лёгкой целью, но грызунья слишком искусно орудовала треугольным щитом и мечом. Один разбойник, второй, третий пали к её ногам, а хорёк, без всякого управления со стороны оруженосца, вырвал клок шерсти с бока другого негодяя и перекусил шею ещё одному. Не было сомнений в том, что Агата отдала приказ прыгнуть на Лучезарного, потому что даже без искусного наездника он оставался смертельно опасным зверем, на котором Блиссу было безопаснее всего. Леди-рыцарь парировала клинком меч очередного врага, от копья второго она прикрылась щитом и, быстро сделав шаг вперёд, им же ударила в морду копейщика, сбивая того с ног. Блисс был восхищён её мастерством и техникой, но вдруг заметил, как сзади подбирается бугай в том самом рыцарском нагруднике и с алебардой. Пока Агата расправлялась с несколькими врагами, он высоко поднял страшное и длинное оружие, собираясь обрушить топорище на её голову. Вряд ли закрытый и глухой шлем, даже самый искусно выкованный, мог бы защитить от подобного удара. Дёрнув одной лапой поводья в сторону госпожи и подняв меч другой, Блисс закричал что есть мочи: — Госпожа моя Агата, сзади! Да защитит вас Небесная Крыса своим укрепляющим хвостом, да коснётся она вас своим животворящим носом! — хорёк, колеблясь, поддался движению оруженосца и метнулся к хозяйке, за спиной которой стоял разбойник. Агата начала оборачивать голову, а для Блисса время будто замедлило ход. Сердце громко и страшно стучало в груди, по лбу обильно и медленно, словно патока, тёк пот. Грязное остриё топорища с каждым мгновением опускалось на голову крыски. Он стремглав нёсся на помощь, до боли сжимая в лапе рукоять меча. Он не успеет… Вдруг сверху показался солнечный луч, пробившийся сквозь тяжёлые и высокие кроны деревьев; он сверкнул на лезвии алебарды и отразился в глаза разбойнику. Тот неминуемо зажмурился и дёрнул головой, а вместе с тем рефлекторно замедлил падение топорища. Этих секунд хватило, чтобы оказавшийся рядом на скакуне Блисс точным ударом срубил уродливое металлическое навершие, упавшее на землю с глухим звуком и оставляя бандиту одно лишь бесполезное древко. Мощная лапа зверя резко ударила его в спину, не пробивая нагрудник, но сбивая с ног. Видя, что была на волоске от смерти, леди-рыцарь благодарно кивнула и бросилась биться с остальными, изрядно поредевшими бандитами. Она подскочила к тем двум, которые почти уже одолели болотного грызуна, и подставила одному подножку, а другого сбила щитом. Здоровяк хотел было добить их, но Агата остановила его окровавленную дубину своим клинком. — Ну, хватит! Бой окончен, язычник. Поле битвы было усыпано телами разбойников — убитыми и ранеными. Ещё трое были едва задеты, но вступать в бой больше не спешили, прекрасно понимая, что теперь преимущество не на их стороне. — Где ваш главарь?! — воскликнула Агата, поднимая забрало и осматриваясь вокруг. — Вон он, убегает! — закричал один из уцелевших бандитов. — Подлец! — выругался второй, сплюнув. — Надо догнать его! — крикнул Блисс, попытавшись потянуть за удила хорька, но тот и не думал его слушаться. Зверь встал рядом с Агатой, дожидаясь её действий и не сводя взгляда внимательных глаз с оставшихся разбойников. — Не надо. Пусть бежит. Лес поглотит его, или, будь на то воля Небесной Крысы, он сможет уйти из него, — твёрдо молвила леди-рыцарь. — Гнилозуб всё делал чужими лапами, мерзавец, а мы отпускаем его! — возмущённо воскликнул один из бандитов. — Вы не лучше. Взяли в лапы оружие, чтобы грабить и убивать невинных. Не валите со своих плеч грех и ответственность, — тон госпожи был осуждающим и холодным, даже Блисс ощутил, как по шёрстке прошла дрожь. — Вы со своим зверем убьёте нас?... — пробасил разбойник с алебардой, которого Лучезарный сбил на землю лапой. Крыс привстал и тёр голову грязными когтями, силясь понять, что же произошло. — Я никого не убью и дам вам шанс хотя бы немного исправить свои грехи. Помогите своим товарищам, перевяжите их раны. Блисс, слезь с Лучезарного, достань из сумки бинты с мазями и раздай им часть, а часть принеси мне. Молодой крыс недоумевающе посмотрел на госпожу, но не стал спорить. Он слез со зверя, достал сумку, туго набитую бинтами и мазями, и осторожно протянул их тем, с кем они несколько минут назад сражались насмерть. Бандиты, недоверчиво глядя, взяли всё это, а Блисс подошёл к леди-рыцарю и подал ей остальное. Взамен она протянула ему свой окровавленный меч и щит. Агата подошла к водяному грызуну который сразу же отшатнулся, поднимая дубину, чтобы защититься. Его грязные шкуры были орошены кровью, под ними виднелись раны от клинков бандитов. Сам он трясся и едва стоял на ногах. — Я помогу, — спокойно сказала Агата, не выказывая никакой угрозы. — Зачем это? Я и сам справлюсь. Не нужны мне подачки от приспешницы Небесной Крысы, — здоровяк был упрям, но слабел на глазах. — Ты умрёшь без моей помощи. Прими её со знанием, что помогает тебе всего лишь обычная крыса, а никакая не приспешница. — От любой крысы, будь то приспешница вашей богини или нет, нам, ондатрам, одни беды. Крысиные бандиты грабят и убивают нас, крысиные рыцари грабят и убивают нас, но с благородными словами на устах и с речами о Небесной, мать её, Крысе. Бугай зло хмурился и молчал, стиснув зубы от боли. Он держался из последних сил, чтобы не упасть. — Ладно, твоя взяла. Леди-рыцарь… — наконец процедил здоровяк сквозь зубы. Он бросил дубину и уселся, а рядом опустилась Агата и принялась с искусством не меньшим, чем владение клинком и щитом, врачевать его раны. — Блисс, помоги остальным, — сказала она оруженосцу, который во все глаза наблюдал эту завораживающую картину. Чуть поколебавшись, он принялся помогать разбойникам ставить на ноги своих собратьев. Вскоре и перевязанный водяной грызун, и семеро оставшихся в живых бандитов, часть из которых тоже были перебинтованы, стояли на ногах, окружая Блисса, Агату и Лучезарного. — Вас осталось восемь. Сколько погибло? Десять, двенадцать? Бесконечно много. А могли умереть все, остаться навсегда в холодной земле. Ради жалких побрякушек отнять жизнь у кого-то или потерять свою. Молчание было ей ответом. — Братья мои крысы, похороните павших, как надлежит, и разойдитесь. Уходите из леса, начните честную жизнь, не гневите небеса. А ты, мой водяной брат, помни, что стоит лишь обратить взор к Небесной Крысе, протянуть к ней лапу, и она протянет лапу в ответ. — Ну а вы куда путь держите? — мрачно спросил здоровяк вместо ответа. — К логову Крылатой Тьмы, что рядом с Непроглядным озером, — не моргнув глазом, удовлетворила любопытство вопрошающего Агата. Разбойники поёжились, да и сам водяной грызун дрогнул. — Гиблая эта затея, крыса-рыцарь. Гиблая… Погубишь себя, зверя своего и оруженосца. — Огонь веры ведёт меня, и да не погаснет он от непроглядной тьмы. Прощайте, братья, пусть Небесная Крыса будет к вам щедра и милосердна. Блисс уселся на хорька сзади Агаты, и они тронулись в путь, оставляя позади остальных. — Я помогу вам хоронить их… — услышала пара всадников голос здоровяка, обращавшийся к тем, кто ещё недавно хотел убить его. — Почему, госпожа Агата? — спросил негромко Блисс, когда они отъехали на достаточное от места стычки расстояние. — Что, Блисс? — Почему вы столь милосердно поступили с ними? Бандиты хотели убить нас, а язычник оскорбил нашу веру… — Братья наши крысы, — только и ответила леди-рыцарь, плавно направляя славного зверя вперёд, в глубину леса, туда, где обитали вороны тьмы. Блисс восхищённо улыбнулся. В душе он уже знал ответ.